Смерть пиявкам! - Иоанна Хмелевская

С трудом удержалась от кретинского вопроса — откуда он знает, что я его знаю? Раз двери квартиры открыл не хозяин, значит, хозяин мне известен.

— Трудно сказать… Скорей всего, мошенник и аферист, а с виду привлекательный бездельник, втерся на телевидение, притворяется режиссером, легко охмуряет женщин и так же легко их бросает, часто живет за их счет, нанес моральный ущерб Мартусе — о, вы же знаете Мартусю? Все это я знаю по слухам, потому как близко мы не знакомы, хотя, кажется, одно время ухлестывал и за мной. Он любит баб творческих или богатых, за счет которых можно поживиться. Но со мной номер не прошел. Так вот, я уверена — двери открыл не он, а вроде бы я звонила в его квартиру.

— И где это было?

— Говорю же, на улице Винни-Пуха. Сегодня в первой половине дня.

Ну и конечно, моя память опять сыграла со мной злую шутку. Какой Ступеньский, ведь по сведениям, полученным от Мартуси, это квартира посторонних людей, он в ней только одну комнату снимает. Так что тип с ангиной мог запросто быть хозяином квартиры, а Ступеньский там на птичьих правах! Да, но ведь Кшися на рецепте написала его адрес… А ну их всех, даже если я все напутала, то хоть немного отвлекла Гурского от Эвы Марш, а склероз законом не преследуется.

Какое-то время Гурский еще постоял, глядя в окно.

— Не исключено, что действительно буду вам благодарен, — бросил он наконец и направился к двери.

Ох, как я взвинтилась! Кинулась за ним, умоляя не нервировать меня и пояснить, что означают его слова. Гурский обернулся на пороге, хитро улыбнулся и с таинственным видом произнес:

— Пора выкручиваться и лгать!

С тем и ушел.

— Ты дома? — спросила Магда беспокойно и тут же спохватилась: — Ну да, дома, ответила же. Тогда я к тебе сейчас приеду. Если не помешают пробки — уложусь в полчаса. Пожалуйста, не уходи никуда!

А я и не планировала никуда уходить, только что вернулась из писчебумажного магазина куда собиралась сто лет, и хотела спокойно пожить себе дома, тем более что уже с порога почувствовала завлекательный запах из кухни. Ох, черт побери!

Уронив сумки с покупками, ринулась в кухню. Там у меня на плите на маленьком огне томилось целое сооружение. Большая кастрюля с водой, на ней дуршлаг, в который я высыпала упаковку вареников с мясом, то есть пельменей, если называть вещи своими именами, сверху дуршлаг плотно прикрыт специально подобранной крышкой.

Успела я в последний момент. Вода вся выкипела, на дне кастрюли шипели сиротливые капли. А ведь я так старалась, организовывая хитроумное устройство, чтобы провиант весь день пребывал в горячем состоянии. Время от времени за едой следовало приглядывать, но я как ушла из дома, так и насмерть забыла о горящем газе. И где была моя голова?! Впрочем, не в первый и не в последний раз…

Я долила воды, усилила огонь, на соседнюю горелку поставила сковородку, чтобы приготовить соус для пельменей.

— О, едой пахнет! — воскликнула с порога Магда — И вкусной! Что это?

— Трапеза на две или даже три персоны, мечтающие похудеть. К этому можно подать бруснику или корнишоны. Ты что хочешь?

— И то и другое!

— Лень возиться с помидорами, они лучше всего…

— Плевать мне на помидоры, в другой раз съем.

Поедая по четырнадцать малюсеньких вареников (они же пельмени), политых соусом — поджаренным в смальце лучком с разными травками, мы без малейшего труда убедили друг друга: важно не ЧТО едят, а СКОЛЬКО. Одно дело — горстка пельмешек, и совсем другое — гора. Если есть понемножку, вреда не будет. Затем мы с Магдой опять же единодушно пришли к выводу, что не стоит принимать пищу семь раз в день, лучше всего один раз, а еще лучше и вовсе не каждый день, это если речь идет о высококалорийных продуктах. С отвращением припомнили известных нам или по фильмам, или лично особей с избыточным весом, которые тем не менее жрут, не зная меры. Ну и наконец, Магда приступила к делу, ради которого приехала ко мне.

— Поверь, Иоанна, я не специально подгадала к обеду, просто не хотела говорить по телефону. Нет, не боюсь, что подслушивают, тут совсем другое…

— Меня уже ничего не удивит, — перебила я гостью. — Даже муха с крохотным подслушивающим устройством…

Магда невольно огляделась:

— Где муха? Не вижу.

— Да и нет ее. И вообще, мухи ко мне редко залетают, на всех окнах сетки. А если какая и залетит, я, не задумываясь, совершаю убийство, и она больше не летает. Мне очень жаль.

— Я бы жалела еще больше, если бы она летала. Так о чем мы говорили?

— О телефонах.

— Точно! Нынче по телефону невозможно поговорить так, чтобы о твоей беседе не узнал весь свет. Если Америка и Япония могут подслушать любой разговор, почему наши не могут?

Я презрительно пожала плечами:

— Ха! Разве что от лени.

— Вот это правда! — поддержала меня подруга — Но ведь могут. А тут уже такое болото разлилось, что от вони буквально задыхаешься, все смешало в кучу — телевидение, кино, тайные архивы, подделки, взятки. И знаешь, кого подозревают? Ступеньского!

Я еще не успела удивиться, как мотив уже созрел в голове.

— Ступеньского? Флориана? А почему? Избавляется от конкурентов?

От восхищения моей неземной мудростью Магда нечаянно проглотила еще один пельмень.

— Об этом пока шепчутся по углам. Если он такой головорез… Все боятся. И холера знает, на какое место он в конце концов усядется и кому сможет навредить. Особенно если учесть, какая он бездарь, к тому же подлый, а ведь у нас именно такие и выбиваются наверх. Говорят, он шантажирует Войлока.

— Какого Войлока? Я такого не знаю.

— Да вроде бы серый кардинал в бухгалтерии, в его подчинении деньги нескольких частных каналов. Это если коротко. Даже бывшая директриса ела у него с руки. Все богатеи боятся Войлока, а Войлок, в свою очередь, боится Ступеньского. Вот такие ходят слухи.

Я уже собиралась сказать, что это просто чушь, но вдруг вспомнила: ведь ни та парочка сыщиков, ни Гурский ни словом не обмолвились о Ступеньском. О Вальдемаре Кшицком меня спрашивали, а о Ступеньском — нет. Зато Гурский вытянул историю про типа из квартиры Ступеньского, но никак ее не прокомментировал. Так, может, и вправду полиция считает, что за убийствами стоит Флориан Ступеньский? А я со своими высказываниями про пиявок и беспозвоночных играю роль дымовой завесы.

— А что известно о доказательствах, об алиби и тому подобном? — хищно поинтересовалась я, проигнорировав Войлока о котором ничего не знала.

— Доказательства в основном морального плана этические. Вайхенманн гнал Ступеньского от себя, Држончек втихую насмехался над ним и тоже старался отодвинуть от телевизионной кормушки. А вот Лапинский не понял, что он за фрукт, и проявил глупое легкомыслие…