Сладкая боль - Татьяна Истомина

— Мне не понравилось, как ты вела себя, — сверкнув огоньками ярости в черных глазах, громко сказал Амир.

— Ты не имеешь права оценивать мое поведение, — прерывисто дыша, парировала Тамара. — Ты — не Господь Бог!

— Но ты — моя женщина и должна вести себя так, как я считаю нужным, — еле сдерживая клокочущий гнев, прорычал Муфарек.

Тамара, дрожа от ярости и страха, схватила с прикроватной тумбочки пачку сигарет, но закурить ей не удалось.

— И мне не нравится, когда ты куришь! — воскликнул Амир и выбил сигареты из рук молодой женщины.

У Тамары было два выхода: заплакать или, пересилив чувство страха, разъяриться не меньше Муфарека и дать выход своему гневу. Она замерла на какое-то мгновение, а потом с побелевшим от злости лицом крикнула:

— Значит, нам придется расстаться!

Такого поворота событий Амир никак не ожидал. Он внимательно посмотрел на нее и так засмеялся, что у бедной женщины дрожь пошла по телу. Потом, подтянув ее за руку к себе, тихо сказал:

— Ты — моя женщина!

И от этого тихого голоса ей стало еще страшнее.

Всю ночь, лежа рядом с Амиром, боясь, что он ее задушит, Тамара не могла сомкнуть глаз. Она растерялась, она не знала, как ей избавиться от него.

«Надо уехать! — решила молодая женщина, все еще не желая верить, что очутилась в безвыходном положении. — Сегодня днем, как только он уйдет, я быстро соберу вещи, возьму такси и первым же рейсом улечу во Францию».

За завтраком она делала вид, что ничего не произошло. Тамара мило улыбалась и на его вопрос, как она хочет провести день, ответила:

— Останусь дома.

— Хорошо. А вечером мы пойдем в казино, — сказал Муфарек, пристально глядя на нее.

Она выдержала его тяжелый взгляд и равнодушным тоном выразила свое согласие.

— Сейчас я должен уйти — деловая встреча, — сухо произнес Амир и встал из-за стола.

Как только за ним закрылась дверь, Тамара бросилась в спальню. Она все продумала: она пройдет через сад и выйдет на улицу с другой стороны дома, чтобы слуга Муфарека не смог ее заметить. Молодая женщина вынула из шкафа большую дорожную сумку и без разбора побросала в нее свои вещи, собрала косметику и драгоценности в косметичку, скинула пеньюар, надела джинсовую юбку и… почувствовала, будто сердце ей подсказало: «Муфарек вернулся!» Тамара замерла, не смея пошевельнуться, затем усилием воли вывела себя из состояния оцепенения и подбежала к двери. Ей показалось, что она слышит, как Муфарек разговаривает со слугой. В мгновение ока она вытащила разноцветную охапку одежды из сумки, разбросала ее по кровати, спрятала сумку на место в шкаф, сняла юбку, высыпала содержимое косметички в ящик туалетного столика и, надев на себя первое попавшееся платье, замерла перед зеркалом. В ту же секунду она услышала, как Муфарек повернул дверную ручку. Тамара стояла за открытой дверцей большого белоснежного шкафа, поэтому Амир почти на цыпочках прокрался в комнату, чтобы застать ее врасплох, собирающей чемоданы. Он не сомневался в том, что она попытается уехать, потому что еще не поняла или, вернее, не захотела понять, что она уже никуда не сможет от него уйти. Но вместо судорожно собиравшей вещи женщины он увидел Тамару, которая абсолютно спокойно рассматривала себя в зеркало. На ней было надето черное шелковое платье, а на левое плечо накинуто красное. Она в задумчивости поворачивалась то в одну сторону, то в другую. Затем, сбросив красное платье, накинула на плечо темно-синее, достала из ящика жемчужное ожерелье и, тихонько напевая, приложила его к себе. Она намеренно долго не поворачивалась лицом к Муфареку.

«Пусть убедится, что я ни о чем запретном не помышляю…»

Все так же спокойно Тамара повесила в шкаф несколько платьев, а затем опять вынула одно из них и приложила к себе.

— Да! Так, я думаю, будет неплохо! — произнесла она вслух.

— Я думаю, тоже, — раздался голос Муфарека.

Тамара резко обернулась и, заметив его, удивленно воскликнула:

— Амир?! Что случилось? Ты не уехал?

— Нет. Человек, с которым я должен был встретиться, еще не прилетел.

— А я выбираю платье к сегодняшнему вечеру. Вот это, синее, тебе нравится?

— Да! Но к нему нужны сапфиры!

— Жемчуг тоже неплохо.

— Сапфиры! — повторил Муфарек.

— Но у меня нет…

Ему почему-то было так приятно, что он ошибся в своих мрачных предположениях, что готов был осыпать ее подарками. Амир смотрел на молодую женщину, и у него сладко кружилась голова от того, что она рядом и что она любит его.

Вечером в казино Тамара появилась в новом потрясающем платье от Аззаро, и ее шейку украшало тяжелое сапфировое ожерелье.

Тамара с нетерпением ожидала окончания их совместного отдыха. Ей казалось, что, как только она приедет в Париж, все сразу станет на свои места: она избавится от этого жуткого монстра и вновь будет свободна. Но Муфарек не спешил. Он наслаждался солнцем, морем, женщиной.

Тамара изо всех сил пыталась сохранить остатки своей независимости и, понимая, что бегство невозможно, старательно делала вид, что тоже получает удовольствие от уже надоевших ей страстных объятий Амира и обжигающего испанского солнца. Каждое утро молодая женщина просыпалась с надеждой, что именно сегодня Муфарек скажет: «Мы возвращаемся!» Наконец она услышала долгожданные слова, но каков был ее ужас, когда, немного помолчав, Амир добавил:

— Правда, сначала мы на недельку заедем в Ливан.

— В Ливан? Зачем? — воскликнула она. — Мне надо в Париж!

Амир смотрел на нее тяжелым взглядом и поглаживал свою бородку.

— В конце концов, это становится смешным. Я не хочу ехать ни в какой Ливан. Я хочу домой, во Францию, — продолжала сердиться Тамара. — Ты можешь ехать куда угодно, а я возвращаюсь в Париж.

— Совершенно верно, — спокойно подтвердил Муфарек, — но через неделю.

— Нет, сегодня!

Тамара, вскочив с дивана, решительным шагом направилась в спальню собирать вещи.

«Что он может мне сделать? Да ничего!» — успокаивала она себя, спускаясь по лестнице с дорожной сумкой.

У двери Тамару ждал Амир, который железными руками схватил ее за плечи и зловещим голосом прошептал:

— Ты опять забыла? Ты — моя женщина!

…И вместо столь любимого ею жемчужного неба Парижа Тамара увидела раскаленное небо Ливана. Они жили в роскошном доме Муфарека, точнее, жил Муфарек, а она была пленницей этих пышных апартаментов, по которым молодая женщина слонялась, словно тень, с бутылкой виски, чтобы хоть немного заглушить свой страх. Она все время боялась, что уже никогда не увидит Парижа, что так и зачахнет здесь, за высокими, упирающимися в небо белыми стенами каменного забора.