Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната

- Она уехала? – Дьюлла радостно встрепенулась, и в самом деле стала похожа на птичку-малиновку, купающуюся в роднике и взлетающую навстречу солнцу.

- Уехала. И вряд ли осмелится приехать сюда еще раз

- И она ничего для тебя не значит?

- Ничего, - подтвердил он спокойно, а в следующее мгновение оказался в кольце нежных рук.

- Я так счастлива, - лепетала Дьюлла, вставая на носочки и пытаясь его поцеловать. – Рик, милый Рик!..

Он с трудом разжал ее руки, потому что она повисла на нем капканом, и сказал строго, пряча глаза, потому что сердце его зашлось безумными толчками, и впору было опять спасаться бегством:

- Дьюлла, мы сто раз говорили об этом!

Ему было стыдно, что прикосновения кузины возбудили его так быстро и горячо. Казалось бы – что она сделала? Всего лишь прижалась к нему, а он всего лишь ощутил ее полувздох на своей щеке, не позволив даже соприкоснуться губами, а тело уже предало, и штаны готовы были порваться, потому что его член тут же подскочил, чувствуя близость Дьюллы. Как хотелось прикоснуться к ней греховным ноющим местом… Хотя бы потереться, приглушая жар…

Девушка попыталась взять его за руку, но Рик резко отступил. Если он сейчас позволит ей дотронуться до него, то… кто знает, что он совершит, потеряв остатки разума.

- Прости, теперь я понимаю, в чем дело… - Дьюлла тоже отступила от него, побледнев, как смерть. – Ты не хочешь меня. Наверное, я тебе даже противна со своими приставаниями. Леди Кандида говорила, что мужчины любят недоступных женщин... Теперь вижу, что она была права… Я больше не доставлю тебе беспокойства. Прости меня еще раз.

Рик готов был умереть, видя отчаяние на ее лице. Глаза ее наполнились слезами, но слезы так и не пролились. Он почувствовал себя предателем, презренным негодяем. Лучше всего было бы остановиться на этом. Пусть Дьюлла обвиняет его, пусть ненавидит – это убережет их обоих от ошибки… Но он не смог выдержать ее тоскливый взгляд. Он не мог стать причиной ее новых страданий.

Она резко отвернулась и пошла к двери, сгорбившись, как старушка. Правильнее было бы дать ей уйти, но Рик шагнул вперед и взял девушку за руку.

- Дьюлла, - позвал он шепотом. – Ты не права…

Она посмотрела на него через плечо, губы ее дрожали – вот-вот и заплачет.

- Я… очень хочу. Больше, чем ты думаешь, - он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась, потому что от напряжения свело мышцы лица.

А вот она улыбнулась легко – робко, несмело, и вопросительно вскинула брови – совсем как тогда, когда притворялась, что не умеет говорить. Пальцы ее дрогнули в его руке, словно прося разрешения, и взгляд метнулся к той самой части тела, которая сейчас мучила Рика сильнее, чем дротик в печени.

Глубоко вдохнув, Рик позволил ей удовлетворить любопытство – он положил ее руку на свой член, едва не застонав, когда она скользнула по нему ладонью туда-сюда, осторожно и ласково ощупывая, поглаживая, сдавливая…

- Рик! - прошептала она восхищенно, и он совсем близко увидел ее глаза – расширившиеся от восторга, полные света, прозрачные до донышка. – Рик! Это так чудесно!

26. Шаг в бездну

Рик дышал тяжело и прерывисто, пытаясь всеми силами обуздать неистовое желание, которое его охватило. Боже, и Дьюлла была так близко – совсем рядом!

- У меня внутри все сжимается, когда я тебя глажу! – зашептала она, хватая его за другую руку. – И все горит… там! И все влажно! Погладь меня тоже? – и эта негодница потянула его к себе, предлагая приласкать ее тем же способом.

- Перестань, нельзя… - только и смог произнести Рик, хотя уже комкал подол ее платья, пытаясь добраться до заветного женского места.

- Только погладь, в этом ведь нет ничего страшного! – она подняла подол, облегчая доступ к самому сокровенному, и на секунду отпустила его член, давая передышку.

Рика била такая дрожь, что пришлось стиснуть зубы, чтобы не стучали.

- Подожди, - он прижался лбом к виску Дьюллы, пытаясь успокоиться. – Если я до тебя дотронусь… там… могу не выдержать…

- Не выдержать?

Если бы мог, он посмеялся ее наивному удивлению.

- Видишь ли… когда мужчине слишком хорошо… то у него… то он… - он мучительно подбирал слова, не зная, как объяснить малиновке о том, что может кончить, едва к ней прикоснется.

Но слово за слово, она выудила из него всё и пришла в восторг от еще одной тайны:

- О-о! Как я хочу это увидеть! – и снова положила руку ему пониже живота, приласкав с особым усердием. – Можно посмотрю? Что мне делать? Как тебя гладить?

- Ты прекрасно справляешься, - процедил он сквозь зубы, сдерживаясь из последних сил.

- Но мне не видно! – и она тут же расстегнула его пояс с такой ловкостью, словно делала это раз сто.

- Дьюлла! – в страхе воскликнул он, но прохладная ладонь уже накрыла его вздыбленную плоть.

- А ты погладь меня, - зашептала она, задрожав.

Рика и самого колотило, как в лихорадке. Рука сама собой скользнула по гладким женским бедрам, все выше и выше. Дьюлла согнула колено, раскрываясь перед ним, и он коснулся чего-то мягкого, горячего, влажного, сорвав с губ девушки невольный стон. Полузакрытые глаза Дьюллы, румянец на ее щеках и то мечтательное выражение, что появилось на ее лице – все было последней каплей. Он сдался, проиграв еще до начала битвы. Взорвался, испытывая такое ошеломительное наслаждение, какого не мог вообразить себе даже в самых смелых мечтах.

Он сел прямо на пол, положив голову на сиденье кресла, обессилев больше, чем после многочасовой тренировки. Дьюлла скользнула к нему, устроившись рядом, готовая гладить его дальше, но теперь это было лишним.

- Остановись, - попросил он, ласково убирая ее руку.

- Как это прекрасно, Рик! – шептала она возбужденно. – Я никогда не видела ничего прекраснее! Наверное, когда эта штука внутри, то…

- Остановись! – прервал он ее, но уже по другой причине. Он и не думал, что способен снова возбудиться так быстро, но эта девчонка имела над ним непонятную власть. Только сама девчонка своей власти не осознавала.

- Но я тоже хочу, - канючила она, чувственно ерзая, - ты так и не погладил меня толком!

- Дай мне полминуты, - попросил он, и она сразу присмирела – как девочка, которой пообещали подарок на зимние праздники

Но девочкой она не была – Рик успел почувствовать упругие завитки в низу ее живота. Женщина, созревшая женщина – такая желанная в своей страсти и невинности. Преодолевая слабость, он поднялся, намочил платок, полив водой из кувшина для питья, и, повернувшись к Дьюлле спиной, привел себя в порядок. Потом запер дверь (да, он был неосторожен, совсем потерял голову!), стер с пола следы своей страсти и швырнул платок в жаровню.

- Иди сюда, - он подал девушке руку, и Дьюлла послушно поднялась, полностью подчинившись ему.

Как легко можно было воспользоваться ее доверчивостью – и взять по-настоящему. Сделать ее женщиной, самому стать ее мужчиной, но Рик призвал себя мыслить трезво. Дьюлла никогда не будет принадлежать ему. Но отказать ей в том, что она только сделала для него, было несправедливым.

- Сядь вот здесь, - он подвел ее к креслу, которое стояло напротив жаровни. Так он сможет видеть лицо Дьюллы, видеть в тот самый момент, когда… когда…

- Мне сесть? – она с готовностью юркнула на бархатные подушки и потянула подол вверх.

- Сядь на край, - попросил он, становясь перед ней на колени.

Перехватил подол из ее рук и поднял его медленно, касаясь стройных ног по всей длине – от щиколоток до коленей и выше, где заканчивались шелковые чулки.

- Говори, что чувствуешь, - попросил он. – Так будет легче, я никогда не делал ничего подобного, поэтому боюсь причинить тебе боль.