Под сенью каштанов - Маурин Ли

Как и Броуди, кстати. Во время предыдущего разговора с Рэйчел о ребенке не было сказано ни слова. Девочка сняла комнату под вымышленным предлогом. Приподнятое настроение, в котором Броуди покидала Лондон, рассеялось без следа. В Ливерпуль она прибыла уже снедаемая тревогой и беспокойством. Отсюда оставался всего один шаг до того, чтобы разозлиться на девчонку, которая обвела ее вокруг пальца. Броуди взбежала по лестнице и забарабанила в дверь комнаты, которую заняла Рэйчел. Девочка отворила, и на ее веснушчатом личике моментально отразился страх. Росту в ней было всего ничего, не больше пяти футов, и сразу же становилось очевидным, какая она хрупкая и тоненькая. Ее глаза смотрели из-под пышной каштановой челки, падавшей на чистый детский лоб. Девочка вдруг напомнила Броуди куклу, с которой она давным-давно играла.

— У вас есть ребенок! — тоном судьи, выносящего обвинительный приговор, воскликнула Броуди. И, словно в подтверждение ее слов, из комнаты донесся слабый писк.

— Да, есть. — Рэйчел понуро опустила голову, не зная, куда девать глаза от стыда.

Весь гнев и раздражение Броуди куда-то испарились.

— Почему вы не сказали мне об этом сразу? — неуверенно спросила она.

— Потому что я боялась, что в противном случае вы не позволите мне занять комнату.

— Я бы не отправила вас восвояси, уж во всяком случае, не с ребенком на руках, но я не люблю, когда меня обманывают.

— Простите меня. — Девочка шмыгнула носом. — Другие люди именно поэтому отказывали мне в жилье.

Броуди весьма кстати вспомнила о том, что обожает маленьких детей и что появление малыша в доме внесет своеобразное очарование в ее жизнь.

— Это мальчик или девочка?

— Девочка. Ее зовут Поппи.

— Я могу посмотреть на нее?

— Ну конечно. — Рэйчел сделала шаг в сторону, весьма, впрочем, неохотно, как показалось Броуди.

Женщина осторожно вошла в комнату и подошла к большой, очень дорогой трехколесной коляске с массивными шинами, в которой лежала одетая в розовые ползунки малышка. Она глядела прямо перед собой, и время от времени ее длинные реснички чуть заметно вздрагивали.

— Она очаровательна! — восторженно выдохнула Броуди. — Сколько ей?

— Три месяца.

— Если вам потребуется помощь, — прошептала Броуди, — не раздумывая обращайтесь ко мне. У меня двое детей, но они уже взрослые. — Сейчас ей было трудно поверить в то, что когда-то и Джош, и Мэйзи были такими же маленькими и выглядели столь же беспомощными.

— Благодарю вас.

Броуди почувствовала, что Рэйчел хочет, чтобы она поскорее ушла и оставила ее в покое. Женщина вышла из комнаты, повторив, что готова оказать любую помощь, какая только потребуется.

Броуди спустилась в кухню, чтобы приготовить себе чай. Вошла Диана. Вместе они принялись гадать, а известно ли отцу малышки, что у него есть дочь.

— Интересно, сколько же ему лет? — вслух задалась вопросом Диана. — Рэйчел выглядит так, словно ей не больше четырнадцати.

— В самом деле? — забеспокоилась Броуди. — Мне она сказала, что ей уже шестнадцать.

— А разве детям до шестнадцати лет разрешается уходить из дому? — спросила Диана. — Я имею в виду, можно ли заставить ребенка вернуться обратно к родителям?

— Надеюсь, что нет. — Броуди содрогнулась, внезапно представив себе, что против нее возбудят уголовное дело за укрывательство несовершеннолетней.

Но в остальном, если не считать этого недоразумения, она была вполне довольна своими квартирантками. Диана оказалась милейшей девушкой. Броуди подозревала, что с Ванессой случилось нечто ужасное и «Каштаны» стали для нее своего рода убежищем от житейских бурь, в котором она надеялась перевести дух и прийти в себя. Что же касается маленькой Рэйчел и ее дочурки Поппи, то они нуждались в заботе и внимании, и Броуди поклялась про себя, что даст им и то, и другое.

Диана обмолвилась, что сегодня на работе встретила репортера из газеты «Ливерпуль-эхо».

— Он сказал, что хочет написать статью об Иммиграционном центре. А потом спросил, чем я здесь занимаюсь. Да, и еще он привел с собой фотографа, который снимал там всех подряд, и нас в том числе.

— И когда же появится статья? — полюбопытствовала Диана.

— Завтра, я думаю.

— Значит, надо не забыть купить газету.

На следующий день Гарт О'Салливан, который учился на последнем курсе Ливерпульского колледжа и которому вскоре предстояла сдача выпускных экзаменов на аттестат зрелости, сел на поезд, идущий с Центрального вокзала. Он устроился рядом с дамой в ярко-красном пальто, от которой пахло дезинфицирующим средством, хотя, не исключено, что это был очень модный аромат. Дама читала вечернюю газету. Как и полагалось представительнице слабого пола, читала она отнюдь не спортивную страницу, а раздел местных новостей, которые Гарту представлялись смертельно скучными. Он мельком взглянул на газетный разворот и отвернулся, поморщившись от отвращения.

Ему вдруг страстно захотелось, чтобы дома его встретила Ди. Стряпней Эммы он уже был сыт по горло. Каждый день повторялось одно и то же, она готовила однообразные и вдобавок невкусные блюда: мясо рубленое жареное, мясо рубленое вареное, мясо рубленое, запеченное в духовке. Как Гарт ни старался, он не мог припомнить, чтобы Ди готовила рубленое мясо, разве что под острой фруктово-овощной приправой с рисом. Кстати, это блюдо по праву считалось одним из ее коронных.

Кроме того, Эмма перестала убирать в доме — с тех пор как ушла Диана, никто ни разу не поменял постельное белье. Как-то они с Джейсоном попытались понять, чем же занимается Эмма целыми днями, но не придумали ничего толкового, кроме того, что она ездит к своей сестре в Уолтон-Вейл.

Или ходит по магазинам. Джейсон клятвенно уверял брата, что она каждый день меняет наряды.

— И серьги тоже, — добавил он. — Их у нее, должно быть, сотни две, не меньше.

Словом, оба брата постепенно образовали союз, направленный против Эммы. Обоих не покидало чувство, что если бы не она, Ди ни за что не решилась бы оставить их и уйти из дому. Жаловаться Дамиану было бесполезно. Эмма была его подружкой, она ждала от него ребенка, так что само собой разумелось, что он примет ее сторону.

— Почему бы вам самим не приготовить себе свой долбаный чай? — заявил он, использовав вместо «долбаный» более крепкое словцо. — И, если уж на то пошло, застилать свои долбаные кровати вы тоже можете сами.

— В таком долбаном случае, — разозлился Джейсон, — я перестаю платить свою долю. Я хочу сказать, за что я каждую неделю отстегиваю пятьдесят фунтов, если никто не может приготовить мне долбаный чай или застелить мою долбаную кровать?