Сиреневый туман, любовь и много денег - Дмитрий Черкасов TM

Салтыков, держа в руке хрустальный стопарик с коньяком, злобно сощурился, поиграл желваками и проницательно, как ему казалось, посмотрел на Палача.

— Ну, и что думаешь? — спросил он, когда Палач окончил рассказ.

— А что тут думать, Николай Иваныч, — возмутился Палач, — кабачковские козлы нас в ловушку заманили. Подстроено все было заранее, точно.

— Правильно думаешь. А что делать думаешь?

— Замочить их всех, пи… ов, надо, вот что!

— Верно думаешь. А не думаешь, что они нас первые замочат?

— Так ведь смотреть надо, Николай Иваныч! — Палач развел руками. — Эти-то выскочили из машины, как на бульваре, надо же и за поляной следить. А еще прикрытие должно быть. Меньше двух машин на дело ездить нельзя. Хитрые сволочи, эти «кабачки».

— И то верно, думаешь, — Салтыков выпил коньяк. — Тебе не предлагаю, ты за рулем. Езжай к пацанам. Там, «На нарах», сходняк сегодня будет.

— Думаешь, думаешь… Сам-то ни хрена не рубит в деле, а ты за него думай, — передразнил главаря Палач и плюнул под ноги. — Достану «лимон», сколочу свою банду, тогда и думать буду, а сейчас не думать, а трясти надо.

Глава 7

ОПЫТНЫЙ ПСИХОАНАЛИТИК ПОМОЖЕТ ВАМ УСТРОИТЬСЯ В ПРИЛИЧНОМ ДУРДОМЕ

Подъезжая к дому на Агрегатном, Бекас думал о том, что, взяв злополучный миллион, он даже на десять процентов не осознавал, насколько вредным это может оказаться для его здоровья. То есть, он предполагал, что могут быть осложнения, и даже воображал, как за ним, стреляя из всех видов оружия, гонятся злодеи и кричат: «Отдай наши деньги!»

Но в мыслях это было слишком похоже на кино, в котором ты сам не участвуешь и в глубине души знаешь, что после съемки эпизода убийцы и их жертвы будут, смеясь, хлопать друг друга по плечам и пить «Coca-Cola».

В создавшейся ситуации он сам становился участником событий, которые нельзя было остановить с пульта дистанционного управления простым нажатием кнопки «стоп». Ну, положим, история с машиной, разбившейся в строительном котловане, не имеет никакого отношения к миллиону. Но парень, который сидел сейчас примотанным к креслу — это уж точно первая и очень опасная весточка от хозяев миллиона. События наверняка теперь посыплются, как картошка из дырявого мешка. Это только начало. Что-то будет впереди?

Выйдя из машины, Бекас захлопнул дверь и направился во двор. В подворотне он, воровато оглянувшись, быстро вынул «беретгу» из кобуры, передернул затвор и спрятал руку с пистолетом под курткой. Медленно открыв дверь в парадном настежь, он придержал ее ногой и прислушался. В парадном было тихо. Поднявшись на третий этаж, Бекас выставил «беретгу» перед собой и тихо повернул левой рукой ключ. Дверь отворилась на несколько сантиметров и остановилась. Он резко распахнул ее и отступил на другой конец площадки. Тишина. Медленно, как гепард, крадущийся к добыче, Бекас проник в квартиру и бесшумно обошел ее. Заглянул на антресоли. Никого. Тогда он вернулся в прихожую и запер дверь на все замки и засовы.

Пленник неподвижно сидел в той же позе, замотанный, как пациент травматологического отделения из какой-нибудь комедии. Бекас вдруг подумал — а может, он умер? Может, это и к лучшему.

Убрав пистолет в кобуру, Бекас прошел в кухню и поставил чайник. Он не мог, да и не хотел избавляться от этой всеобщей российской привычки — по любому поводу пить чай или кофе. Пришел — чайку. Уходишь — чашечку на дорожку. И так далее.

Поставив чайник, он прошел в комнату и занялся своим клиентом. То есть, теперь уже пациентом. В медицинском шкафчике Роман обнаружил хирургические ножницы с тупыми концами и, подойдя к Скорпиону, приступил к его частичному освобождению.

Начал Бекас с того, что разрезал ножницами скотч, обматывавший голову, от виска до шеи. Потом сказал:

— Сейчас будет больно.

И резким круговым движением сорвал с головы неподвижного человека сразу весь широкий пласт слипшегося скотча, охватывавший его голову.

Скорпион застонал сквозь зубы. Видимо, это было действительно больно. На скотче осталось много волос. Все лицо Скорпиона было покрыто белесыми слежавшимися складками от скотча. Бекас сходил в ванную за полотенцем и вытер сидящему лицо. Полотенце бросил на пол.

Бекас заметил посиневшие кончики пальцев, торчащие из-под витков липкой ленты, и ему стало стыдно. Он, злясь на себя за излишнюю совестливость и мягкотелость, освободил пленнику кисти рук и запястья, а потом перерезал и веревки на ногах, так что у пленника остались примотанными к креслу только голени и предплечья.

— Как вас звать? Точнее, как к вам обращаться?

Сидящий поднял на него взгляд и, помедлив, ответил:

— Мое имя — Тимур.

Бекас кивнул и сказал:

— Хорошо. Тогда слушайте меня внимательно, Тимур. Я еще раз задам вам тот же самый вопрос. Если вы сможете ответить на него так, что я буду вынужден с вами согласиться, я отпущу вас. По-настоящему. Не «сделаю вас свободным», как обещали мне вы, а действительно дам вам уйти и жить дальше. Я повторяю этот вопрос: ЗАЧЕМ МЕНЯ УБИВАТЬ? НЕ ПОЧЕМУ, а ЗАЧЕМ?

Скорпион смотрел прямо перед собой и молчал. Некоторое время молчал и Бекас.

— Если это был слишком сложный вопрос для вас, тогда я буду задавать вопросы, на которые вы сможете ответить, — сказал Бекас и достал из принесенного от Гоги полиэтиленового мешка сверток со шприцом и ампулами.

Тимур уставился на все это богатство с некоторым беспокойством. Бекас, увидев это, спросил:

— А что, вы хотели со мной как-то иначе разговаривать? Насколько я помню, ногти вы у меня вырывать не собирались.

Тимур закусил губу и, нахмурившись, отвернулся.

«Ага, — подумал Бекас, — пробрало тебя, наконец! А каким невозмутимым и любезным ты был, когда я так же беспомощно сидел в этом кресле! Сволочь ты в сущности профессиональная — вот ты кто! А все равно жаль…»

Заглянув в инструкцию, Роман покопался в ампулах и выбрал ту, на горлышке которой был синий ободок.

— Ну-с, можно начинать, — сказал он и посмотрел на Тимура.

Хладнокровие исчезло с лица привязанного к креслу человека, и вместо него выглянули вдруг отчаяние и паника. Тимур смотрел на Бекаса, как животное со сломанным позвоночником, и молчал. Когда Бекас представил в этом кресле себя, а напротив — Тимура, руки которого наверняка не дрожали бы, как сейчас у Бекаса, ему стало сильно не по себе.

Сжав зубы, Бекас сломал хвостик ампулы, набрал ее содержимое в шприц и, не глядя на Тимура, обошел кресло и присел на корточки сзади него. Опыт инъекций у него был. Задержав дыхание, он легко воткнул иглу в ягодицу Тимура прямо сквозь джинсы. Потом плавно нажал на шток поршня, и таинственное лекарство перешло в организм пленника.

Все. Обратного пути не было. Теперь нужно было идти до конца.

Бекас поднялся с корточек и, обойдя Тимура, посмотрел ему в лицо.

— Что вы… — хрипло спросил Тимур и прокашлялся. — Что вы мне ввели?

— А я и сам не знаю, — жизнерадостно ответил Бекас, — наверное, то же, что собирались ввести мне и вы!

Он подошел к столу, взял пустую ампулу, повертел ее и увидел, что надписи были соскоблены.

— Ничего не написано. Можете сами посмотреть, — и он поднес ампулу к носу Тимура и показал ее ему со всех сторон.

Тимур сжал губы и промолчал. Бекас услышал, что на кухне шумит чайник. Он пошел туда, выключил газ и сделал себе кофе. Вернувшись в комнату, Роман уселся напротив Тимура, поставив горячую чашку на другой стул рядом с собой, и достал из кармана сигареты. Закурив, он посмотрел на часы.

«Десять минут пошли, — подумал он, — посмотрим, как действует Гогино зелье».

Он курил и, не скрываясь, наблюдал за Тимуром. Через несколько минут тот неожиданно зевнул во весь рот, потом сладко почмокал губами и уселся поудобнее.

«Началось, — подумал Бекас, — действует».

Глаза Тимура слипались, голова клонилась к груди. Он вздергивал ее время от времени, но это стало происходить все реже и реже, и наконец он уснул. При этом его тело наклонилось вперед, и голова почти касалась колен.

Бекас, посмотрев на часы, отметил, что осталось еще три минуты, снова закурил, и тут прозвучал негромкий сигнал его трубки.

Он поднес ее к уху и услышал:

— Ну что, инквизитор, ты не уморил еще своего клиента?

Это, естественно, был Гога.

— Нет еще, — ответил Бекас, — вот только первый укол сделал.

— Ну, смотри. Если что, сразу звони мне.

— Договорились, — Бекас посмотрел на часы еще раз. Пора было делать следующий укол. За окном начинало темнеть.

Бекас встал, зажег в комнате свет, потом выбрал из кучки ампул пять маленьких, вытянул их содержимое в шприц и сделал Тимуру укол в вену.

До следующего укола оставалось десять минут.

Прогуливаясь по квартире, Бекас пытался представить, как хозяева здешних апартаментов, в этом же кресле, вытягивали информацию из других людей и как трупы этих других людей потом обнаруживали в разных местах города или не обнаруживали вовсе. Картина получилась отвратительная, и совесть Бекаса немного успокоилась.