Илья Бриз - Илья Бриз

А баня вечером… Мало того, что пар до костей пробивает, а березовый веничек… А если еще учесть, что я, как свою благоверную вижу в чем мать родила, сам не свой становлюсь… Н-да. В общем, хорошо мы с женой попарились… До последних сил. Еле потом постелили себе на сеновале. Под самым распахнутым окном положили на свежее душистое сено толстое одеяло шинельного сукна, чтобы не кололось, и только потом простыни, подушки и пуховое одеяло. Колючие звезды смотрели прямо на нас. А мы, уставшие, но счастливые, на них.

— Васенька, а там, правда, тоже живут люди?

— Не знаю, родная. И никто пока не знает.

— А когда узнают?

— Ну, наверное, когда полетят туда.

— На Луне точно никого нет, там воздух отсутствует. Но на Марсе и на Венере должны же быть?

— И там нет никого. На Марсе ночью жуткая холодрыга за сотню градусов, а на Венере наоборот — жара под полтысячи и давление, как на пятикилометровой глубине у нас в океане.

— А есть у нас такие глубины?

Галинкина головка лежала у меня на груди, но сейчас она подняла ее, повернула и смотрела на меня широко открытыми глазами. Ничего увидеть в темноте она, конечно, не могла, но смотрела. Я погладил милую по шелковистым волосам и уложил обратно.

— Есть. И даже глубже.

Я гладил жену по голове и думал о том, что совершенно не хочу контролировать себя при разговорах с ней.

— А все-таки ты у меня, Васенька, странный. Иногда мне кажется, что ты пришелец с одной из этих далеких звезд. Все на свете знаешь.

— Не со звезд, родная моя, — решился я, — из будущего. Причем, из будущего другого мира.

— Как это? — она опять подняла головку и опять смотрела на меня широко раскрытыми глазами, доверчиво прижимаясь ко мне своей голой грудью.

И тогда я начал рассказывать ей все. И про параллельный мир, и про проект «Зверь», и про то, что было мне в том мире под семьдесят. Про свои беседы оттуда с отцом здесь и про Женю-Егора. Про то, что тот мир катится неизвестно куда, и про мое нежелание такого здесь. Про то, что я считаю, что человеческая цивилизация не должна развиваться только вглубь, как там, нарываясь на все большие свои внутренние проблемы, а должна двигаться вширь и вдаль, к этим колючим огонькам звезд, которые смотрят на нас сейчас. Даже про свою случайную любовь той юности рассказал, и про то, что у меня там остались дочь и внуки, которых я люблю. И страна осталась, которой я очень много должен. Не знаю сейчас, как ей помочь, но постараюсь сделать все возможное, чтобы святой долг отдать. Конечно, я не мог за одну ночь рассказать Галинке все. Это было просто невозможно. Но вот то, что во мне странным образом переплелись та жизнь и эта, что Светка здесь мне родная сестра, хотя там у меня вообще не было братьев и сестер, я все-таки успел рассказать.

— Бедненький, мой, — ее ладошка ласково гладила мою щеку, а слезы капали мне на грудь.

— Глупенькая, — я усмехнулся, — здесь у меня есть ты и моя держава. Я самый богатый человек в мире! Богаче просто быть не может!

Проснулся я, когда уже давно рассвело, и под окном раскудахтались куры. Укутал поплотнее забавно сопящую носиком Галинку — утром в начале сентября уже довольно прохладно — натянул бриджи, мягкие кавказские сапоги, несколько пар которых мне надарили, сунул в карман вытащенную из кобуры привычную «Гюрзу» и по скрипучей лестнице спустился вниз. Во дворе на вытертом от утренней росы столе меня ждали заботливо укрытые вышитым полотенцем большой глиняный кувшин парного молока и половина каравая свежего белого хлеба — бабуся давно встала и, позаботившись о моем завтраке, куда-то умотала. Я с удовольствием потянулся. Эх. Хорошо-то как здесь! Но надо возвращаться в Москву: работы — выше крыши…

Все приемные аппараты УСИ работали без перерыва. Офицеры только успевали менять бобины и нажимать клавиши готовности, как тут же начиналась синхронизация, и электромоторы начинали протягивать кинопленку. Информация шла потоком. Мы с Егором не успевали просматривать списки приходящих файлов. На девяносто девять процентов была только техническая и научная информация. Совсем немного из искусства того мира. И ничего о том, что происходит там вообще. Связь была односторонняя. Сработала закладка Викентьева — файл-сервер на восемьсот терабайт с подключенной автоматикой. Но у него самого, получается, по-прежнему доступа к аппаратам пробоя нет? Что же у них там произошло? Как нам с ними связаться? Нет, конечно, я, со своей ныне идеальной памятью, знал полностью теоретическую и техническую стороны аппаратуры пробоя в параллельный мир. Но, во-первых, без цифровых технологий заниматься здесь этим было пока бессмысленно. Значит, вынь да положь несколько лет для создания достаточно совершенных компьютеров. Без них необходимую точность настройки аппаратов не получить никаким способом. А, во-вторых… численные значения параметров пробоя именно в наш мир и, соответственно, обратно, отсюда туда. Я их действительно никогда не знал. Вначале очень не хотелось напрягать Викентьева и наших молодых гениев, довольно ревностно относившихся к секретности проекта и своей значимости в нем. А потом… Потом мне этого просто не требовалось, так как все необходимое было забито в тех программах, которые предоставили мне ребята вместе с портативным аппаратом пробоя. Даже когда у нас здесь будет все необходимое, пробовать связаться отсюда с моим прошлым миром бессмысленно. Я достаточно хорошо разбираюсь в математике, чтобы понимать, что десять в минус четырнадцатой, чтобы найти хоть какой-нибудь параллельный мир вообще, и, тем более, десять в минус шестнадцатой, чтобы связаться с моей первой Родиной — это не просто низкая вероятность, а абсолютный ноль. Что нам остается? Ждать и надеяться, что Викентьев там разберется со всеми своими заморочками и, все-таки, выйдет на связь. И дожидаться появления у нас здесь необходимого уровня технологий и, после этого, напрягать наших ученых, передав им всю информацию по теории пробоя. Может, что и придумают?

Н-да. Этого не мог ожидать даже я. Американцы бегут в Канадскую ССР. Граница с нашей стороны практически прозрачная. Невозможно нормально построить ее за, без малого, три месяца. Да, особой спешки вроде и не было. Ведь граница не с потенциальным противником, а, строго наоборот, с военным союзником. Нет, конечно, не все подряд, а только некоторые, но бегут. На пару сотен тысяч за эти месяцы нас уже прибыло.

— Что делать будем? Мои контрразведчики зашиваются. Мы же обязаны проверить всех, — генерал-полковник Синельников недовольно пробарабанил пальцами по столу.

— Не бурчи, — одернул я друга, — все равно эту работу делать надо. Американские власти молчат?

— А куда им деваться? Общественное мнение Штатов на нашей стороне. Да и репортеры их постарались. Расписали, как героические американские солдаты уже третью неделю Южно-Африканский Союз освобождают от британских оккупантов, а тут очередной полнометражный фильм голливудского сериала "Великая Освободительная Война" вышел, который они из роликов нашего «Совинформбюро» монтируют. Там очень красиво показано, как мы в Сирию и в Ирак входим практически без сопротивления, а израильтяне с боями освобождают Иорданию и Ливан. Египет у них на очереди.

— Да я в курсе. Но, все-таки, нашей со Штатами границей надо заняться серьезно. Зверев жалуется, что почти десять процентов ввозимых из основной части Советского Союза в нашу Канаду товаров уходит в САСШ контрабандно. Цены-то по всей державе у нас фиксированные. Наценка только за полярным кругом идет. Но, там и зарплаты выше. В результате приличная часть нашей продукции утекает за кордон по нашим внутренним ценам.

— Знаю я, Вася, все. Выше головы не прыгнешь. Кстати, это еще одна причина, по которой американское правительство молчит в тряпочку и не пытается придушить эмиграцию к нам. Дай мне еще пару месяцев и гарантирую, что все будет тип-топ.

Взгляд у Егора был такой уморительный просительно-извиняющийся, что я расхохотался. Этот громила — а как его еще можно назвать с его ростом и силой? — сидел передо мной и оправдывался, как нашкодивший школьник за разбитое футбольным мячом окно. А ведь работает не щадя сил ни своих собственных, ни своих подчиненных. Сформировал и открыл четыре новых пограничных училища СГБ. Развернул пропаганду в действующей армии и тащит оттуда молодых офицеров. Переучивает их на специальных курсах и направляет на новые погранзаставы. Отлично наладил взаимодействие с внутренними войсками и активно привлекает их для войсковых операций по защите наших внешних рубежей. А людей все равно не хватает. Мы поставили под ружье уже четыре с половиной миллиона человек. Причем, практически не увеличивая Советскую Армию. Резкий рост войск СГБ, так как пограничники входят в их состав. И просто громадное увеличение внутренних войск и милиции. Хотя в новых республиках, как и в Канаде, мы оставляем старое название — полиция. Как Лаврентий Павлович там справляется, я просто не представляю.