Тарнсмен Гора - Джон Норман

– Твоя дочь, Талена, жива, – сказал я Марленусу. Сам он не спрашивал меня об этом и даже не подавал признаков заинтересованности. И все же, поскольку он был человеком, я решил, что и он хочет об этом знать, несмотря на то, что он был далек от мира и погружен в свои мечты.

– Она должна была принести мне тысячу тарнов, – сказал он. – Продолжайте, – приказал он воинам.

Они крепко схватили меня за руки. Двое вынули пику из щели и понесли ее вперед. Она должна была вонзиться в меня, и вместе со мной вернуться на место.

– Она твоя дочь, – сказал я Марленусу. – И она жива.

– Она подчинилась тебе? – спросил он.

– Да.

– Значит, она ценит свою жизнь дороже моей чести.

Внезапно чувство онемелости, бессилия во мне исчезли в вспышке ярости.

– Будь проклята ваша честь, – проревел я. – Ваша вонючая честь!

Не понимая уже, что делаю, я стряхнул двух тарнсменов со своих рук, как детей, и обрушился на Марленуса. От моего удара по лицу он опрокинулся назад, морщась от боли и удивления. Я повернулся как раз вовремя, чтобы отразить пику, летящую мне в спину. Я схватил ее, перевернул и, используя, как палку, держа ее перед собой, прыгнул на тех двоих и опрокинул их. Раздалось два крика, и пика оказалась в полном моем распоряжении. Пять или шесть тарнсменов уже бежали к широкому отверстию пещеры, но я ринулся на них, и, держа копье перед собой параллельно земле, с нечеловеческой силой выволок их наружу и скинул с края площадки перед пещерой. Их вопли были заглушены ревом тарнсменов, бросившихся на меня.

Один из них поднял арбалет, но я проткнул его копьем насквозь, и стрела ударила в стену над моей головой, выбив сноп искр. Другого я сбил ударом ноги и, выхватив его меч, уложил третьего, подбежавшего ко мне, и ранил четвертого, но был оттеснен вглубь пещеры. Я был обречен, но решил умереть с честью. Все это время я слышал звериный рык Марленуса, хохотавшего за моей спиной от радости, что простое закалывание превратилось в бой, так милый его сердцу. В момент передышки я повернулся лицом к нему, надеясь скрестить меч с самим убаром, но в этот момент кандалы ударили меня по лицу и горлу – метнул их в меня Марленус. Я задохнулся и мотнул головой, чтобы стряхнуть с глаз кровь, и меня тут же схватили трое или четверо тарнсменов.

– Хорошо сделано, юноша, – объявил Марленус. – Я так и думал, что ты не захочешь умереть, как раб. – Он обратился к своим людям, указывая на меня. – Что скажете, – рассмеялся он. – Достоин ли этот воин умереть Смертью Тарна?

– Конечно достоин, – сказал один из тарнсменов, прижимая тунику к пораженной груди.

Меня выволокли наружу, к моим запястьям и лодыжкам привязали путы, а их свободные концы тут же привязали к кожаным седлам двух тарнов – один из которых был мой собственный черный гигант.

– Ты будешь разорван на куски, – сказал Марленус. – Это не очень приятно, но лучше, чем закалывание.

Тарнсмены оседлали птиц.

– Я еще жив, – сказал я. Глупо, конечно, но я чувствовал, что мой смертный час еще не настал.

Марленус не стал разубеждать меня.

– Ты украл Домашний Камень Ара. Тебе повезло. – сказал он.

– Никто еще не избежал Смерти Тарна, – сказал один из его людей.

Воины разошлись, давая дорогу птицам.

Марленус сам наклонился в темноте, проверяя и укрепляя узлы на путах.

– Хочешь, я убью тебя сейчас? – ласково сказал он. – Все-таки, Смерть Тарна – не из приятных.

Его рука, невидимая другим людям, оказалась на моем горле. Я почувствовал, как он сжимает его.

– Откуда такая доброта? – спросил я.

– Ради девушки, – ответил он.

– Почему?!

– Ради ее любви.

– Твоя дочь ненавидит меня.

– Она согласилась стать женой Па-Кура, Владыки Убийц, чтобы дать тебе маленький шанс выжить, послав тебя на Раму Унижения.

– Откуда ты это знаешь?

– Это знают все в лагере Па-Кура, – ответил Марленус. Я почувствовал, что он улыбается в темноте. – Я сам, один из страдальцев, узнал это от Минтара, торговца. Он стремится иметь друзей в обоих лагерях, ибо кто знает, не сядет ли Марленус снова на трон Ара?

Вероятно, я издал крик ярости, ибо Марленус заткнул мне рот свободной рукой.

Не спрашивая меня более ни о чем, он поднялся и отошел под крылья одного из тарнов, помахав рукой.

– Прощай, воин, – сказал он.

Резким толчком тарнсмены подняли птиц в воздух. На мгновение я повис между двумя птицами, затем на высоте ста футов тарнсмены по сигналу – свистку с земли – развернули птиц в противоположных направлениях. Острая боль разодрала мое тело. Я невольно вскрикнул. Птицы старались как можно дальше отлететь одна от другой. Снова и снова наступала мгновенная передышка, когда одна из птиц ослабляла натяжение пут. Я слышал над собой проклятия тарнсменов и вспышки стрекал. Вдруг птицы снова резко натянули путы, вызвав ослепляющую вспышку боли.

Внезапно раздался треск и одна из веревок оборвалась. Не размышляя, слепо подчиняясь рефлексу, я схватил свободной рукой шнур и попытался стащить его с запястья. Птицы рванулись и боль пронзила меня, но и шнур, вместе с клочками кожи слетел с руки и исчез во тьме. Скоро тарнсмены поймут, что случилось. Сначала они решат, что мое тело разорвалось пополам, и тьма скроет истину, но ненадолго – до тех пор, пока они не подергают за шнуры, проверяя вес груза.

Я изогнулся и стал карабкаться по одной из двух веревок, ведущих к огромной птице надо мной. Через несколько секунд я очутился у седла.

Тут тарнсмен увидел меня и завопил от ярости, выхватывая меч. Он рубанул с плеча, но я увернулся и сжал коготь птицы – она вскрикнула и стала неуправляема. Тогда, одной рукой сжимая коготь, другой я расстегнул застежку, и все седло, к которому тарнсмен был пристегнут поясом, слетело со спины тарна и полетело на землю.

Я услышал вопль тарнсмена, а затем наступила тишина.

Другой тарнсмен должен встревожиться. Каждое мгновение было драгоценно. Я прыгнул во тьме к поводьям птицы и ухватился за кольцо на шее. Резкий рывок заставил птицу отреагировать так, как если бы я потянул за четвертый повод. Он немедленно стал спускаться, и минутой позже я стоял на скалистом плато. За горами виднелась полоса красного света – приближался рассвет. Мои лодыжки были все еще привязаны к птице, и я быстро разорвал ремни.

С первым лучом света я увидел в сотне футов от себя то, что я надеялся найти – седло и скорчившееся тело тарнсмена. Я подбежал к нему и вытащил арбалет, который не повредился при падении. Стрелы тоже сохранились. Я зарядил его и тут же услышал, что надо мной летит тарн. Он спускался к погибшему, и его тарнсмен слишком поздно увидел меня. Стрела пронзила его в седле.