Волшебный свет - Шарлотта Лэм

– Нет! – отрезал Росс. – Ты что, куда вставать, после родов еще восьми часов не прошло! И не думай даже!

– Я спросила Генри, когда вам можно будет встать, – мягко вмешалась Руфь, – он сказал: по желанию. Если чувствуете себя в силах, вставайте. Раньше рожениц по неделе и больше держали на постельном режиме, а теперь врачи считают, что надо двигаться. Так что до ванной, Дилан, вы вполне можете дойти.

Дилан выпростала ноги из-под одеяла и, пошатываясь, поднялась.

Росс подскочил и обхватил ее за плечи.

– Ты видишь? У тебя ноги ватные! Ложись в постель.

Но она упрямо тряхнула головой.

– Ничего, это только первые шаги! – И поковыляла дальше. Каждый шаг давался ей с неимоверным трудом. У двери ванной она высвободилась из его объятий. – Теперь я сама, спасибо.

– Не запирайся! – крикнул Росс, когда она хлопнула дверью у него перед носом.

В ванной она сперва прислонилась к стене: ноги не держали. «Может, грохнешься в обморок? – поддразнила она себя. – Тогда Росс непременно будет корить тебя за своенравие!»

Можно ли верить тому, что он ей сказал? Неужели после звонка Сюзи она помножила два на два, и у нее получилось пять? Что, если их «роман» – действительно лишь плод ее больного воображения?

В точности припомнив все, что говорила по телефону Сюзи, она вынуждена была признать, что объяснение Росса вполне могло быть правдой.

Беда в том, что ей слишком хочется ему поверить. Значит, он все-таки любит ее? А если да, то как он мог быть так холоден с ней в самые тяжелые месяцы беременности? Странно, что взрослый человек беспрекословно следует советам сестры!

Дилан придирчиво осмотрела себя в зеркале. Теперь, после родов, станет ли она вновь желанной для него? Как-то непривычно видеть себя без огромного живота! Она обтянула живот рубашкой: все-таки дряблый, требуется срочная подтяжка.

Как быстро все происходит в ее жизни. Они с Россом поженились почти мгновенно, наверное, надо было повременить, подумать, сможет ли она приспособиться к таким переменам. Но что возьмешь с влюбленной девчонки! В одночасье судьба повернулась на сто восемьдесят градусов, и вот у нее уже ребенок.

Да, нелегко ей досталось это все. Надо было заранее себе представить, как будет трудно, а потом уж ребенка заводить. Впрочем, она и не думала его заводить, это вышло случайно.

И беременность она перенесла хуже некуда. Сначала жуткий токсикоз, а когда он прошел, навалилось отвращение к самой себе. Каково профессиональной балерине видеть себя грузной, отяжелевшей! И в этом она винила Росса. Сперва неосознанно, подспудно, а потом, когда он начал ее избегать – и вполне сознательно.

Если б она нашла в себе силы поговорить с ним начистоту, быть может, они бы лучше поняли друг друга, но ведь они знакомы всего год, даже меньше, к тому же Росс так занят – все дни проводит в лесу, а порой и ночи. Когда они были рядом в первые месяцы после свадьбы, им и поговорить-то не удавалось толком – все бросали на алтарь страсти.

Как видно, она и сейчас не остыла. Стоило увидеть его, спящего в кресле, вмиг ощутила былой пожар. Она-то да, а он?..

Нет, так больше нельзя: пора учиться говорить и понимать друг друга, иначе ничего у них не выйдет.

Вернувшись в спальню, Дилан застала Росса одного у камина. Он нагнулся и подбросил полено в огонь. Сухое дерево затрещало и осветило комнату зеленоватым пламенем. На звук ее шагов Росс, не разгибаясь, повернул голову.

– Ну что?

– Ничего.

Она ополоснула лицо теплой водой, расчесала волосы, стянула их узлом на затылке. Росс глядел на нее так пристально, что у нее защемило сердце.

– Сейчас ты совсем такая, как в тот первый раз, когда я вошел к тебе в гримерную. Тебе идет, когда лицо открыто. Глаза еще огромнее кажутся.

Давно уж он не смотрел на нее так и не делал ей комплиментов. Смущенная, не зная, что ответить, она забралась обратно в постель, которую Руфь и Росс перестелили, пока она была в ванной. С облегчением Дилан откинулась на подушку: она и не подозревала, что несколько шагов до ванной так ее утомят.

– Руфь скоро придет, – сказал он, не сводя с нее будоражащего душу взгляда. Потом подошел, присел на край кровати, погладил ее тонкие пальцы. – Дилан… скажи, ты мне веришь? Насчет Сюзи? Ей-богу, не знаю, отчего тебе пришло в голову, что между нами что-то может быть.

– А чего она все время называет тебя «милый»? – выпалила Дилан.

Он скривился.

– Да она всех так называет. Сюзи чересчур экзальтированная. Мне такие женщины никогда не нравились.

– А какие нравились?

– Такие, как ты, разве непонятно? Мне нравится, что ты не тараторишь без умолку, не заводишь поп-музыку на всю катушку, не названиваешь друзьям по поводу и без. Алан в ней души не чает, а я бы дня с ней не выдержал.

Дилан чувствовала, что он говорит правду.

– Не скажи, в ней столько сексапила, – возразила она, не смея поднять на него глаза.

– Да какая может быть Сюзи, когда у меня есть ты? – Он поднес ее руку к губам, перевернул вверх ладонью и обжег горячими губами.

Но тут послышались шаги Руфи по лестнице.

– Черт возьми, ни минуты покоя! – проворчал Росс. – Когда же мы наконец вернемся к себе, где никто нам не помешает!

Действительно, когда же, подумала Дилан; ладонь после его чувственного поцелуя будто иглами покалывало.

Росс поднялся и открыл дверь Руфи.

– Обед! – весело провозгласила она.

От запаха пищи у Дилан засосало под ложечкой. Оказывается, она дико голодна – теперь и не вспомнишь, когда ела последний раз. Завтракала вроде, но это было в другой жизни. Она села в постели, Росс подложил ей подушки под спину, а Руфь поставила на колени поднос.

Куриное рагу выглядело очень аппетитно, а запах!.. Изумительный букет курицы в соусе, грибов, порезанного кружочками картофеля, моркови, горошка и ароматных трав. Рядом с дымящейся тарелкой Руфь поставила стакан свежего апельсинового сока.

– Съедите, потом кофе принесу, – пообещала она.

– А ты ел? – спросила мужа Дилан. Он кивнул.

– Руфь никого голодным не оставит.

Он отошел к огню и стал помешивать уголья длинной кочергой. От них летели в черный дымоход искры, уютно потрескивая.

Когда Руфь принесла кофе, Дилан уже откинулась на подушки и чувствовала себя сытой, сонной кошкой.

– Бедняжка, изголодалась-то как! – со смехом заметила Руфь, забирая поднос и ставя на столик чашку кофе, щедро разбавленного молоком. Такую же чашку она поставила и Россу.

– Так было вкусно, пальчики оближешь! Большое спасибо. Принесите мне теперь мою девочку.

– Сейчас, сейчас, – заторопилась Руфь.

Она вышла из комнаты и почти тотчас вернулась с корзинкой. Следом за ней вошел Генри.