Вольф Мессинг. Экстрасенс Сталина - Вадим Эрлихман

А вот другая зарисовка, уже о выступлении в Москве: «На сцене во время выступлений Мессинг кажется зрителям человеком не от мира сего. Его нервное состояние передается всем присутствующим, он буквально электризует зал. А в момент выполнения задания его взгляд мечется со зрителей на индуктора и обратно. Прикрывая ладонью рот, всхлипывая, словно после рыданий, он шепчет «мамочка», и создается впечатление, что перед вами беспомощный человек, в лихорадке. Но в домашней обстановке он совершенно преображался. Спокойный, ласковый, расположенный к шутливости, предупредительный и галантный. Между сценическим его образом и поведением в быту не было видимой связи, могущей хоть что-нибудь прояснить».

Понятно, какое горе принесли Мессингу болезнь и смерть жены, случившиеся в 1960 году. Эти события подробно описала та же Татьяна Лунгина: «Заболела Аида Михайловна — злокачественная опухоль молочной железы. И снова клиника, опять лекарства и вновь тревоги. После ампутации всей молочной железы началось длительное консервативное лечение. Нет сомнения, что Мессинг предвидел печальный исход. Он впал в меланхолию. В семье ощущалось тягостное напряжение. Ираида Михайловна всецело была занята больной сестрой. Допоздна просиживала у ее постели, выполняя все предписания врача и указания самого Мессинга. И болезнь, радикального лечения которой не найдено и поныне, вдруг была приостановлена на время.

Я искренне восхищалась Аидой Михайловной. Каким духом нужно было обладать, каким оружием она вооружилась для жизни? В перерывах лечения химио- и рентгенотерапией сопровождать Мессинга в его гастролях и продолжать быть ведущей на его сеансах! Но во время поездки в Горький она окончательно занемогла и в сопровождении медицинской сестры пароходом была отправлена в Москву.

Она даже не смогла уже спуститься сама по трапу, и Вольф Григорьевич вынес ее на руках. Так прервалось их волжское турне — последнее в ее жизни. Состояние ее было столь тяжелым, что и на пароходе ей постоянно делали инъекции, чтобы только живой довезти до Москвы.

На сей раз Вольф Григорьевич в госпиталь ее не положил. Он понимал — незачем. Он знал, что это конец. А все началось много лет назад, в Тбилиси, когда он сказал Аиде Михайловне, что с этой болезнью шутить нельзя. Да и сама она понимала, что погибает. Отсчитывая свои последние дни, она пыталась убеждать Мессинга, что все будет хорошо, что все обойдется. Даже в таком состоянии проявлялся ее альтруизм».

В начале июня 1960 года квартиру Мессингов навестили светила медицины: академики Николай Николаевич Блохин, выдающийся онкохирург, и Иосиф Абрамович Кассирский, известный терапевт и гематолог. Они знали, что положение Аиды Михайловны безнадежно, но пытались как-то утешить ее мужа. Лунгина, которая присутствовала при разговоре, вспоминает: «Молчание нарушил академик Блохин:

— Вольф Григорьевич, дорогой мой, не нужно так переживать. Знаете, бывает так, что больному плохо, а потом вдруг наступает улучшение и больной живет долго и в приличном состоянии здоровья. Я помню.

Мессинг не дал ему договорить. Его трясло, руки дрожали, и по лицу пошли красные пятна.

— Послушайте, — почти закричал он, — я не мальчишка! Я Мессинг! Не говорите мне глупости, она уже не выздоровеет. Она… умрет.

Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Или наступит то состояние нервного шока, которое как увертюра открывало его выступления на сцене. Он стих, постоял с минуту посреди кухни и тихо сказал:

— Она умрет 2-го августа в семь часов вечера.

Сам он тут же расслабился, вернее сник, плетью повисли руки, и он тихо опустился на стул. Я быстро взглянула на Блохина — оценить реакцию. Знаменитый врач обомлел от сверхчеловеческого прогноза. Сейчас не узнать было в нем уверенного в себе целителя. В его глазах читался и ужас, и почтение одновременно».

Разговор происходил на кухне, но Аида Михайловна лежала в соседней комнате и могла его слышать. В этом случае предсказанная дата могла действительно определить день и час ее смерти. Не исключено также, что Лунгина добавила точную дату задним числом, чтобы лишний раз подчеркнуть всемогущество ясновидца и убедить в нем читателей. Если же Мессинг и в самом деле за два месяца смог предсказать смерть жены — перед нами загадка, одна из многих в биографии телепата. Увы, решить ее вряд ли удастся — оба академика давно умерли, не оставив, как водится, никаких воспоминаний об этом знаменательном разговоре.

К новым обязанностям Валентину Иосифовну готовили сам Мессинг и Ираида.

Как и предсказал Мессинг, Аида Михайловна скончалась в семь часов 2 августа 1960 года. Девять месяцев после этого он пребывал в депрессии, не мог выступать и почти не выходил из дома. Заботилась о нем в этот период Ираида Михайловна, которая так и жила у него до своей смерти в 1972 году. Из-за болезни она тоже передвигалась с трудом, поэтому о Мессинге приходилось заботиться молодым поклонникам — прежде всего той же Т. Лунгиной. Он будто бы предложил ей стать его ассистенткой на выступлениях вместо покойной жены, но она отказалась, предложив вместо себя старую знакомую телепата — Валентину Ивановскую, двоюродную сестру поэта Ярослава Смелякова, которой в то время было уже 50 лет. Лунгина писала, что она «вполне отвечала сценическим требованиям: стройная, прекрасного сложения, с удивительно крепкой нервной структурой, что немаловажно для помощницы Мессинга — человека горячего и вспыльчивого. К тому же у нее была прекрасная дикция».

Вольф Мессинг у могилы жены

Михайловна, многому научившаяся у сестры. Новой помощнице предстояло представлять Мессинга зрителям, комментировать его опыты, а в самые драматические моменты играть на пианино — по признанию телепата, это помогало ему сосредоточиться и заглушало «белый шум» зрительских мыслей. Еще Ивановская должна была выполнять функции администратора: заключать договора на выступления, покупать билеты на поезда и самолеты, бронировать места в гостиницах и даже кормить Мессинга после выступлений, если у него не было сил или желания пойти в ресторан. Одним словом, делать все, что прежде делала Аида Михайловна. Ну, или почти все — хотя Валентина Иосифовна упоминала, что он в шутку предлагал ей выйти за него замуж, можно не сомневаться, что с этой точки зрения она его не интересовала. Вероятно, после смерти супруги «женская» тема для Мессинга была закрыта; некоторые знакомые называют его женолюбом, но, скорее всего, его увлечения носили исключительно платонический характер.

Смерть жены не только ввергла телепата в депрессию, но и нарушила устоявшийся жизненный уклад, к которому он успел привыкнуть. Дома с нехитрым хозяйством кое-как справлялась Ираида Михайловна, хотя в отсутствие сестры между ней и Мессингом начались ссоры. Его раздражала ее привычка уверенно судить обо всем на свете и даже давать ему — самому Мессингу! — советы и указания. По утверждению Лунгиной, она «создала в доме нервозную обстановку, непрестанно повторяя Вольфу Григорьевичу, что теперь вся его жизнь и заботы должны быть сосредоточены на могиле Аиды Михайловны. Ираида Михайловна раздувала этот культ покойной до чудовищных размеров, требуя от Мессинга ежедневного посещения кладбища. Это не могло не выводить Вольфа Григорьевича из душевного равновесия».

Возможно, в этой ситуации Мессинг предпочел бы одиночество, но не мог же он выставить больную свояченицу на улицу! Поссорившись, они по несколько дней не разговаривали, и телепат утешался общением с собаками. Красавец Дик умер в конце 50-х, его сменила белая беспородная Машенька, у которой скоро родилась дочка Пушинка. Т. Лунгина сообщала: «Вольф Григорьевич по-детски любил трогательные рассказы о собачках, к которым питал слабость. Но в этой детскости не было ничего от инфантилизма, только чистота, доверчивость и любознательность ребенка в обличьи мудреца». Все гости отмечали, как нежно он относился к домашним любимцам. Потом не стало и их, умерла свояченица, и конец жизни Вольф Григорьевич встретил в одиночестве.

В мемуарах Мессинг подробно описал свой немудреный уклад жизни в начале 1960-х, после смерти жены: «Я живу в Москве, в обыкновенной квартире в новом доме на Новопесчаной улице. Я пишу сейчас в комнате за письменным столом, стоящим у окна. Вместо письменного прибора — шахтерская лампа. Слева — кофейный прибор из старинного фарфора. Все это — подарки друзей. Несколько сотен любимых книг. Портрет покойной жены на стене. На телевизоре — кусок удивительной прозрачной горной породы — хрусталя. Я люблю держать его в руках. Подарили мне ее горняки в одну из моих поездок по Советскому Союзу.

В этой квартире обитают четверо — вся моя семья. Кроме меня, сестра моей жены — она ведет наше нехитрое хозяйство — да две забавных белых, как снег, собачки Машенька и Пушинка — дочь и мать. Мы все очень доброжелательно относимся друг к другу и стараемся уважать и понимать желания и привычки другого.