Крепость - Михаил Михеев

А тут еще Бахирев учудил – вспомнил (вовремя, надо сказать) о том, что великий Суворов, уважаемый не только в армии, но и на флоте, вообще старался пленных не брать. Считал, что их надо кормить, лечить, охранять, отрывая от своей армии провизию, лекарства и людей, да еще и после войны, обменивая пленных, возвращать противнику здоровых и подготовленных солдат. Нет, он не зверствовал, просто ставил врага в условия, когда в плен брать было некого. И логика в этом, безусловно, имелась, стоило обдумать на досуге, но потом, а сейчас – в бой! Как говаривал тот же Суворов, мы русские, и потому победим!

Ну что же, пора. Японцы от них такой наглости явно не ожидают, в море не встретилось ни одного патрульного корабля, даже задрипанного миноносца на пути не попалось. Зато два каботажника, пока шли сюда, встретили и пустили на дно. А еще вчера наткнулись на большой, водоизмещением не меньше пяти тысяч тонн, грузовой корабль, идущий под британским флагом. На требование остановиться англичане лишь прибавили ход, однако, несмотря на все старания, оторваться от быстроходного крейсера им, разумеется, не удалось. На выстрел поперек курса они тоже не отреагировали, и тогда русские артиллеристы, уже разозленные несговорчивостью «купца», всадили снаряд ему в борт, как раз позади клюзов.

Орудие специально зарядили бронебойным снарядом, и особого вреда такое попадание нанести не могло – слишком уж непрочным было препятствие, оказавшееся у него на пути. Стодвадцатимиллиметровый конус из высококачественной стали легко проткнул британское судно насквозь, оставив после себя аккуратную круглую дырочку, и безвредно хлопнул над морем, но дело свое он сделал. Британские моряки, которым нельзя было отказать то ли в храбрости, то ли в глупости, поняли, наконец, что от крейсера им не уйти и шутить с ними не собираются. После этого, впечатленные бронебойным аргументом, они моментально приняли решение не сопротивляться. Транспорт лег в дрейф, и досмотровая партия поднялась на борт без каких-либо препятствий – ощетинившийся тяжелыми орудиями крейсер и вооруженные русские матросы одним своим видом напрочь отбивали у экипажа вредные для здоровья мысли.

Больше всех случившимся возмущался капитан – ну, ему это по должности было положено. Однако запал его прошел сразу же после того, как мичман Салтыков спустился в трюм. Два паровоза под узкую японскую колею и груз рельсов – что это, как не военная контрабанда? Особенно учитывая тот факт, что японцам приходится спешно перешивать русскую колею захваченной железной дороги под свой стандарт. Британский капитан продолжал возмущаться, но как-то вяло, без огонька и, доставленный на борт «Рюрика» вместе с судовыми документами, скис окончательно. Впрочем, как выяснилось, владельцем судна он не являлся и от его захвата русскими мало что терял. Плату за рейс он и его люди получили авансом, честно попытались ее отработать, но не получилось – значит, не судьба. Упрекнуть их в том, что они сдались без сопротивления, ни у кого не выйдет, так что совесть британцев (впрочем, как и американцев – экипаж оказался смешанным) оставалась чиста, а умирать ни за что никто желанием не горел. Им, простым морякам, по большому счету было все равно, кто победит в этой войне, к русским они, в отличие от своих политиков, тоже относились без враждебности. Угля у «Морского коня», как называлось их корыто, кстати, приписанное, несмотря на британский флаг, к принадлежащему САСШ порту Сан-Франциско, оставалось еще изрядно, а полный ход составлял семнадцать узлов. Правда, капитан честно предупредил, что больше пятнадцати давать не пробовал, ну да и командовал он этой посудиной меньше месяца. Сейчас трофей шел рядом с «Херсоном», а Эссен провел с капитаном Стюартом достаточно простые переговоры. Британцу были откровенно озвучены два пути решения вопроса: во-первых, он во главе своей команды может проследовать в трюм «Херсона» и неизвестно сколько там просидеть с реальными шансами отправиться на дно вместе с кораблем, буде удача отвернется от русских. А во-вторых, он может оказать помощь своим пленителям, подписав бумаги о сотрудничестве, и остаться при своем. В смысле, при своей должности, а после того, как его судно бросит якорь в русском порту, отправляться восвояси. Еще и заплатят, правда немного. Стюарт, классический британский капитан, высокий, худой, с благородной сединой в волосах, оказался неглуп, и думать умел быстро. В результате «Морской конь» шел теперь вместе с их маленькой эскадрой, а его экипаж был усилен четырьмя вооруженными русскими матросами, не из-за того даже, что это по-настоящему требовалось, а просто чтобы британцы помнили, кто сейчас командует, и во избежание рождения несвоевременных глупых мыслей в их головах.

Однако сейчас и «Херсон», и трофейное судно находились далеко в стороне, поддерживая связь с флагманом по радио. Экипаж на «Херсоне» тоже был сведен к минимуму – все казаки и большая часть моряков отправились в бой. Энтузиазм их, надо сказать, был велик – те, кто остались, считали себя неудачниками, а за право отправиться на борт «Рюрика» тянули жребий. Достаточно легкая победа над крейсерами Камимуры и обещание Эссена закрыть глаза на любые трофеи тоже сыграли свою роль, особенно для казаков. Для тех от души пограбить побежденных вообще являлось делом привычным, таким же естественным, как есть, пить или дышать. Матросы, наслушавшись их рассказов, большая часть из которых была пересказом историй о геройских подвигах отцов и дедов, тоже не хотели оставаться в стороне. Вот и рвался народ в бой, да так, что приходилось людей даже немного осаживать.

Первое осложнение, с которым они столкнулись, было ими встречено буквально в пяти милях от входа в гавань. Японцы, несмотря на всю беспечность и самоуверенность, все же держали в море пару миноносцев – так, на всякий случай, и, обнаружив крупный военный корабль, они сразу же двинулись к нему навстречу. Зачем? Вот на этот вопрос ни Бахирев, ни Эссен ответить не могли. Видимость была не блестящая, но вполне приличная и, хотя русские для соблюдения хоть какой-то секретности шли без флага, что перед ними корабль, не принадлежащий японскому флоту, командиры миноносцев понять были просто обязаны. Хотя, возможно, просто какие корабли – такие и командиры, старья, подобного тому, что приближалось сейчас к «Рюрику», Эссен не видел уже много лет. Даже в ту войну не видел – все же к Порт-Артуру японцы посылали миноносцы последних серий, а не это барахло. Однако, как оказалось, на поверку с квалификацией у японцев все было в порядке. Японские моряки не только определили, что это был не их корабль, но и смогли понять, что перед ними враг, и, вместо того чтобы отступить под защиту береговых батарей, с истинно самурайским бесстрашием попытались его остановить.