Сборник статей и интервью 2009г (v1.12) - Борис Кагарлицкий

Планы на будущее строились в России исходя из ожидания, что потребность мировой экономики в нефти будет расти относительно стабильно, поддерживая цены на высоком уровне. Предполагалось, что в к 2030 году доля нефти в глобальном потреблении энергоресурсов возрастет до 84 %. Мировой кризис не входил в расчеты аналитиков, хотя логично вытекал даже из линейки десятилетней цикличности. Со времени мягкой для России рецессии 2001 года прошло почти семь лет - хозяйственный спад мог отложиться на год, но не более. Его приближение легко было отследить по ускорению роста фондовых рынков, что явно указывало на нехватку для капиталов выгодного пространства в реальном секторе.

Снижение цен на нефть должно было неминуемо последовать за открытием полосы спада.

Внесение негативных ожиданий могло удерживать высокую стоимость нефти только до определенного предела. Стратегия нестабильности имела ограниченный ресурс эффективности. Согласно логике развития мирового кризиса, вслед за финансовой системой он должен был проявиться в индустрии. На этой стадии углеводороды ждало радикальное снижение стоимости. Падение промышленного потребления нефти увлекло бы за собой цены. Обострение политической ситуации способно было скорректировать обвал стоимости нефти, но не остановить его. То, что стратегия внесения на рынок тревоги дает сбои, показали уже первые дни сентября, когда цена на нефть утратила еще 5 долларов с барреля. Вместе с ней понес потери и фондовый рынок России.

Вместо мифических ожиданий дальнейшего роста отечественную экономику ждала тревожная перспектива. В начале октября 90 % процентов компаний признали: они готовятся к кризису. Более половины из них не стали скрывать, что планируют сокращение персонала. Сотрудников компаний охватила паника. На рынке труда предложение стало быстро возрастать, в то время как спрос на работников падал. К декабрю сокращения персонала шли уже повсеместно. Россия страдала от кризиса, но положение Украины было еще хуже. Новый год принес новую газовую войну. Была ли она вызвана только желанием «Газпрома» удержаться в условиях глобального спада?

Война газа

Россия требовала от Украины оплачивать поставляемый газ по европейским ценам. Власти Украины сопротивлялись. В январе, сразу после празднования нового 2009 года, поставки газа были прекращены. Россияне прижались к телеэкранам, вслушиваясь в грозные речи «родных политиков». «Украина должна переставь воровать наш газ», - повторяли они друг другу слова акционеров «Газпрома». Людям хотелось забыть о кризисе и поверить в несложную мысль, что дело ведущей корпорации - их дело, означающее пользу для всех, пользу для страны и людей труда.

Правительство России боролось не только за газ, который «по вине Украины» перестали получать в положенном количестве потребители в Европе. Власти Украины проявляли упорство, продиктованное катастрофой. Они не соглашались на «безумное требование» платить по 470 долларов за тысячу кубометров газа, настаивая на цене в 250 долларов. Падение мирового спроса на металлы и уголь обрушивало экономику страны. В октябре 2008 года в Украине было остановлено 17 из 36 доменных печей. К январю 2009 года ситуация ухудшилась еще больше. Предприятия вставали одно за другим. Платить за газ было нечем.

Газовая война России и Украины напугала потребителей. Внесла свой вклад и другая, подлинная война - израильская агрессия против народа Палестины. Взрывы в секторе Газа, прижатом к Средиземному морю, и прекращение поставок в Европу российского газа подтолкнули мировые цены на нефть вверх. Внесение тревоги на рынки вновь принесло плоды. Цена барреля подскочила до 50 долларов. Но прошло всего несколько дней - и начался обратный процесс. «Черное золото» вновь стало дешеветь. Оно опять опустилось до уровня 44 доллара за баррель. Испуг оказывался коротким. Газовая война продолжалась, как продолжались бои в секторе Газа, но это не могло переломить глобальной тенденции. Кризис оказывался сильнее страха перебоя поставок.

Корпоративная Россия боролась за дорогой газ, не считаясь с индустриальной катастрофой Украины. Но борьба за него была неотделима от борьбы за сохранение прежних цен на углеводороды. Нестабильность, вносимая сбоем газовых поставок в ЕС, помогала вновь стабилизировать стоимость нефти, но не отменяла перспектив, продиктованных кризисом. Промышленное производство в Европе сокращалось, безработица росла, а реальные доходы трудящихся продолжали падать, подгоняемые политикой девальвации евро. Потребности во всех видах сырья в 2009 году должны были уменьшиться еще больше.

Вариант ожидания

В сопоставлении страха перед нарушением стабильности поставок с грозящим мировому хозяйству новым снижением производства последнее должно было перевесить. В этой ситуации все, чем располагали российские корпорации и правительство - было время. Именно его давали ожидания в сбое поставок нефти на мировой рынок по вине «неуправляемых», «внеэкономических» причин. Времени было мало, а выиграть его не получалось. Как распорядились российские власти добытой в середине 2008 года ценовой передышкой?

Россия избрала стратегию выжидания. Вместо подготовки экономики к кризису власти признались в своей верной любви идеям свободного рынка. Общественности сообщили о продолжении переговоров о вступлении России в ВТО. В вопросе нефти власть начала стремительное сближение с другими поставщиками. ОПЕК заявила, что переходит от угроз к действительному сокращению добычи. Ничего не было сделано для действительной подготовки экономики страны к кризису, внутренний рынок сжимался, действительные доходы россиян падали. Разворота в экономической политике не произошло. Власти, отражавшие интересы сырьевых корпораций, не были в нем заинтересованы, но они не были способны понять происходящее. Масштабы кризиса они сперва почувствовали, а уже затем начали медленно осознавать.

На этом фоне в сентябре 2008 года началось прогнозирование предельного удешевления углеводородов. Без серьезного учета потенциала развития кризиса снижение цен определяли в размере 20-30 % от 110-115 долларов за баррель. Даже подешевев до 67 долларов, нефть осталась бы в два раза дороже себестоимости. При таких ценах Россия (сырьевые монополии) могла спокойно переждать полосу экономического спада. Переждать невзирая на дестабилизацию внутреннего рынка. Восстановление роста на внешнем рынке вернуло бы отечественному хозяйству положительную динамику. Вновь поднялись бы цены на нефть. Аналитики обещали это уже в 2009 году. Некоторые планировали окончание рецессии уже следующим летом.

Для поддержания корпораций государство располагало более чем 500 млрд долларов золотовалютных резервов. Эти средства позволили бы покрыть самые срочные долги сырьевых монополий. Деньги нашлись бы и на сдерживание давления на банковский сектор его более чем 170 млрд долларов международного долга. Государство считало себя готовым к сложной полосе.

Первоначальный ужас перед угрозой обвала стоимости углеводородов прошел. Чиновники сами себя успокаивали. Вместе с сокращением добычи ОПЕК выработанное Россией оружие против падающего рынка нефти позволяло тормозить цены, защищая российские монополии от дополнительных потерь. Правительство определяло цену в 70 долларов за баррель как пороговую. Но в то, что нефть может упасть ниже этого уровня, после трех месяцев слабого снижения никто не верил.

Все надежды к концу 2008 года разбил кризис, оказавшийся далеко не таким простым, как полагали либеральные экономисты. В 2009 году он обещал углубление хозяйственного спада без всяких признаков улучшений. Первые лица буржуазного мира не знали, что делать: старых рецептов больше не было, а новые требовали радикальных перемен. Бороться с кризисом пробовали, перекладывая его издержки на трудящихся, но хозяйственные проблемы только возрастали. К тем же последствиям избранный антикризисный метод гарантировано приведет и дальше, в 2009 году.

Реальная перспектива

Глобальный кризис, открывшийся в 2008 году, не является только кризисом товарного перепроизводства, каким его по привычке видят и старые левые, и неолибералы. Он является еще и кризисом колоссального перенакопления капиталов, и одновременно - кризисом падения значения американского и европейского рынков. Снижение спроса на них обусловлено как сокращением доходов работников, так и исчерпанием кредитного ресурса поддержания их потребительской активности. Возможности эффективного использования дешевой рабочей силы «третьего мира» подошли к концу. Поставить рабочих периферии в худшие условия (тем снизив издержки) было невозможно.

В XX века кризисы перенакопления происходили в 1899-1904, 1929-1933, 1948-1949, 1969-1982 (полоса четырех кризисов) годах. Относительно легким и непродолжительным был только спад после Второй мировой войны. В силу этого новый кризис не мог не оказаться более длительным и масштабным, чем рецессии 1991, 1998-1999 и 2001 годов. Для возобновления роста мировая экономика нуждается не в удешевлении нефти, а в замене ее более выгодным источником энергии. Нужна технологическая революция. Без этого товары останутся слишком дорогими, а спрос низким. Рост будет невозможен из-за слабости потребителей.