Вторая жизнь (Иллюстрации П. Зальцмана, Ю. Мингазитдинова) - Василий Ванюшин

Потом Даниил Романович опять увидел офицера. Вдруг Кайзер коротко взмахнул рукой. Сразу же оба они, офицер и Кайзер, исчезли, а через секунду глухо хрюкнул мотор, и вторая машина исчезла, как пущенная торпеда.

Что-то случилось на тротуаре возле магазина — донесся шум, топот ног, крики. Даниил Романович поспешил к выходу. Из магазина хлынули толпой покупатели, сбились возле дверей. «Убит, убийство» — слышалось вокруг. Машина, на которой приехал военный, была окружена гудящей, шатающейся толпой, пробиться сквозь нее было невозможно.

Тут уже оказались невесть откуда взявшиеся фоторепортеры, они энергично проталкивались сквозь толпу, на ходу налаживая аппараты. Даниил Романович присоединился к ним, открыл футляр своего аппарата.

Офицер лежал навзничь с посеревшим лицом и темными губа ми, фуражка валялась тут же. Если бы не военная форма, Даниил Романович не сказал бы, что это тот самый человек, который три-четыре минуты назад вышел из машины — так он изменился. Под головой его алело пятно крови.

Фоторепортеры, присев на корточки, стали щелкать затворами. Галактионов, не медля ни секунды, занялся тем же, но он делал не мгновенные снимки, а с некоторой выдержкой, и нацеливал свой аппарат неизменно на голову убитого, на затылочную часть, как будто его интересовали волосы, а не лицо убитого.

Появились полицейские. Один из них подержал руку офицера и опустил на тротуар.

— Все…

Даниил Романович, закончив облучение, не отходил: ему на до было узнать, кто убитый, куда его повезут. Толпа все росла, сквозь нее протискивались новые любители-фотографы.

Подъехала санитарная машина. Люди в белых халатах стали поднимать труп офицера, но тут раздался пронзительный тонкий вскрик. Галактионов обернулся и увидел Юв — она стояла с охапкой цветов, глаза ее расширились в ужасе, лицо вытянулось.

— Юв Мэй. Это Юв Мэй, — пронеслось в толпе.

Юв отшатнулась, протянула руки. Цветы упали на труп, зак рыли лицо и грудь убитого.

— Реми! — вскрикнула она. — Бог мой, что же это?!

Даниил Романович хотел было поддержать Юв, но полицейский отстранил его. Юв опустилась на колени, склонила голову, плечи ее вздрагивали.

— Это был ее жених, — Галактионов высказал догадку вслух.

— А вы, оказывается, кое-что знаете по этому делу, — сказал полицейский. — Мы вас вызовем.

— Да, пожалуй, знаю, — тихо ответил Даниил Романович: белый глаз он хорошо запомнил.

Его обступили корреспонденты, засыпали вопросами, но Даниил Романович сказал, что нужное сообщит только полиции.

Санитары подняли труп и понесли в машину. Толпа стала растекаться. Юв все еще стояла на коленях перед охапкой перепутанных цветов. Фоторепортеры суетились, бегали вокруг Мэй, щелкая затворами.

— Ювента, — тихо позвал Даниил Романович. — Вам надо до мой… Идемте, я вас провожу.

Он помог ей встать и повел, поддерживая под руку. Позади щелкали затворы фотоаппаратов.

ГАЗЕТЫ КРИЧАТ — ЛЮДИ МОЛЧАТ…

В позднем вечернем выпуске газета «Парабеллум», неофициальный орган военного ведомства, сообщила следующее:

«Сегодня в семнадцать тридцать по местному времени на Маршальской улице, возле цветочного магазина «Лотос» убит офицер штаба Объединенных войск обороны капитан Ремиоль Браун. Убийцы пока не арестованы. Расследование ведется особым отделом штаба совместно с полицией. На подозрении находятся трое, в том числе один иностранец.

Тело Брауна будет отправлено специальным самолетом на ро дину покойного.

В штабе считают это событие чрезвычайно серьезным…»

Вечерние выпуски других газет промолчали, хотя все корреспонденты знали об убийстве возле цветочного магазина: они не имели права вмешиваться в военные дела. Теперь сигнал был подан, и на следующий день последовал газетный взрыв, разбросавший миллионы экземпляров. Он оглушил жителей Атлансдама, они не знали, что и думать, боялись произнести слово.

Тот же «Парабеллум» утром писал:

«В интервью главный маршал Фромм дал понять, что убийство капитана Брауна может повлечь такие же последствия, как в свое время выстрел в Сараево…»

«Новая Атлантида» сообщила, что среди задержанных оказал ся русский профессор.

«Патриот» призывал к спокойствию и бдительности, писал о красной руке Москвы. Бульварная газетка поместила фотографию профессора Галактионова и знаменитой Юв Мэй, снятых вместе. В заметке «Убийство на почве ревности» она негодовала и острила. Русский профессор отлично устроился в Атлансдаме: приехав из страны, где символом является красная звезда, он чуть не украл у атлантов их «звезду телевидения».

Католическая газета «Апостол» благословляла оружие, которое покарает врагов веры и западной цивилизации.

Рабочая газета «Бессмертие труда» писала, что тут дело пахнет провокацией, и рабочие не должны позволить, чтобы народ ввели в заблуждение. А о Галактионове коротко сообщила: «Известный всему миру профессор не арестован и не может быть арестован. За него поручились лауреат Нобелевской премии Адам Мартинсон и профессор Арвий Шельба. Даниэль Галактионов сказал, что он докажет свою невиновность. Далее он заявил, что убийцей капитана Брауна является бандит по кличке «Кайзер».

До сих пор большие газеты как бы не замечали «Бессмертие труда». Но тут вдруг заговорили с неудержимой злобой.

Тон задал опять-таки «Парабеллум». «Не удастся это дело свалить на Кайзера, прикрыть им те козни, которые готовили коммунисты всем нам, слышите вы, «бессмертники»! — угрожающе кричала газета.

«Патриот» обвинял «Бессмертие труда» в измене и требовал закрытия этой газеты. Католический «Апостол» заявил, что поручительство за Галактионова имело бы силу в том случае, если бы его подписал профессор Себастьян Доминак.

Взялись перетряхивать «старые грехи» профессора Галактио нова, нарушение им законов по поводу чтения газет, хождения без галстука. Бульварная газетка вытянула историю с Эрикой Зильтон и размазала ее по-своему, как умела только она одна.

В ответ на все это последовал крепкий удар «Бессмертия труда», она поместила гневное заявление профессора Адама Мартинсона. Вот оно:

«Мне хотелось выступить в большой газете, но всюду я встретил отказ. Что ж, я воспользуюсь страницами этой газеты. Мне даже приятнее это, поскольку я сам из рабочих.

Не желая повторять гнусную клевету и отвечать на нее, за являю, что убийство Брауна не имеет никакого отношения к профессору Галактионову, равно как и все инсинуации, выдуманные против него. Стыдно слушать все это в стране, считающей себя чуть ли не оплотом высокой цивилизации. Вместо того, чтобы расследовать преступление и привлечь к ответственности убийц, здесь занялись опасной провокацией.

Как видно, загадочное убийство Брауна используют в целях разжигания военных страстей. Я чувствую, что над миром нависла страшная угроза.

Не может сердце ученого, призванного служить прогрессу, быть равнодушным в такой опасный момент, и пусть мой голос будет услышан во всех странах мира.

Честь ученого и гражданский долг заставляет меня заявить сегодня с полной ответственностью: если правительство Атлантии не пресечет травлю виднейшего представителя современной науки, если ученые страны, на первых порах гостеприимно предоставившей нам возможность плодотворно работать здесь на благо всего человечества, — если наши коллеги не потребуют от своего правительства прекращения травли, то я вынужден буду в знак протеста выйти из состава Академии наук Атлантни, почетным членом которой я избран. А если ученые всего мира отнесутся безучастно к моему голосу, то я откажусь и от звания лауреата Нобелевской премии. Мне стыдно будет носить это высокое и почетное звание, если его не уважают. И если же, вопреки здравому смыслу и элементарным правилам уважения человеческого достоинства, профессор Галактионов будет все-таки арестован, то я покину институт, в котором работал вместе со своим коллегой над решением модной и той же научной проблемы, боролся за жизнь ЧЕЛОВЕКА».

Это заявление нельзя было обойти, не принять во внимание. Имя профессора Мартинсона было широко известно, махнуть на него рукой, значило бы махнуть на науку и культуру. Этого правительство Атлантии сделать не могло.

Глава правительства созвал пресс-конференцию. Вопросы корреспондентов и ответы на них были опубликованы во всех газетах:

«ВОПРОС. Что вы скажете по поводу выступления г-на Мартинсона относительно профессора Галактионова?

ОТВЕТ. До тех пор, пока не будет закончено расследование убийства Брауна, ничего определенного сказать нельзя. Возможно, Галактионов и не причастен к этому; возможно, он не был непосредственным исполнителем в этом деле, но некоторые факты явно не в его пользу. Не все из нас порой представляют, в каких острых формах проявляется сейчас идейная борьба. Мы с уважением произносим имя профессора Мартинсона, однако, знаем, что иногда и очень честные, уважаемые люди оказываются, помимо своей воли, защитниками неправды. Когда закончится следствие, все будет ясно и нам, и вам, и уважаемому г-ну Мартинсону.