Избранное. Том 1 - Станислав Константинович Ломакин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А почему бы Вам, Василий Андреевич, не взять его домой, – сказал врач.
– Видите ли, Владимир Петрович, – начал профессор. – Фарли – сибирская лайка, а для него место в городском доме – тюрьма, где он не выдержит. Этот брошенный дом он охраняет, и, видимо, здесь он родился. Фарли будет здесь находиться до тех пор, пока не снесут все дома. Несколько дней назад «деревеньку» покинули два последних ее жителя, так что недолго осталось ему здесь жить.
Фарли начал поправляться, друзья снова ходили посидеть у родничка. Там, поглаживая Фарли, профессор рассказывал другу о своей жизни: «Мне тоже было не сладко. Родился в войну. Отец, хотя и в возрасте, воевал, два моих старших брата погибли, я их не видел, так как был последним. Мать день и ночь работала в колхозе, не до меня было. Много в это время умерло от голода нашего брата – детей. С 14 лет трудился в колхозе на разных работах. Служил в армии в танковых войсках водителем танка. А когда поступил в университет, то снова вспомнил голод. В солдатской робе ходил два года, стипендия, даже повышенная, была 28 рублей. Пришлось подрабатывать: разгружал уголь, ездил со стройотрядами в Казахстан. И не поверишь, Фарли, многим студентам присылали деньги из дома, а я отправлял заработок за лето домой, родителям. Они у меня уже были старенькие, немощные, изработавшиеся. Колхозу отдали 40 лет, получали пенсию по 12 рублей в месяц. Почти каждое лето, во время студенческих каникул, я приезжал домой в свою деревню. На все лето хватало дел: заготавливал дрова, накашивал сена для коровенки Майки, ухаживал за кормильцем – огородом. Во всех делах неизменным помощником у меня был пес, похожий на тебя, Фарли. Он со мной и на рыбалке, и на охоте, и на покосе.
Лиха я хватил в своей жизни не больше, чем сверстники – тяжела для всех была жизнь после войны. Надо любить жизнь во все времена, мой друг, и радоваться каждому ее мгновению. Мне бы очень хотелось, хотя бы на какое-то время, вернуться в то трудное далекое детство, разбежаться с берега и бултыхнуться в речку Тару, милую речку моего детства. Все чаше и чаще думаю о своей деревне, о жизни того времени. Люди приносят большие жертвы, чтобы жить в соответствии с тем, что они считают должным, но как хочется освободиться от обязанностей, хотя бы на некоторое время.
Ты понимаешь, Фарли, от этих постоянных дум о деревне я, неожиданно для себя, начал писать стихи:
Мне снится речка Тара в красоте стыдливой,
Когда мальчишкой с удочкой спешил
В мой милый дом – шалаш под старой ивой,
В котором я подолгу жил...
Жизнь продолжалась. Время текло в одном направлении, «деревеньку» не разрушили. Фарли совсем поправился, он стал провожать профессора до института и, пока тот был занят со студентами, ждал его. Фарли погубило то, что он стал пересекать опасную для себя зону – шоссе. Это было зимой: профессор, как обычно, провел занятия и, когда вышел из института, не обнаружил своего друга. Не ожидая ничего плохого, он направился обычным путем домой, через «деревеньку». Перейдя трассу, увидел на обочине дороги убитого Фарли. Видимо, тот бежал через дорогу, но не рассчитал силы, машина сбила его и отбросила на обочину. Фарли лежал, вытянув передние ноги, словно смерть настигла его в прыжке: влажные, испуганные, даже не испуганные, а удивленные, открытые глаза выражали что-то человеческое, словно говорили: за что? Василий Андреевич поднял мертвого тяжелого Фарли на руки и понес в «деревню». Он занес его в ограду дома, который охранял Фарли, выбрал место для могилки у плетня, рядом с тополем, затем нашел в пристройке лом и в течение нескольких часов долбил мерзлую землю, выгребая ее руками. Похоронив Фарли, Василий Андреевич взял в ограде несколько кирпичей и на могиле выстроил из них букву Ф. Профессор шел домой, ему все виделись удивленные, подернутые слезой глаза Фарли и немой безответный вопрос: за что?
На следующий день Василий Андреевич в институт поехал автобусом. Тоска по малой родине у профессора стала невыносимой, избавиться от нее можно было только совершив поездку в родную деревню. Он собирался после летней экзаменационной сессии провести отпуск на родине. Василий Андреевич понимал, что у него в деревне нет родственников, и тем не менее мысленно представлял, как сходит он на сельское кладбище, поклонится дорогим могилам матери и отца, побывает в ремонтно-технических мастерских, как встретится со сверстниками, с которыми учился в школе, с теми, с кем когда-то начинал работать механизатором, искупается в милой его сердцу речке Таре... Но этому не суждено было сбыться: Василий Андреевич умер в кузове грузовой машины. Доехал поездом он хорошо до станции, но опоздал на автобус, который курсировал до его деревни.
Шел пешком, и тут его нагнала попутка... Встрече с родиной не суждено было состояться. Но, как говорят в народе, «такую смерть за деньги не купишь», он умер, не обратив внимания на смерть. Хоронили профессора всей деревней, могилу вырыли рядом с могилами его родителей.
Сбылось. Он так хотел быть похороненным на сельском кладбище малой родины...
ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ
Делегация работников образования, направляющаяся в Германию, была сформирована почти год назад, но поездка дважды откладывалась из-за отсутствия средств у министерства. Поездки за границу стали плановыми. Договор между Россией и Германией был связан с обменом опытом, знакомством с системой высшего и профессионального образования обеих стран.
Наконец, все финансовые проблемы, противоречия были разрешены, и группа из восемнадцати человек прибыла рейсовым самолетом из Москвы во Франкфурт-на-Майне. Российской делегации, представленной в основном руководителями областных департаментов по образованию и учеными высших учебных заведений, надлежало посетить учебные заведения разного уровня Западной и Восточной частей Германии.
За три недели члены делегации должны были побывать почти
