Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов - Фрэнк Сноуден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Восстание рабов и Черный Спартак
Французская революция, словно искра, упавшая на пороховую бочку, взорвала старые устои на Сан-Доминго, которые представляли собой полную противоположность идеям «свободы, равенства, братства». Колония пристально следила за событиями в метрополии. В 1789 г. в городах Кап-Франсе, Порт-о-Пренс и Сен-Марк праздновали взятие Бастилии, особенно «мелкие белые», которые вскоре стали открывать политические клубы наподобие парижских. Революционные идеи и заграничные новости активно муссировались среди населения, подогревая ропот недовольства положением дел в колонии. Таверны, церкви и базары, где коротали выходные темнокожие рабы и свободные цветные, превратились в форумы для обмена идеями. Появилась на острове и своя колониальная газета для белых читателей, но, поскольку цветные и некоторые темнокожие были грамотными, информация быстро достигала широкой общественности, в том числе и на плантациях.
Во Франции тем временем появилось Учредительное собрание, что послужило поводом к созданию Колониальной ассамблеи в Сен-Марке. Дебаты, развернувшиеся там, – вокруг расовых привилегий и конфликта интересов между Францией и ее колонией – отозвались во всех уголках Карибского бассейна. Когда Учредительное собрание отменило феодальное право и наследственное дворянство, это закономерно повлекло за собой жаркие дискуссии в Сан-Доминго. Разве рабство не такой же пережиток прошлого, как феодализм? Не пора ли тем, кто стал знатью Сан-Доминго благодаря цвету кожи, отправиться тем же путем, что представители дворянства мантии и шпаги во Франции?
Самый страшный раздор посеяла «Декларация прав человека и гражданина» – просто несовместимая с условиями жизни в колонии. На это противоречие обратил внимание представитель гаитянских мулатов Венсан Оже. Выступая перед Учредительным собранием, он настаивал на том, что права человека универсальны и в Кап-Франсе с ними должны считаться так же, как в Париже. Уже в 1788 г. будущий лидер левой парижской группировки жирондистов Жак-Пьер Бриссо учредил «Общество друзей темнокожих» (Société des Amis des Noirs), которое выступало за отмену работорговли и требовало равноправия для мулатов. Как ни странно, вопреки названию, эти «друзья темнокожих» избегали высказываний в пользу освобождения африканских невольников. Поставив под сомнение идею, что человеческое существо может быть предметом собственности, и уступив давлению жирондистов и «Общества друзей темнокожих», в 1792 г. уже Законодательное собрание предоставило равные политические права всем свободным жителям колонии независимо от цвета кожи. Неизбежно встал вопрос и о правах тех, кто еще темнее. Соперничающие с «Обществом друзей темнокожих» якобинцы – куда более радикально настроенный политический клуб – объявили, что добьются запрета рабства в колониях.
В период с 1792 по 1794 г. первая Французская республика неуклонно двигалась к отмене рабства. Поэтому столичные революционные настроения захлестнули Сан-Доминго, как раз когда рабовладельцы-плантаторы лишились безоговорочной защиты со стороны метрополии. До этого Франция не жалела средств на сохранение социальной иерархии в колонии: обеспечивала губернаторов, суды, военные гарнизоны, полицию. Теперь же Национальный Конвент не считал поддержку власти колонистов над полумиллионом рабов столь необходимой. Оже вернулся в Сан-Доминго из Парижа, чтобы в 1791 г. возглавить восстание и добиться прекращения расовой дискриминации. Но восстание было подавлено, Оже схватили и казнили. В итоге он, как и Франсуа Макандаль, стал олицетворением воли к свободе и символом борьбы против старых порядков.
Политическая атмосфера продолжала накаляться, и на равнинах с сахарным тростником вспыхнуло восстание. В конце августа 1791 г. черные рабы и мароны собрались на знаменитую сходку в лесу Буа-Кайман, чтобы спланировать переворот. Договорившись, мятежники претворили свой план в жизнь: продвигаясь от одной плантации к другой, они учиняли грабеж, поджигали тростник и крушили станки для производства сахара. В мрачной истории Сан-Доминго подобные акции неповиновения случались и раньше, но носили локальный характер. Восстание 1791 года затмило все прежние и масштабом, и числом повстанцев. Весть о мятеже разнеслась стремительно, восстание поддержали в северной провинции, и вскоре оно охватило всю колонию. Восстание сплотило всех: рабов, трудившихся на плантациях, городских невольников, тех, кого держали домашней прислугой, примкнули даже свободные мулаты. Религия – и вуду, и христианство – имела решающее значение, потому что давала рабам чувство общности, помогала им найти общий язык и цели, подкрепляла авторитет старейшин, руководивших восстанием.
На лесной сходке в Буа-Кайман председательствовал Дутти Букман, который и возглавил мятеж. Работал он возничим, по вероисповеданию принадлежал культу вуду и имел огромное влияние в невольническом сообществе. Однако восстание прочно связано с именем Лувертюра, Черного Спартака, который примкнул к волнениям в самом начале. Благодаря предводительству Лувертюра цели повстанцев стали гораздо масштабнее и пополнились требованием свободы для всех и независимости от Франции. Характерно, что повстанцы пели революционные песни, выступали под трехцветным знаменем и разделяли призыв Лувертюра защищать свободу, которую он считал «самым ценным, что только может быть у человека»{38}.
Вспыхнув, пламя восстания стало распространяться с невероятной скоростью. Никогда прежде рабству на американском континенте не угрожало ничего подобного. Историк Лоран Дюбуа пишет:
В рядах повстанцев наблюдалось чрезвычайное разнообразие: мужчины и женщины, выходцы из Африки и местные креолы, надсмотрщики и простые рабочие, невольники с сахарных плантаций и кофейных, расположенных в горах. ‹…› Ответив насилием системе, построенной на насилии, они обрушили экономику одного из богатейших регионов мира. За первые восемь дней мятежники разорили 184 плантации, к концу сентября нападениям подверглись более 200 угодий, а от всех хозяйств в радиусе 80 км от Кап-Франсе остались гарь да пепел. Вдобавок набеги пережили почти 1200 кофейных плантаций, расположенных в горной местности. Оценки числа мятежников сильно варьировали, но к концу сентября в повстанческих лагерях… было около 80 000 человек{39}.
Отличительной чертой этого восстания были насилие и погромы, поскольку мятежники стремились уничтожить плантации. Они поджигали постройки и поля, устраивали засады на сторожевые патрули, жестоко расправлялись с землевладельцами и надсмотрщиками. Одни главари повстанцев призывали воздерживаться от произвола, другие – похвалялись тем, сколько белых повесили за день.
Белые жители Сан-Доминго были поглощены новостями из Парижа, которые сеяли между ними раздор. Пока на севере пылали плантации, их управляющие вели в Кап-Франсе ожесточенные, но крайне несвоевременные споры о том, что же предпринять. В общем, реагировали они с большим запозданием, и у повстанцев было достаточно времени, чтобы организоваться, завербовать новых соратников и вооружиться. Нерасторопность белых во многом и обеспечила восстанию успех.
Но когда рабовладельцы и их сторонники от слов все же перешли к делу, это выразилось все в тех же насилии и непримиримости. Отказавшись вести переговоры с «мятежными неграми», Колониальная ассамблея потребовала безоговорочной капитуляции. После этого ультиматума восстание стало революцией.
Наполеоновская война за восстановление рабства
Теперь все зависело от отношения властей во Франции. Отринув возможность компромисса, немногочисленная элита, ставшая таковой благодаря цвету кожи, осознавала, что не в состоянии одолеть народные массы рабов, которые под предводительством Лувертюра продолжали вооружаться, объединяться и организовываться. Все свои надежды плантаторы возлагали на Законодательное собрание, которое могло бы отправить в Кап-Франсе войска, чтобы подавить мятеж и восстановить рабство.
На их беду, с 1789 по 1792 г. Французская революция шла по пути неуклонной радикализации, пока власть в Законодательном собрании не досталась двум политическим группировкам – жирондистам и якобинцам. И те и другие придерживались мнения, что упразднение во Франции дворянства означает и упразднение белой знати в Сан-Доминго. В 1792 г. Законодательное собрание уточнило позицию по вопросу рабства на плантациях и отправило в Кап-Франсе двух комиссаров: Леже-Фелисите Сонтонакса, который был за отмену рабства, и Этьена Польвереля – сторонника реформы. Объединив усилия, они смогли изменить политическую жизнь в колонии.
Им обоим претила идея рабства, но в своих решениях Сонтонакс и Польверель руководствовались еще и рациональными соображениями. Они отчаянно пытались отразить контрреволюционное вторжение в Сан-Доминго Испании и Британии, которые опасались, что восстание может перекинуться на их владения. Основные соперники Франции в колониальном первенстве хотели подавить опасный прецедент, по итогам которого темнокожие могли обрести свободу и автономию. Решимость двух главных врагов революции подкрепляло еще и то обстоятельство, что Сан-Доминго была колонией исключительно богатой, и удар по ней неизбежно сказался бы на всей революционной Франции.
Чтобы отвести угрозу со стороны Испании и Британии, комиссары действовали дерзко и решительно – им нужно было сплотить рабов во имя защиты Французской республики. В 1793 г. они по собственной инициативе
