Охота на шакала - Сергей Зверев

Солнце, жарившее весь день как заведенное, понемногу стало сдавать свои позиции, опускаясь все ниже и ниже, куда-то за океан.

– В эфире какие-то сильные помехи, – появившись на мостике, доложил капитану «Киренаики» радист, – связь с вертолетом нестабильная.

– И что это может быть? – брюзгливо произнес тот. – Что-то я не пойму.

– Похоже на грозовые разряды, – сказал радист, – хотя по метеосводке грозы вблизи нет.

– Вот и я о том же, – хмыкнул капитан, – связь держите. О дальнейших изменениях сразу же докладывать мне.

– Слушаюсь, – кивнул радист.

Капитан вздохнул. Будучи человеком деятельным, болтаясь здесь, у берегов Занзибара, он откровенно скучал. Но что было делать – каждое движение подчинялось Джамалю. Поэтому оставалось ждать, когда начальство решит по поводу дальнейших планов. Сейчас все зависело от результатов разговоров с гостем, а они, судя по всему, затягивались.

25

Сухогруз «Кубань» под российским флагом, находившийся в нейтральных водах неподалеку от Занзибара, выглядел совершенно обычным, самым что ни на есть мирным судном. Так проходило во всех документах, так все и выглядело на большей части судна. И вез он пиломатериалы, так оно и было – груз на борту присутствовал, как и значилось официально.

Но о том, что корабль этот в буквальном смысле с двойным дном, в документах не было ни слова. А здесь имелось несколько помещений, вход в которые проходил через технические отсеки, да и попасть сюда ненужному человеку было просто невозможно. Уже в «предыдущие» помещения вход воспрещался, а дальше вообще – найди ты эти самые замаскированные двери, да еще под кодами да шифрами. Изолированные отсеки, из которых незаметно для окружающего мира могли отправляться в море аквалангисты, могли прибывать сюда гости, невидимые для всех остальных… Конечно, часть команды знала о том, что на сухогрузе есть такие помещения, но разговоры об этом наружу не выходили. Во-первых, команда была подобрана из людей, скажем так, неслучайных. Во-вторых, каждый был под строжайшими подписками о неразглашении. А нарушать их никому было неинтересно – входить в соприкосновение с интересами державы, которые она охраняет, как зеницу ока – это, знаете ли, чревато… И чем там, внизу, занимаются эти засекреченные люди, никто не знал, да и предпочитал не знать. Меньше знаешь – меньше проблем.

В одном из таких отсеков у аппарата за пультом сидел оператор в наушниках. А над надстройкой вращалась странной конфигурации антенна. Именно она и слала в эфир помехи, так похожие на грозовые разряды…

Солнце уже уходило за горизонт, порядком умаявшись за день. Красоты, открывавшиеся взорам тех, кто сейчас имел возможность наблюдать за безбрежным океаном, впечатлили бы не одного закоренелого материалиста. Особенно впечатляюще выглядел закатный океан с высоты. Именно такая возможность представлялась сейчас пилоту вертолета, охранявшего ливийскую яхту.

Любоваться здешними красотами пилот не собирался, имея задачу куда более конкретную, тем более что внимание его в данный момент было сконцентрировано на объекте, появившемся в поле видимости, причем в поле, входившем в его зону контроля. По морской глади по направлению к «Киренаике» мчался катерок. Гламурная раскраска плавсредства прямо-таки била в глаза цветными изображениями, напоминавшими, что эротика – она и в Африке эротика. К примеру, на корме красовалась расписная красотка с завлекательными формами. По воле неизвестного художника красавица, томно улыбаясь, возлежала в крайне развратной позе, способной перевести направление мыслей большинства мужчин в эротическое же русло. Да и росписи остальной части катерка тоже не выпадали из заданной стилистики. Надписи типа «Kiss my…» дополняли впечатление о легкомысленных хозяевах плавсредства.

Хотя с хозяевами тоже многое было ясно. За штурвалом восседала голая – то есть абсолютно обнаженная девица. Формы ее хоть и не выглядели такими уж неестественно идеальными, все же говорили, что папа и мама уродами не были. Волосы прелестного создания трепал ветер, а сама она направляла свой катерок именно в том направлении, где пребывала «Киренаика». Ливийское судно пока что находилось за горизонтом, на расстоянии, достаточном для того, чтобы его не было видно. Но если катерок не изменит курс, то…

В другое время ливиец с огромным удовольствием понаблюдал бы за хозяйкой катера. Он ведь по части женского пола был мужчиной горячим. Да только вот служба вынуждала смотреть и на это с несколько иной точки зрения. Задача была поставлена крайне простая – не подпускать к яхте никого. А уж в случае чего-то серьезного немедленно докладывать на базу. Здесь-то, собственно, все было предельно ясно, так что вполне хватало своих возможностей.

Вертолет пошел на снижение. Вскоре он, стрекоча винтами, двигался параллельно бешено мчавшемуся катеру. Пилот теперь мог хорошо рассмотреть эту деваху. Делая резкие движения руками, подкрепляя это еще более зверской мимикой, ливиец сквозь прозрачную кабину показывал девице, чтобы она поворачивала к берегу. Такие решительные жесты, как чирканье ладонью по шее, недвусмысленно давали понять, что хозяйку катера могут ожидать крупные неприятности в случае невыполнения требований.

Но обнаженная красотка, похоже, пребывала не только в беззаботном и веселом настроении. Она реагировала на все малоадекватно, то визжа, то хохоча, то распевая какую-то мажорную песенку. Как ни старался ливиец убедить ее – «мчись ты, пожалуйста, другим курсом к берегу», ничего не помогало. То ли пьяная, то ли обкуренная, она ничего не понимала. Блондинка посылала пилоту воздушные поцелуи, указывала на место рядом с собой, приглашая разделить компанию – в общем, сплошное непотребство. И курс не меняла, хоть ей, похоже, было все равно, куда мчаться.

– Вот ведь сучка! – прошипел пилот. – Попалась бы ты мне в другом месте, я бы тебя погонял как следует.

Однако надо было что-то делать, ведь эдак она и до яхты домчится, дрянь такая. А потом Джамаль лично устроит вертолетчику веселую жизнь. Или «нежизнь»?

«Он же на все способен, – справедливо рассуждал пилот, – ему только дай волю… Ладно, попробуем с тобой иначе».

Ливиец решил снизиться до предела, напугать и тем самым вразумить развязную оторву. Пройдя навстречу катеру, вертолет, отстав ненадолго, развернулся и устремился вдогонку, идя на снижение. Будучи профессионалом, ливиец планировал сделать так, чтобы поплавки вертолета, способного приводняться и в океане, едва не дотронулись до девчонки. Катер, рвущийся вперед полным ходом, естественно, не мог соперничать с винтокрылой машиной. И вот он уже рядом. Теперь надо было лишь виртуозно «придавить» деваху.

Прикусив губу, пилот ловко управлялся с послушной ему машиной. Вот уже поплавки оказались над самым катерком. Девица оглянулась. Ага, наконец-то доходит, катер сбавляет скорость! Сейчас ты поймешь, что шутить с тобой никто не собирается…

И вдруг ничем не примечательный брезент на корме откинулся в сторону, и там, как чертики из табакерки, в полный рост выросли две фигуры.

Сделав взмах рукой, Саблин бросил вперед трос, и спустя мгновение вертолет уже был заарканен за шасси «кошкой». Зиганиди направил ствол автомата на кабину, а Катя Сабурова, по-прежнему не выказывая ни тени смущения по поводу отсутствия на ней одежды, энергично рванула рычаг на секторе газа.

Катер тащил и мотал вертолет так, что главной задачей вконец ошалевшего пилота было не свалиться в море. Ливиец всеми силами пытался справиться с управлением такого знакомого, можно сказать – родного, но в одночасье ставшего таким непослушным вертолета. Так что он даже и думать ни о чем другом не мог.

– Садись! – заорал Боцман, устремив на него ствол своего автомата. – Садись, говорю, а то разнесу вдребезги!

Видя, что тут уж никак не вырваться из рук оборотней, пилот приводнился. Поплавки вертолета коснулись воды и недолгое время еще бороздили поверхность, но после того, как двигатели катера и вертолета замолчали, странная пара, состоявшая из водного и воздушного транспорта, затихла на волнах.

Пилот, сидя в кабине, в смешанных чувствах, все еще не совсем пришедший в себя, молча смотрел на троицу в катере. Сабурова, как девушка ловкая, уже успела облачиться в белые брючки и такого же цвета майку, избавившись от соблазнительной наготы. Да и на лице ее не было и тени той залихватской придурковатости, которой она и ввела в заблуждение ливийца. Она с легкой, насмешливой улыбкой поглядывала вокруг. Два ее товарища не сводили глаз с вертолетчика, направляя на него стволы.

– Странная вещь! – крикнул Николай. – Гляжу я на тебя, парень: вроде не голубой, не паралитик, а ведешь себя самым неподобающим образом. Такая девчонка тебе сигналы делает, все усилия прилагает, чтобы бравый пилот на нее внимание обратил, а он ни в какую.