Камера! Мотор! Магия - Катерина Кравцова

— Доброе утро, Алиона, — степенно поздоровался он, оглядел царящий вокруг хаос и моментально нашелся: — Приветствую и вас, господа. Я приехал проверить, хорошо ли в прошлый раз выполнил свою работу. Могу заверить, что все в порядке, энергетика дома чиста, никаких темных эманаций я не обнаружил. Теперь позвольте распрощаться с вами, если во мне снова будет какая-то нужда, Алиона знает, где меня искать.

И он направился к выходу, но был ожидаемо остановлен Малкиным, который так обрадовался появлению будущего короля, что странности его появления просто не заметил. Выслушав творческое предложение, герцог мельком глянул в сторону Бенедикта и с должной учтивостью согласился «изобразить», как он выразился, короля. Толик возрадовался и увел его светлость подписывать договор и примерять костюм, а я отправилась полюбопытствовать, в каком платье мне надлежит сниматься вечером.

При виде своего наряда я затосковала, что не догадалась захватить с собой туалет, подаренный мне государем Великого леса. На вешалке в моей комнате ожидал кринолин цвета «бешеная фуксия», в изобилии снабженный ленточками, рюшечками, по вырезу — неожиданно — мехом какого-то мексиканского тушкана, а по подолу — насквозь синтетическими кружевами, жесткими, как позавчерашний лаваш. К нему прилагались туфли непонятной эпохи, и одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, как сильно они будут натирать мои несчастные ноги.

— Тебе не нравится, госпожауа? — как всегда, Велизарий возник как будто из воздуха. Подозреваю, он состоял в сговоре с особняком, и ни стены, ни запертые двери не были для него препятствием.

— Сам-то как думаешь? — мрачно поинтересовалась я.

— Мне безраузлично, во чтоуо ты одета, я ведь коот. По мне, ты прекраусна в любоуом наряде.

Была во мнении пушистого какая-то сермяжная правда. Ну какая мне, в самом деле, разница, в чем стоять перед камерой. Такую красоту, как моя, ничем не испортишь: все одно — отворотясь не насмотришься. От этой мысли я заржала в голос и принялась переодеваться. Художественный вкус — это одно, а съемочный процесс — совсем другое, и его никто не отменял.

Между прочим, для «бального» эпизода нам требовался зал, которого в особняке не было. Имелась только большая гостиная для танцев, но и она была не очень-то велика. Однако Толика выручила его склонность к нестандартным решениям. Оказывается, зеркальные панели, которые я заметила утром, установили так, что гостиная зрительно увеличилась как минимум вдвое. И теперь оператору было достаточно найти подходящий ракурс, чтобы зал показался зрителю огромным, в самый раз для королевского приема.

— Ну ты спец, — похвалила я Малкина, который с видом именитого мэтра восседал в углу гостиной на персональном режиссерском стуле. — Откуда ты берешь все эти идеи, поделись.

— Отсюда, — он значительно постучал себя по голове. — Откуда ж еще? Ну, где Шурка, где твой протеже? Вечно никого не дождешься, а нам еще свет выставлять, чтобы от зеркал не отсвечивало.

Шура появился в гостиной первым. Для него где-то нашли рыцарские латы, начищенные на совесть, но при малейшем движении героя они издавали угрожающий скрежет, словно собирались развалиться на части. Ведерников, правда, все равно был доволен. Выглядел он величественно, держался поневоле прямо, словно палку проглотил, а скрежет при озвучке должны были убрать, чтобы он не мешал зрителю слышать все остальное.

— Какая ты, Аленушка, гламурненькая, — фыркнул он, оглядев меня с ног до головы. — В костюмерном цехе твой наряд, небось, по лоскуточку собирали.

Таких комплиментов я наслушалась за свою актерскую жизнь немеряно, а потому парировала, даже глазом не моргнув:

— А как же, Шурочка, а как же. Еще по шерстинке и по пуговке. Чтоб все самое лучшее сразу, и на меня одну. Тебя-то, как я слышу, не так старательно в латы упаковывали — того гляди, отвалится что-нибудь…гм… жизненно важное. Ты смотри, резких движений-то не делай, а то останешься дезабилье.

Ведерников позеленел и запальчиво объявил:

— Не беспокойся, не останусь. Все закреплено, как надо. Просто это же металл, не тряпка, он должен… звучать. Сама увидишь, я буду выглядеть куда презентабельнее нашего короля. Где он, кстати? Костюмчик по размеру не могут для него найти?

— Да вот он, — раздался из-за Шуркиной спины удовлетворенный голос Малкина. — Добро пожаловать в наш дурдом, ваше величество.

Я повернулась взглянуть на явление короля, и поняла, что Шуру настигла мгновенная карма: Джемс выглядел не хуже самых величественных и благородных из наших, земных монархов. Черный шелк и бархат, мягкие сапожки, сдержанный блеск короны в темных волосах, и кровь, присутствие которой в венах не всегда можно сыграть, но можно иметь просто по праву рождения.

— Если верить прочитанной мною роли, это мой дурдом, не так ли, господин режиссер? — лукаво улыбнулся герцог, и уселся на бутафорском троне так, словно сидел на нем всю жизнь, а до него — многие поколения предков.

Шуркин рот захлопнулся с таким громким щелканьем, что этот звук даже заглушил скрежет доспехов. Ему — редкостный случай — было совершенно нечего сказать.

— Я вам говорил! — Толик торжествующе тыкал в сторону Джемса. — Я с самого начала понял, что лучше него никто короля не изобразит. А вы меня отговаривали, едва язык не стерли до костей. Ну что, берете свои слова обратно?

Последнее предназначалось Бенедикту, и он вынужден был признать, что актер на роль короля подобран с большим вкусом. Провучало это так, будто Джемс был вазой, и его только что удачно использовали в интерьере. Его светлость несколько помрачнел, но быстро справился с собой, и объявил, что готов к представлению.

— Сейчас будет тебе… представление, — пообещал Толик. — Все готовы? Камера! Мотор! Начали!

Как ни удивительно, но после всех наших препирательств эпизод все отработали на удивление слаженно. Покоренный величием государя Шура произносил свои реплики почтительно и серьезно, Джемс был благосклонен и несколько легкомыслен ровно до того, как узнал о заговоре против своей царственной персоны. Затем тоже посерьезнел, и принялся допрашивать своего главнокомандующего о том, какие меры тот собирается принять для предотвращения планов заговорщиков. Я некоторое время изображала нежный цветок, украшающий кадр, а затем выступила с предложением провести его величество через свой дом в один из безопасных миров. На том и порешили.

— Стоп! Снято. Все молодцы, каждому взять с полки пирожок. Их там два, берите средний, — веселился Малкин, довольный тем, что не пришлось тратить пленку на бесконечную пересъемку сцены.

На радостях он даже решил выделить коллективу аж целые полдня отдыха. Декорации не стали демонтировать, поскольку завтра должны были снимать нападение на короля,