Могу! - Николай Нароков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А на следующий день она с утра стала пристально и испытующе всматриваться в Мишу, словно искала или проверяла в нем что-то. Мише был неприятен этот ее взгляд, и он старался не видеть его. Поскорее напился чаю и, коротко поблагодарив, встал, чтобы уйти к себе. Но Софья Андреевна остановила его.
— Нет, не уходи! — коротко приказала она.
Она именно приказала: и словами, и голосом, и взглядом. И поэтому Мише захотелось ослушаться ее и уйти, как он собирался, но он не осмелился и послушно сел на свое место. Его тянуло посмотреть на Софью Андреевну, но он сидел с опущенными глазами. Зачем она остановила его? Чай был уже допит, и сидеть за столом было не для чего. Но Софья Андреевна не вставала и не уходила, а продолжала сидеть молча, о чем-то думая. Потом она оперлась локтями о стол, поддерживая ладонями голову, и опять стала пристально смотреть на Мишу. Он не выдержал ее взгляда и опустил глаза.
— Не опускай глаз! — нетерпеливо крикнула она. — Смотри на меня!
Мише было мучительно. Он покраснел, но послушался и стал смотреть на нее. Так прошла минута. Потом Софья Андреевна поднялась.
— Пойдем в гостиную! — сказала она и пошла, даже не посмотрев, идет ли за нею Миша, как будто знала, что он не может не идти.
Было непонятно: зачем она перешла в гостиную и зачем позвала с собой Мишу. Села на диван и, ни слова не говоря, стала ненужно смотреть в окно. Просидела долго, все время молча, как будто Миши и не было в комнате. Конечно, она о чем-то думала, но лицо ее было безучастно и невыразительно. Пагу зашевелилась в клетке на своей жердочке и крикнула, что она чего-то хочет. Софья Андреевна засмеялась своим коротким, нехорошим смешком и повернулась к Мише.
— Она хочет? Ну, и я хочу! Только совсем не того, чего хочет она!..
В ее голосе Миша услышал что-то скрытое. Он поднял голову и спросил так, словно боялся ответа:
— Чего ты хочешь?
Софья Андреевна посмотрела на Пагу, потом на Мишу, быстро встала, так же быстро подошла к Мише и села на диван рядом, близко, очень близко. Не говоря ни слова, с внезапным порывом обняла его и прижалась щекой к щеке.
— Ты мой милый! Милый! — забормотала она. — Ты знаешь, что я тебя почти люблю! Да, да! Почти люблю! И я хочу, чтобы ты тоже любил меня… Любишь? Нет?
Неожиданная ласка, такая странная после холодного голоса и сухого молчания, сразу же взволновала Мишу. Не сдерживая себя, он обнял ее за плечи и ответно прижался к ней.
— Любишь? Хоть немного любишь? — требовала она.
Миша не знал, что можно и что надо ответить. Не знал и того, какой ответ есть сейчас в нем. И он залепетал, спотыкаясь на каждом слове:
— Я не знаю… Это — любовь? Да? Я не знаю… Но ты такая… Ты такая…
И откровенно потянулся к ней. А она вдруг встала и сделалась прежней: холодная и недоступная.
— Нет! Не хочу! — чуть ли не брезгливо кинула она и вышла из комнаты.
Весь день был странный. Софья Андреевна то уходила к себе в комнату и долго сидела одна, то возвращалась в гостиную и медленно ходила из угла в угол, что-то обдумывая и даже шевеля губами, как будто она говорила сама с собою. И время от времени останавливалась перед клеткой Пагу, с непонятной пытливостью всматриваясь в птицу. И, всмотревшись, каким-то вороватым движением поворачивала голову и взглядывала на Мишу. Если же он ловил этот взгляд, она непонятно улыбалась ему: не то звала его, не то чего-то не позволяла.
Вечером она вышла из своей комнаты веселая, ласковая и шутливая. Присела к Мише на диван и стала говорить ему, что он хорошеет с каждым днем и становится совсем красивым юношей.
— Ты помнишь «Давида» Микель Анжело? Ты удивительно похож на него! Совсем такой же!
Но чуть только Миша становился настойчивым и требовательным, она отстраняла его и начинала смотреть холодными глазами.
— Нет, нет и нет! — беспрекословно приказывала она.
И пересаживалась с дивана на кресло, подальше от него.
Не было еще одиннадцати часов, когда она поднялась и сказала, что хочет спать. Миша тоже тотчас встал и молча посмотрел на нее. Она поняла его взгляд: в нем был вопрос и просьба. Но она только поглядела ему в глаза и так же холодно, так же беспрекословно повторила:
— Нет, нет и нет!
А потом, подумав секунд пять, добавила голосом, который обещал:
— Завтра! Сегодня я не хочу, но… завтра!
Повернулась и пошла. А в дверях остановилась, посмотрела на Мишу и повторила, обещая:
— Завтра!
На другой день, чуть только Миша проснулся, он сейчас же вспомнил это «завтра», и нетерпеливый пульс застучал в нем, волнуя и торопя. Он быстро оделся и вошел в ванную, но по дороге, затаив дыхание, подошел к двери Софьи Андреевны и стал слушать. За дверью было тихо. «Спит еще!» — решил он и почувствовал не то разочарование, не то огорчение. И потом, сидя в своей комнате, напряженно прислушивался: не услышит ли он ее шагов?
Софья Андреевна долго не выходила и оставалась у себя. Миша часто взглядывал на часы и не мог ничем заняться: только прислушивался и ждал. Наконец, часов в одиннадцать, он услышал, как Софья Андреевна вышла из своей комнаты и прошла в ванную. Он насторожился и почему-то стал сидеть тихо, даже затаив дыхание. Потом он услышал, как Софья Андреевна что-то делала в столовой, двигала стулом, звякала посудой. Сердце забилось сильно и быстро, ему захотелось тотчас же вскочить и тоже пойти туда, но непонятная робость не пустила его, и он, уже сделав два шага к двери, остановился. Постоял немного и, неуверенно открыв дверь, вошел в столовую.
— Доброе утро! — чуть ли не боясь своего голоса, тихо сказал он и посмотрел почти заискивающе.
— Доброе утро! — небрежно ответила Софья Андреевна, быстро доедая вареное яйцо и допивая стакан томатного сока.
Она была в расстегнутом капоте, и Миша видел верх ее груди. Он хотел, на самом деле хотел отвести глаза и не смотреть, но глаза приковались, и не смотреть он не мог.
— Я сегодня заспалась немного, — словно ничего не замечая, спокойно сказала Софья Андреевна, — поздно проснулась, а мне надо быть в одном месте… Сейчас я поеду и вернусь часов в пять… Ты уж один поскучай здесь… Без меня!
Миша слушал ее и видел: в ней нет ничего, что говорило бы о том «завтра», которое она пообещала ему. Она была деловита и спокойна, глаза были равнодушны, а голос безразличен. И ему стало больно.
Потом она уехала. И, как ни торопилась она, перед уходом все же прошла в гостиную и на минуту остановилась перед клеткой Пагу. Миша заметил это: она умышленно прошла в гостиную и умышленно остановилась перед клеткой. Заметил он и другое: как она потом повернулась и посмотрела на него. Взгляд был спрашивающий, ищущий, настойчивый. Она смотрела и что-то соображала или взвешивала. Миша смутился. Почему она своим взглядом связывает Пагу с ним?
Когда он остался один, он, не зная, что с собой делать, бесцельно постоял посреди комнаты, не глядя ни на что. «Но ведь она же сказала — «Завтра!» — подумал он. — Она же пообещала!»
Потом он пошел в соседнее кафе, где он бывал часто и где его знали. Знакомая кассирша улыбнулась ему. Он посмотрел на нее, и она показалась ему особенно красивой, хотя он раньше и не видел этого: молодая женщина, каких много. Движение ее руки, когда она протягивала ему сдачу, показалось ему изящным, а открытая шея привлекательной. «Почему она сегодня такая?» — попытался понять он.
Потом он сел в автобус и поехал в Городской Парк. То садился на скамейку, то ходил по дорожкам. И все думал о Софье Андреевне: «Ведь она же обещала! Ведь она же обещала!» А потом подумал, что она, может быть, вернется раньше, чем в пять часов. Поскорее ушел из Парка и приехал домой. Софьи Андреевны дома не было. Он две-три минуты постоял, не зная, что ему с собой делать, а потом быстро, торопясь, но почему-то осторожно и крадучись, пошел в комнату Софьи Андреевны.
В комнате был беспорядок. На непостланной постели лежало скомканное одеяло и примятые подушки. Через спинку стула было перекинуто платье, в котором Софья Андреевна была вчера вечером. Снятые чулки валялись на ковре. И вот этот беспорядок, эти разбросанные вещи и смятая кровать овладели Мишей. Он смотрел на них, переводил глаза то на одно, то на другое и прерывисто дышал. Брал эти вещи и прижимал их к своим щекам, изо всех сил вдыхая аромат тяжелых духов, какими они были напитаны. И ждал.
Софья Андреевна вернулась в пять часов. Прошла к себе, переоделась и вернулась в гостиную. Миши там не было.
— Миша! — позвала она.
Миша, услышав ее голос, вздрогнул и тотчас же бросился к двери, но сдержал себя и стал идти спокойно. Софья Андреевна стояла около клетки Пагу.
— Подойди сюда! — мягко позвала она.
Он подошел, нерешительно обнял за плечи и тоже стал смотреть на Пагу, не понимая, зачем надо на нее смотреть.
— Видишь? — не сказала, а шепнула Софья Андреевна. И то, что она шепнула, а не сказала полным голосом, взволновало Мишу.