Религия для атеистов - Ален де Боттон

Один из способов описания действий компаний и религии – формирование нового товара, когда производимая в незначительных количествах, мало кому известная продукция трансформируется в узнаваемые, нужные, полезные и хорошо представленные товары.

Мы достаточно хорошо знакомы с этим процессом на примере корпораций, торгующих материальными вещами: снова и снова компании прочесывают мир в поисках редких потребительских товаров, и мы с завидной регулярностью получаем чай и перец, киви и папайю, родниковую воду и масло жожоба. Религия демонстрирует аналогичные стратегии в духовном мире через использование ритуалов, сохраняя события и чувства, которые в ином случае остались бы потерянными и забытыми, а с помощью религии обрели собственные имена и конкретное место в календаре.

Нам всем случалось смотреть в ночное небо в сентябре, когда притяжение планет делает Луну особенно яркой и близкой. Мы можем недолго полюбоваться ее великолепием, а потом вернуться к нашим обыденным делам. Но те из нас, кто не является астрономом или космонавтом, едва ли пытались сделать из увиденного какие-то выводы или уделить несколько минут размышлениям об увиденном.

Заранее оговоренное время для любования луной: смотровая площадка, используемая в праздник цукими. Императорская вилла Кацуро, Киото.

Однако для дзен-буддистов Японии ритуал, называемый цукими, целиком посвящен любованию на Луну. Каждый год в пятнадцатый день восьмого месяца японского лунного календаря верующие собираются после наступления темноты вокруг специально сконструированных конических наблюдательных платформ, где несколько часов читают вслух молитвы, используя Луну как образ для отражения представлений Дзен о временности. Зажигаются свечи, готовятся клецки из риса, которые называются цукими данго, которыми угощают незнакомцев. Атмосфера одновременно праздничная и серьезная. Это ощущение осознается и поддерживается церемонией, архитектурой, хорошей компанией… и созданием безопасного места в жизни каждого японского дзен-буддиста.

Религия привносит размах, постоянство, массовость в то, что могло остаться маленьким, неприметным, частным. Эти мелочи наполняют наше внутреннее пространство, те самые наши составляющие, которые идеализм предпочитает не упорядочивать из опасения, что мы потеряем свою уникальность. Религия не оставляет наши чувства на откуп томикам поэзии или эссе, понимая, что голос книг слишком тихий в этом шумном мире. Когда приходит весна, иудаизм берет нас за душу с силой, недоступной Вордсворту или Китсу: когда зацветают деревья, верующим положено собираться под открытым небом с раввином и вместе читать Биркат Иланот, ритуальную молитву из Талмуда, восхваляя руку того, кто создал цветы: «Благословенен будь, Владыка наш Господь, Царь вселенной, Который не оставил этот мир ущербным и сотворил в нем творения хорошие и деревья хорошие, чтобы люди наслаждались ими» (Талмуд, Беракхот, 33:2).

Хотя современный мир поощряет нас чувствовать все спонтанно и как нам того хочется, религия куда мудрее и заранее вводит даты в наши календари: иудейский весенний праздник Биркат ха-Иланот.

Нам нужны институты, чтобы способствовать развитию и защищать те чувства, к которым мы искренне тянемся, но для которых у нас, легко отвлекающихся и недисциплинированных, без поддерживающей структуры и системы активных напоминаний не находится времени.

Романтический взгляд на мир видит в формировании конкретного типа товара утрату разнообразия, качества, спонтанности. Но этот процесс в своих лучших проявлениях позволяет хрупким, редким, но важным аспектам нашего существования с большей легкостью проявляться и находить отклик в душах огромного количества людей. Те из нас, кто не разделяет религиозной веры в сверхъестественное, все равно нуждаются в регулярных ритуальных встречах с такими категориями, как дружба, общность, благодарность и непостижимость. Нельзя полагаться на индивидуальную способность прийти к ним. Нужны институты, которые покажут нам, что эти вещи необходимы, и предложат их нам в привлекательной упаковке… тем самым гарантируя заботу о самых забытых и неэгоистичных сторонах наших душ.

Надежда Платона, что философы станут царями, а цари – философами, отчасти реализовалась через много веков после того, как он изложил ее в «Республике», в 313 году после Рождества Христова, когда усилиями императора Константина Спаситель стал Богом для огромной, поддерживаемой всей мощью государства христианской церкви и, таким образом, превратился в первого квазифилософского лидера, получившего возможность продвигать свои идеи при институциональной поддержке. Аналогичное сочетание власти и идей присутствует во всех религиях, этими союзами мы можем восхищаться и учиться у них без необходимости заимствовать их теологическую составляющую. Перед нами стоит задача объединения множества хороших идей, которые витают в воздухе, с организационными моделями, многие из которых зародились в церкви и используются ею, чтобы дать этим идеям возможность оказать свое благотворное влияние на весь мир.

б) Огюст Конт

Эта книга – не первая попытка примирить антипатию к мистической стороне религии с восхищением некоторыми ее идеями и методами, как и не первая, нацеленная на практический результат, а не на теоретические размышления. Одну из многих таких попыток, возможно, самую решительную, предпринял в девятнадцатом веке французский социолог Огюст Конт – визионер и эксцентрик, способный к здравым рассуждениям лишь в промежутках между приступами болезни.

Идеи Конта базировались на очевидном наблюдении, что в современном мире, благодаря достижениям науки, образованному человеку нет никакой возможности верить в Бога. И потому вера становится уделом необразованных, фанатиков, детей и тех, кто находится в последней стадии неизлечимой болезни. Но притом Конт, в отличие от многих своих современников, признавал, что для секулярного общества, сосредоточенного исключительно на накоплении богатства, научных открытиях, развлечениях и романтической любви – лишенного этических наставлений, утешения, восторга перед непостижимым и солидарности, – социальные болезни неизбежны.

Конт не предлагал слепо придерживаться священных традиций и не отбрасывал их целиком и полностью, скорее он предлагал выявлять их самые уместные и рациональные аспекты и использовать их. Итогом десятилетий напряженной работы мысли Конта стала новая религия, религия атеистов, или, как именовал ее сам Конт, религия гуманизма, вероучение, созданное, чтобы утолить эмоциональные и интеллектуальные потребности современного человека, а не жителей Иудеи на заре христианской эры или северной Индии четырьмя столетиями раньше.

Конт написал о новой религии две книги – «Краткое изложение универсальной религии» и «Теория будущего человека». Он не сомневался, что человечество еще на заре своей истории и все виды инноваций – какими бы смелыми и опережающими время они поначалу ни казались – возможны как в религиозной сфере, так и в научной. Нет никакой необходимости оставаться верным принципам, сохранившимся с тех времен, когда человечество только додумалось до идеи колеса и представить себе не могло паровой двигатель. Как указывал Конт, тот, кто собирается создавать новую религию в современную эпоху, конечно же, не станет предлагать что-то дремучее и невероятное, вроде ритуалов и догм, завещанных предками. Век, в котором ему довелось жить, полагал Конт, предоставил ему историческую возможность вычеркнуть весь абсурд прошлого и создать новую версию религии, которая обретет сторонников, поскольку она привлекательна и полезна, и за нее не будут цепляться из страха, потому что она дает единственный шанс на лучшую жизнь в загробном мире.

Вместо того, чтобы жаловаться на недостатки существующих религий, возможно, иной раз лучше изобрести новую. Огюст Конт (1798–1857).

Конт показал себя блестящим знатоком религий, и его новая религия, по существу, сложилась из лучших частей прежних. Многое он почерпнул из католицизма, который считал ужасным из-за массы суеверий, но тем не менее ценил его идеи по части нравственности, искусства и ритуалов, что-то из иудаизма, буддизма, ислама.

Конт прежде всего пытался избежать опасностей, которые, как он полагал, грозят современным атеистам. Он был убежден, что капитализм усиливает конкуренцию между людьми, их индивидуализм и отчуждение от общества, от установившихся традиций, от природы. Он критиковал нарождающиеся средства массовой информации за огрубление чувств и лишение человека права на собственные размышления, уединение, оригинальные мысли. Одновременно он ругал культ романтизма за чрезмерные нападки на традиционную семью и популяризацию эгоистичного понимания любви. Он не соглашался, что человеку, уже не способному видеть в Христе божественную сущность, приходится отказываться от всей мудрости, накопленной христианством. Поначалу Конт надеялся, что светские школы и институты возьмут на себя обязанность образования души, предлагая ученикам не только знания, но и уроки этики, но вскоре пришел к выводу, что капитализму нужна умелая, послушная и недалекая рабочая сила, а отнюдь не пытливые и эмоционально уравновешенные граждане.