Проклятый - Анна Мистунина

– Идите, – приказала Лаита.

Послушно, как бессловесные твари, женщины присели перед герцогиней и вышли. Дверь затворилась.

Сейчас. Сердце ударяло куда-то в горло, руки вспотели. Лаита, повернувшись спиной, взяла со стола кубок. Поднесла к губам. С одной стороны ее освещал камин, с другой – свечи. Сквозь тонкий шелк рубашки Кар видел ее тело. Видел – и не мог отвести глаз. К этому искушению он не был готов. Неужели он способен желать ее, кого ненавидит со всей силой оклеветанного, приговоренного к смерти изгнанника? Мгновения уходили, тягучие, словно капли смолы, а Кар все смотрел на герцогиню. Расширенными от ужаса глазами, но смотрел.

Потом набрал полную грудь воздуха и двумя руками поднял меч. Нет, он не ударит в спину. Сейчас Лаита повернется, и… Долгие годы Кар представлял, что скажет Лаите, баронессе, или жрецу перед тем, как убить их, но сейчас все слова забылись, будто их и не было. Вертелось на языке глупое «Какая неожиданная встреча, герцогиня», и все.

Лаита поставила кубок. Взлетела отброшенная занавесь, Кар вышел вперед. Лаита обернулась, как ужаленная, рука ее метнулась к губам в непроизвольном жесте испуга и замерла. Замер и Кар. Глубокие, как небо, синие глаза под пушистыми ресницами перебегали с его лица на острие меча и обратно. Потом страх в них угас – или скрылся под насмешливой маской.

– Какая неожиданная встреча, принц, – прозвучал ее серебристый голос.

Кар не ответил. Пересохло в горле, да и слова по-прежнему не шли. Молча шагнул ближе, заостренным кончиком клинка дотянулся до ее горла. Герцогиня отступила.

– Я закричу, – быстро сказала она.

– Кричи, – прохрипел Кар. – Я успею тебя убить.

– За что? – Лаита отступила еще на шаг.

Кар шагнул следом.

– Ты знаешь.

– Клянусь, я не знаю! Принц… Карий…

Синие глаза наполнились слезами. Еще один шаг назад. Скоро ей отступать будет некуда.

– Ты лжешь, Лаита. Ты убила его! Ты…

– Это неправда! Карий, принц, не знаю, кто оклеветал меня…

– Хватит! – острие меча вновь оказалось у ее горла. – Это не клевета. Оклеветан я, и ты знаешь, и я знаю, кто это сделал. Потому что я был там…

У него перехватило дыхание, а Лаита сделала два быстрых шага и уперлась спиной в стену между камином и окном. Кар прыжком догнал ее.

– Я слышал, и я знаю, что сделали ты, баронесса и Верховный жрец! Я знаю все!

Он никак не мог совладать с дыханием. Руки, сжимавшие меч, дрожали. «Бей!» – кричало все внутри. Лаита сквозь слезы следила за ним. И голос звучал, тихий, дрожащий:

– Если был там, ты знаешь, что это не я ударила его. Меня заставили молчать… заставили оклеветать тебя. Что я могла поделать, принц?!

«Это может быть правдой. Что было делать ей, девушке, против Верховного жреца?» Гоня наваждение, Кар хрипло спросил:

– А как же яд?

– Какой яд? – прошептала Лаита.

– Тот, что ты давала ему. Медленно действующий яд.

Кар распалял себя с каждым словом, отчаянно ловя ускользавшую решимость. Лаита мгновение смотрела на него – дрожащего, с мокрым от пота лицом. Затем ее тонкие пальцы коснулись меча, придвигая ближе к пульсирующей ямочке на горле.

– Тогда убивай. Чего ты ждешь? Раз я не достойна жить… Раз ты меня так ненавидишь…

– Ненавижу, – прошептал Кар.

Шелковая рубашка натянулась, Кар видел ее вздымавшуюся грудь, розовые соски под почти прозрачной тканью. В голове шумело.

– Так что же ты, принц? – Лаита все еще держалась за меч. В глаза медленно, почти неуловимо, возвращалась насмешка. – Может быть, ты хочешь сначала… Попробовать? Узнать, что нашел во мне император?

Желание отзывалось болью во всем теле. Кар собрал остаток сил для удара, но, чуть опередив его движение, Лаита оттолкнула в сторону меч, другой рукой схватив ворот рубашки. Затрещал разорванный шелк. Помутненный взгляд Кара скользнул по обнаженному телу герцогини.

– При дворе шептались, что ты евнух, – сказала она.

Эти слова переполнили чашу. Кар не помнил, как выпустил меч, не знал, как оказался лежащим на ней, содрогающимся вместе с ней. Мир рушился, падал в бездонную пропасть, мелькал перед глазами узор напольного ковра – золотые олени на зеленом поле, в рот попали ее растрепавшиеся волосы, от них приторно пахло розами. Мертвый император, ложь, бегство, жизнь с аггарами, любовь к прекрасной Аррэтан, смерть герцога Сориана – короткие всполохи-воспоминания жгли, как удары бича, заставляли биться, вонзаясь все глубже, и пить, пить сладкий яд ее дыхания. Потом Кар захлебнулся ядом, умер в ослепительной вспышке и очнулся по ту сторону безумия. Руки герцогини медленно соскользнули с его плеч.

Лаита заговорила, и Кар щекой почувствовал движение ее груди:

– Все еще хочешь меня убить?

– Да, – прошептал он. Открыл рот, ловя розовый сосок.

Кончики пальцев герцогини пробежали по спине Кара, вызывая сладкую дрожь.

– Прямо сейчас? Если нет, налей даме вина.

Кар поднялся, чуть не потеряв равновесие. Голова кружилась. Сел на полу, среди разбросанной одежды – странно, разве он ее снимал? Может, это сделала герцогиня? Лаита приподнялась на локте, без всякого смущения к наготе насмешливо улыбаясь его растерянности.

– Вино – на столике, – сказала она.

Кар непослушными руками наполнил серебряный кубок. Вернулся к Лаите. Длинный ворс ковра щекотал разгоряченное тело. По-кошачьи сощурив глаза, герцогиня сделала глоток и вернула кубок.

– Пейте смело, ваше высочество. Не отравлено.

Достойного ответа не нашлось, потому Кар молча глотнул пряную жидкость. Вино было густо приправлено специями, от которых по горлу прокатился жар.

– Не смотрите так, принц, – заметила Лаита. – Мне начинает казаться, что я у вас – первая.

Кар поперхнулся вином. Звонким серебристым колокольчиком прозвучал в тишине ее смех.

– Я польщена, ваше высочество. Надеюсь, вы не разочарованы?

– Ты не человек, – сказал Кар. – Как ты можешь?

Лаита с насмешливым удивлением оглядела свое тело, будто искала шерсть или клыки.

– Кто же я, принц?

– Не знаю. В тебе нет ничего… Ни любви, ни ненависти. Даже страха. Ведь я пришел убить тебя.

Герцогиня расхохоталась.

– И все же я привлекаю вас, принц?

– Да, – прошептал Кар. Блики огня играли на ее золотистой коже, и сладкий яд желания опять туманил рассудок. – Но я тебя ненавижу.

– Я тебя тоже, милый, – Лаита забрала вино, двумя глотками допила. Отброшенный кубок зазвенел у камина. Быстрым движением герцогиня притянула Кара к себе. – Я человек, мой принц. Истинный человек. А ты…

«Колдун. Проклятое отродье. Я помню. И теперь уж не забуду…» Кар не сопротивлялся приторной сладости ее умелых ласк. Все, чем жил, о чем мечтал, разрушено этой невероятной ночью, но сейчас это казалось неважным. Он тонул, захлебывался, но не желал всплывать, только не сейчас, пока новая волна огромной силы не выбросила его на берег и не оставила задыхаться от наслаждения.

– Светает, – сказала Лаита.

Так буднично, словно каждую ночь, возвращаясь с бала, попадала в страстные объятия убийцы-мстителя. Кар с трудом вырвался из полусонной истомы. В камине краснели угли, свечи сгорели до половины – и двух часов не прошло с прихода Лаиты. Разве может так быстро измениться мир? Кар, с мечом в руках проникший в спальню герцогини Тосской, был ничуть не похож на того, кто эту спальню покинет. Ничуть.

– Мне надо уходить.

Кар сел – ковер под ними был влажным, – и принялся собирать разбросанную одежду. Герцогиня лениво потянулась, изогнувшись всем телом, будто кошка. Даже сейчас, в изнеможении пополам с горечью, Кар не удержался от жадного взгляда. Лаита заметила, и ее сочные губы сложились в насмешливую улыбку.

– Уходи.

Поднялась, неспешно, дразня и закрепляя победу, прошла в дальний угол комнаты. Достала отороченный горностаем халат. Набросила на плечи. Кар отвернулся, с внезапным стыдом облачаясь в свой наряд простолюдина. Принц!

– Как мне выйти из замка? – спросил он, подбирая меч.

– Как и вошел, полагаю, – откликнулась Лаита.

Кар обернулся. Герцогиня, полулежа на краю постели, с любопытством наблюдала за ним. Алый шелк подушек оттенял золотистую белизну ее кожи, на лицо упали растрепанные локоны – Кар все еще чувствовал их запах.

– Хочешь, чтобы меня узнали в воротах?

Лаита посерьезнела.

– Нет. Кто тебя видел?

– Никто. Вернее, никто не видел моего лица. Но выйти так же я не смогу.

– Хорошо, – насмешливая гримаса вернулась. – Не хочу, знаешь ли, быть обвиненной в любовной связи с убийцей императора…

Раньше, чем Кар успел ответить, герцогиня крикнула:

– Иннита!

Почти сразу отворилась дверь, и в спальню вошла, протирая сонные глаза, молодая камеристка. Увидев Кара, мгновенно проснулась, пальцы правой руки сложились в охранный знак против колдовства.