Обнуление - Илья Сергеевич Ермаков

За этим они и приехали — выполнять программу. Только так можно добиться результата. Но каким будет этот результат? Это известно только одной Катерине.

Василисе хотелось повторить сеанс с Катериной. Ей хотелось встретиться с ней, чтобы спросить о маме. Если мама сама не хочет говорить с ней, то пусть Катерина все расскажет!

Но что она скажет?

«Мама в потоке. Мама в Слиянии. Маме нужно время. Мама на верном пути к Обнулению. Все в порядке. Тебе не о чем переживать».

Да, так и будет. Большего Василиса не услышит в ответ.

Но правильно ли то, что родители и дети отдаляются друг от друга? Это случилось не сразу, а постепенно. Особенно после истории в бассейне. Занятия взрослых участились. Детей уже не звали. Они все время проводят вместе. А что же они, дети? Что им остается делать без родителей?

Василиса осмотрела ребят еще раз. Чувствуют ли они то же самое? Ощущают ли они потерянность и одиночество? Да, конечно. Все они плывут в одной лодке по этому потоку.

Василиса точно знает: отец Дениса все время занят своими изысканиями. Он целыми днями копается в книгах в Хижине Досуга. Что он ищет? О чем говорил Денис? Что-то про деревню, что находилась раньше на земле «Потока». Но отец ничего не рассказывает сыну. Они не говорят. Он не делится открытиями.

Денис ничего не знает о том, чем занимается его отец.

А Вадик? Его мама наладила отношения с группой. Она дружит с мамой Василисы. Она дружит с Катериной. У нее все хорошо. Она вошла в поток вместе со всеми. Каждый из них активно приближается к Слиянию.

Хотя… Василисе кажется, они уже все слились воедино. Все взрослые, все родители. Они стали одним целым с Катериной. А Катерина — их главная голова. Вшестером они превратились в существо, слепленное из людей. Словно они все срослись друг с другом.

Василиса закрыла глаза и представила ужасную картинку: пять родителей и Катерина переплелись телами, сшитые друг с другом боками, животами и спинами. Их руки жалобно двигаются, а ноги переваливаются одна за другой. Головы родителей торчат в разные стороны на разных уровнях по высоте, а голова Катерина — самая высокая. Человеческий жук. Человеческая многоножка.

Их родители слились воедино.

Василису бросило в дрожь от подобной картинки. Ей было неприятно смотреть на маму, застрявшую между Андреем и Неониллой. Подобная остальным, она ничем не отличалась от других взрослых. Ее взгляд столь же безумен. Ее руки также безвольно двигаются, а ноги переваливаются вслед за остальными. Ее мама — просто часть существа. Никакая не существенная часть. Ничего уникального.

Но это ее мама!

И она теряет уникальность… она становится, как все они. Их личности стираются. Их характеры меняются. Они все походят друг на друга.

Следуя за Катериной, они превращаются в ее копии. В ее клоны.

Василиса опасалась, что однажды ляжет спать, а на соседней кровати окажется не мама, а Катерина. И это не будет настоящая Катерина. Это будет ее мама, принявшая образ Катерины. Но этот образ — пародия, копия. Он уродлив. Он не настоящий, не живой.

И Василису это пугает.

Она чувствует, как теряет маму. Чувствует, что становится для нее лишь тенью, мебелью, стулом, ковром.

Декорация жизни.

Тем, кого не замечают.

Точно так же, как никто не замечает персонал «Потока», снующий в течении дня по территории туда-сюда, мама не замечает и ее.

Единственное, что все заметили — исчезновение Веры. И только потому, что Катерина сама об этом сказала! Василиса относилась к Вере так же, как и к остальному персоналу. Она совсем ее не замечала. И теперь она уехала. И что изменилось?

И уедет ли кто-то еще?

Что заставило Веру исчезнут посреди курса. Осталось пять дней! Катерина могла заставить ее остаться, чтобы помочь завершить программу. Но она этого не сделала. Она отпустила ее. Вера ушла через ворота и оказалась по ту сторону высоких белых стен.

А они еще здесь. Их не отпускали.

Они должны пройти духовный путь до конца. До последнего дня. До последней минуты. И прийти к Обнулению.

Обнулившись, они покинут «Поток». Осталось пять дней…

Как их пережить без мамы?

Василисе отчаянно хотелось, чтобы все вернулось на круги своя. Пусть мама, когда они уедут, снова станет прежней! Пусть она снова заговорит с ней. Пусть снова улыбается. Пусть снова замечает ее. Пусть снова любит ее.

Василиса считала часы. Минуты. Когда это закончится?

Вадик уже спал. Оливия и Лиза выглядели подавленными. Их богатенькие родители тоже забыли про них. Денис все чаще шумно вздыхал. Он еще держался.

А она, Василиса?

Ей хотелось отключиться, не думать ни о чем, забыться. Исчезнуть.

Холодный ветерок обжог щеку и отправил локон волос вперед, реять, словно флаг.

— Что происходит с родителями? — раздался тонкий голосок Оливии. — Я не узнаю свою маму.

— Они сходят с ума, — ответила Лиза.

— Может, дело в чае? — предположил Денис.

— Думаешь, туда что-то подмешали? — проснулся Вадик. — Но мы ведь с вами его пьем.

— Не в таких количествах, — подметил Денис, — и мы не ходим так часто на уроки к Катерине, как они.

— А что у вас было на занятии с ней? — поинтересовалась Лиза.

— Об этом нельзя говорить, ты забыла?

— Она сказала, чтобы мы не говорили ничего родителям, но не друг другу.

Оливию это убедило. Лиза осмотрела всех нас, выискивая жертву.

— Что она делала с тобой? — Лиза смотрела на Василису.

Отвечать или промолчать? Или послать ее к черту?!

— Мы говорили о смерти отца, — Василиса услышала собственный голос, пытаясь достать из дна памяти воспоминания о сеансе, — она много спрашивала про мои чувства, про то, как я перенесла его смерть. И она много спрашивала о маме и о ее состоянии. Мы пили чай. Чашки три я выпила. Или четыре. Не помню. Она поставила свечки с запахом, и меня мутило от них.

— Мутило? — вмешался Денис. — Тебе стало плохо?

— Мне кажется или я…

Она замолчала.

Василиса отчаянно металась в чертогах памяти. Она не могла вспомнить: что с ней случилось?

Чай. Свечи. Дым.

Что произошло в тот день?

Что Катерина сделала с ней?

Почему она не помнит?

— Василиса…

Сердце часто бьется.

Что там произошло?

— Василиса, ты чего? Эй!

Что? Что? Что?

Что она сделала с ней?!

— Василиса!

Ее потрясли за плечо, и она очнулась.

— Не помню. Кажется, я… потеряла сознание…