Мозаика теней - Том Харпер

— Господи! — пробормотал я, стуча зубами. — Господи! Из глубины взываю к Тебе, Господи; услышь мою молитву.

Мне показалось, что слева от меня что-то сереет, причем гораздо ближе, чем я рассчитывал. Неужели я хожу по кругу?

— Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!

Словно ревностный послушник, я повторял эту молитву снова и снова и с каждым «Господи» делал шаг вперед. Холодный, рассеянный, безмолвный свет становился все ближе, укрепляя мою надежду. Я уже ясно различал ступени лестницы и маленький кружок вверху, за которым меня ждал целый мир. И вдруг внизу прямо под ним я увидел темную фигуру монаха, подобно мне спешившего выбраться из воды. В мокрой, облегающей тело рясе он походил на угря или змея, поблескивающего чешуей. Я издал слабый булькающий звук и рванулся вперед, разводя руками воду, чтобы успеть схватить его.

Даже гулкое, множащее все звуки эхо не помешало монаху услышать, что я приближаюсь. Он завертел головой по сторонам, а потом руки его резко дернулись вверх, к перекладинам лестницы. Я стремительно вытянул руку вперед и схватил его за ногу; она соскользнула со ступеньки, и я завалился назад, но не разжал руки. С пронзительным визгом монах ослабил хватку и рухнул прямо на меня всей своей тяжестью. Уйдя под воду, я невольно сделал судорожный вдох, и в мои легкие попала изрядная порция ледяной воды. Я попытался пустить в дело нож, но руки мои оказались пусты: видимо, в суматохе я незаметно для себя выронил его.

Вместе с ножом исчезла и моя последняя надежда, потому что мой враг обрел опору под ногами и удерживал меня возле дна, ожидая, пока вода не выдавит из меня жизнь. У меня не осталось сил сопротивляться, хотя я и нанес ему несколько слабых ударов, впрочем не возымевших действия. Я был безмозглым дураком, когда думал, что смогу поймать его в этой пещере, и теперь мне приходилось расплачиваться за свою гордыню.

Мною овладел поразительный покой, и я перестал сопротивляться. Монах, видимо, был почти так же вымотан, как и я: он удовольствовался тем, что просто держал меня под водой и позволял самой природе довершить дело. Я повис в хладной пустоте; воды сомкнулись над моей головой, и меня приняла в свои объятия бездна. Пальцы, обхватившие мое горло, казались мне всего лишь плавающими водорослями. Мне не раз доводилось слышать от разных людей, особенно после битвы, что в миг смертельной опасности человек нередко переносится в более раннюю пору своей жизни, но я ничего такого не чувствовал. По моим венам разлилось безмятежное тепло уверенности, что моя борьба закончена и скоро я попаду к ангелам. И к Марии, моей жене.

Но не на этот раз. Внезапно душившие меня руки разжались. Я начал подниматься сквозь толщу воды. Сначала моя голова, затем плечи и спина почувствовали резкие укусы холодного воздуха. Я нащупал ногами дно и встал во весь рост, удивляясь, что никто не держит мою голову и не заталкивает меня обратно под воду. Содрогаясь в конвульсивном кашле, я изверг из легких целое море воды и почувствовал, что голова разрывается от сильнейшей боли. У меня в ушах звучал чей-то голос, зовущий меня по имени:

— Деметрий! Деметрий!

Я с трудом разлепил глаза. Это была не Мария и уж тем более не ангелы. Это был — вопреки всем надеждам и чаяниям — не кто иной, как Сигурд.

Он вытащил меня из подземелья и взвалил к себе на плечо, выдавив из меня еще фонтан воды, когда его доспехи вонзились мне в живот. Мокрый и отупевший, я безучастно смотрел с высоты его роста на занесенный снегом город, а он без устали, ни разу не остановившись, нес меня по бесконечным дорогам, улицам, проулкам, лестницам. Наконец я был доставлен в какую-то комнату и уложен на постель. Глаза мои закрылись, тихие голоса, звучавшие вокруг, перестали тревожить мое сознание, и я забылся беспробудным сном.

Я мог бы проспать целую вечность, но проснулся, когда еще не стемнело. Меня пробудило блаженное, ни с чем не сравнимое ощущение тепла. Я лежал на теплом матрасе, укрытый теплыми одеялами, и откуда-то из-за стены слышался звон колокола.

Я перевернулся на другой бок и раскрыл глаза пошире. Комната с ее белеными стенами и маленькими оконцами показалась мне странно знакомой. Конечно же, это была больничная келья монастыря Святого Андрея, а возле сундука стояла Анна.

Она вовсе не была теплой — она была совершенно голой. Она расчесывала волосы, и при движении ее рук голые груди приподнимались, как на античных статуях. Маленькие соски сморщились и затвердели, оливковая кожа на животе слегка натягивалась при вдохе. Она настолько пренебрегала скромностью, что даже не пыталась прикрыть темный треугольник между бедер.

Какое-то мгновение я пялился на нее, будто девственник в первую брачную ночь, но внезапно меня охватило чувство вины, и я впечатал пылающее лицо в подушку.

Анна залилась тихим снисходительным смехом.

— Да ладно тебе, Деметрий, — лукаво сказала она. — Ты ведь был женат и вырастил двух дочерей. Все эти тайны давным-давно тобой открыты. Неужели тебе так стыдно на меня смотреть?

— По-моему, ты бесстыдница.

Я немного пришел в себя и рискнул вновь посмотреть на Анну — как раз вовремя, чтобы увидеть, как она продевает руки в рукава шерстяной нижней рубашки, которая скрыла все соблазны ее тела. Я ощутил легкое сожаление, что не удалось посмотреть подольше, но тут же прогнал эту мысль.

— И часто ты раздеваешься перед чужими мужчинами среди бела дня? — поинтересовался я, наблюдая за тем, как она надевает свое зеленое платье и подпоясывает его шелковым шнуром.

— Только когда они появляются у меня на пороге, замерзшие до полусмерти. Мне нужно было отогреть тебя, поэтому я легла рядом с тобой в постель и лежала, пока ты не перестал дрожать. Вспомни службу в армии. Неужели во время горных походов вы не согревали друг друга теплом своих тел?

— Но при этом мы оставались в одежде.

В этот день на мою долю выпало немало трудных испытаний, но еще труднее было поверить, что я впал в смертный грех, разделив с Анной постель, и ничего из этого не помню! Мне с трудом удалось собрать разбегающиеся мысли.

— Ответь, как я здесь оказался?

— Тебя принес сюда Сигурд. Он сказал, что ты едва не утонул в цистерне.

— Он тоже здесь?

Значит, он видел, как Анна раздевалась и ложилась в мою постель?!

— Ему нужно было заняться какими-то важными делами. Но он обещал вернуться и принести тебе сухую одежду.

Только тут до меня дошло, что под одеялом я тоже совсем голый. Я судорожно подтянул одеяло к подбородку.

Тем временем Анна повязала на голову платок и направилась к двери.

— Мне пора. Меня ждут другие пациенты. Я пришлю сюда послушника, он принесет тебе похлебку. Постараюсь скоро навестить тебя.

— Ты делишь постель со всеми своими подопечными? — спросил я, приподнимаясь на локте.

Дверь тихо затворилась, и мой вопрос остался без ответа.

Не успела она уйти, как в келье появился Сигурд. Несмотря на холод, его лицо раскраснелось от спешки, но он терпеливо ждал, пока я надену принесенные им тунику, штаны, сапоги и плащ. Вероятно, он побывал у меня дома или же посылал кого-то, потому что вся одежда принадлежала мне. И это было очень хорошо, ведь его собственная туника доходила бы мне до самых пят.

— Это уже во второй раз я спасаю тебя от беды, в которую ты лезешь по глупости, — подчеркнул он. — Смотри, третьего раза может и не быть.

— Я знаю, — сказал я с искренней признательностью. — Но как ты меня нашел? И куда подевался монах?

— Твоя старшая дочь разыскала нас с Элриком. Я встретил его на улице, когда он покинул свой пост и отправился покупать еду.

Я не позавидовал Элрику, ведь ему пришлось объясняться с командиром.

— Мы шли по твоим следам на снегу до самой Адрианопольской дороги, где нашли множество свидетелей, которые вспомнили, как мимо них пробежал монах с открытой головой, преследуемый каким-то полураздетым безумцем. Мы прочесали боковые улицы и нашли тебя.

— А монаха?

— Мы видели, как он пытался утопить тебя в цистерне. Когда я начал спускаться по лестнице, он убежал. Я не стал преследовать его: только дурак согласится полезть в эту бездну. Я ограничился тем, что поставил возле люка охрану. Если он выйдет, его схватят. — Сигурд с притворной скорбью устремил взор в небеса. — Думаю, его уже нет в живых.

— Надо бы сходить и посмотреть.

Я поднялся с постели и почувствовал, как задрожали ноги, принимая на себя вес тела. Меня охватила слабость, однако горячая еда, принесенная послушником, и желание поскорее увидеть едва не утопившего меня монаха тут же вернули мне силы.

— А врач-то тебя отпустит? — спросил Сигурд с улыбкой. — Она защищает своих пациентов словно тигр!

Увы, это было не совсем так. Кого-то она действительно защищала, словно тигр, мне же лишь небрежно махнула рукой.