Структура и динамика психического (сборник) - Карл Юнг

221 Хотя определить связь между конституцией и психическим в индивидуальных случаях невозможно, такие попытки все же многократно предпринимались, однако их результат представлял собой не что иное, как очередное неподтвержденное мнение. Единственным методом, который в настоящий момент в состоянии привести нас к результатам определенной степени надежности, является типологический метод, который Кречмер и я применяли в свое время, соответственно, к физиологической конституции и к психологической установке. В обоих случаях этот метод опирается на огромный эмпирический материал, благодаря чему индивидуальные вариации настолько сильно нейтрализуют друг друга, что проявляются и явственно выступают на поверхность определенные типичные черты, на основании которых удается сконструировать идеальные типы. Эти идеальные типы, конечно, в действительности никогда не встречаются в чистом виде – всегда имеют место индивидуальные вариации общего принципа, лежащего в основании каждого из них, – точно так же как кристаллы, как правило, суть индивидуальные вариации одной и той же изометрической системы. Физиологическая типология стремится в первую очередь к тому, чтобы установить и определить внешние физические признаки, благодаря которым можно классифицировать индивидов и разобраться в прочих их свойствах. Исследования Кречмера с определенностью показали, что физиологические свойства могут определять психические особенности.

222 Психологическая типология устроена в принципе точно так же, но ее исходный пункт находится, так сказать, не снаружи, а внутри. Она не стремится расставить по порядку внешние признаки, а пытается отыскать внутренние принципы усредненных психологических установок. В то время как физиологическая типология для достижения своих результатов должна применять, главным образом, естественнонаучные методы, невидимый и неизмеримый характер психических процессов заставляет нас использовать методы наук гуманитарных и, прежде всего, аналитическую критику. При этом, как уже подчеркивалось, речь никоим образом не идет о принципиальном различии этих типологий, а только лишь о нюансах, обусловленных разницей в точках отсчета. Нынешнее состояние исследования дает определенную надежду на то, что результаты, полученные с одной и с другой стороны, удастся-таки объединить в некую систему базовых фактов. Лично у меня складывается впечатление, что типы, выявленные Кречмером, не слишком далеко отстоят от психологических типов, выделенных ранее мною. Не таким уже невероятным кажется предположение, что именно здесь можно было бы перебросить мост между физиологической конституцией и психологической установкой. Причина, по которой этого еще не произошло, должно быть, кроется в том, что исследовательские результаты со стороны физиологии получены сравнительно недавно, в то время как изыскания, проводимые с психологической стороны, являются намного более трудными и потому не слишком доступны для понимания.

223 Легко можно согласиться с тем, что физиологические признаки суть величины видимые, ощутимые и измеримые. Однако в психологии все еще не зафиксировались раз и навсегда установленные значения слов. Вряд ли можно найти представителей двух различных психологических школ, которые, к примеру, смогли бы договориться о содержании понятия «чувства», и все же глагол «чувствовать» и существительное «чувство» относятся к неким психическим фактам, иначе подобного слова просто не существовало бы. Мы определили этим словом нечто для себя, однако учитывая, что состояние познания в психологии соответствует средневековому этапу развития естественной науки, мы имеем дело с фактами, которые не поддаются научному описанию; психологи знают это лучше, чем кто-либо со стороны. Существуют только лишь мнения о неизвестных фактах. И потому психолог обнаруживает постоянную и почти неодолимую склонность судорожно цепляться за физиологические факты, ибо так он чувствует себя в безопасности – в окружении якобы известного и определенного. Науке необходима определенность терминов, поэтому психолог обязан прилагать все усилия для того, чтобы установить границы понятий и дать определенным группам психических фактов вполне конкретные наименования, не заботясь о том, имел ли кто-нибудь до него иное воззрение на значение предложенного им имени. Внимание следует обращать лишь на то, покрывает ли предлагаемое имя в его наиболее общем словоупотреблении область психических фактов, обозначаемую с его помощью, или нет. При этом исследователь обязан избавиться от распространенного обыденного заблуждения, будто имя само по себе объясняет психический факт, скрытый за ним. Имя должно значить для исследователя ровно столько же, сколько и номер, а понятийная система должна быть не более чем координатной сетью, наброшенной на какую-то определенную географическую область, причем точку начала координат этой сети необходимо установить по практическим соображениям, теоретически же она совершенно неуместна.

224 Психологии еще предстоит изобрести свой собственный язык. Когда я пришел к тому, что назвал типы, полученные мною эмпирически, установками, я воспринял проблему, связанную с языком, как величайшую помеху. Мне предстояло – хотел я того или нет – установить определенные понятийные границы и привнести в данную область имена, которые, насколько это возможно, происходили бы из обыденного языка. Поступив таким образом, я подверг себя неизбежной опасности, о которой я уже упоминал, – общему предубеждению, будто имя объясняет сам предмет. И хотя это, несомненно, остаток древней веры в магию слов, все же опять возникло недоразумение, – я постоянно слышал возражения: «Но ведь чувство – это же нечто совершенно иное».

225 Я упомянул это, кажущееся тривиальным обстоятельство только потому, что оно, именно в силу своей тривиальности, представляет собой одно из основных препятствий для психологической исследовательской работы. Психология, как самая юная из всех наук, все еще обладает средневековым менталитетом, когда никакого различия между словами и вещами не делается. Я полагаю, что на этих трудностях необходимо специально акцентировать внимание, чтобы показать широкой научной общественности очевидную неадекватность такого подхода, а заодно и своеобразие психологического исследования.

226 Типологический метод позволяет сконструировать то, что приятно назвать «естественными» классификациями (правда, еще более естественным является отсутствие классификаций), имеющими величайшую эвристическую ценность постольку, поскольку они собирают воедино всех тех индивидов, которые характеризуются общими внешними признаками или общими психическими установками, и тем самым подводят нас к более детальному наблюдению и изысканию. Изучение конституции дает психологу чрезвычайно ценный критерий, с помощью которого он может элиминировать органический фактор при исследовании психических ситуаций и состояний или учесть его в своих вычислениях.

227 Это одна из самых важных точек, где чистая психология входит в противоречие с переменной Х, представленной органической точкой зрения. Однако эта точка далеко не единственная. Существует еще один факт, который прежде не принимался во внимание при изучении конституции. А именно то, что психический процесс не начинается с отметки в индивидуальном сознании в качестве чего-то абсолютно нового – напротив, он есть повторение функций, отработанных веками и наследуемых в структуре мозга. Психические процессы предшествуют сознанию, сопровождают и переживают его. Сознание – это интервал в непрерывном психическом процессе, вероятно, даже своего рода его апогей, сопряженный с особой физиологической нагрузкой, поэтому и исчезающий с некоторой периодичностью в течение дня. Психический процесс, лежащий в основе сознания, представляется нам самим собой разумеющимся, автоматическим по своей природе, приходящим неведомо «откуда» и протекающим неизвестно «куда». Мы знаем только, что сама нервная система и, в особенности, ее центры обусловливают выражение определенной психической функции, и что унаследованные структуры в каждом новом индивиде начинают бесперебойно функционировать именно так, как они это всегда делали. И только самые пики этой деятельности проявляются в нашем сознании, которое периодически затухает. Но как бы ни были бесконечны вариации индивидуального сознания, стержневой каркас бессознательного психического остается неизменным и единообразным. Как только удается понять природу бессознательных процессов, обнаруживается, что они на удивление идентичны по своей форме, несмотря на то, что их выражения, будучи опосредованными индивидуальным сознанием, могут быть чрезвычайно многообразными. На этой фундаментальной однородности бессознательного психического зиждется возможность понимания между людьми – возможность, которая сохраняется, несмотря на все различия индивидуального сознания.