Вера - Анна Цой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты и так всё слышала, мама. Так что будь добра – покинь мою комнату, я хочу спать.
Голова вновь упала на подушку.
– М…мне сходить за ещё одной вазой, Ваше Величество? – холодно спросила, кажется, дуэнья.
– В этом нет смысла, – королева поднялась с моей кровати, – она упряма, как её отец.
Я рассмеялась.
– Я упряма, как ты, – прыснула на её слова.
– Может её выпороть? – не сдалась леди.
Тут уже я хрюкнула.
– С сегодняшнего дня начинаются балы, она должна будет найти себе жениха, – злой голос мамы, – мне нужно её спокойствие, а не жалостливые стоны при каждом шаге.
Я не сдержала довольной улыбки.
– Я ещё и жаловаться умею, – добавила я.
Злость женщин почувствовалась даже в воздухе. Шлепок веером по попе заставил меня усмехнуться и сделать назло:
– Даже его высочество принц Оскар шлёпал сильнее.
Сбегающий шаг назад от обескураженной мамы. Я улыбнулась.
– Всемогущий Господь! – завопила дуэнья, – тебя били?!
Я даже приподняла голову с подушки, чтобы посмотреть на неё с непониманием. Звучало это крайне странно, вроде «То, что предлагала я – это не избиение, а то, что в той стране – почти убийство!».
– Приведи её в порядок, – прошипела мама, – и спускайтесь в трапезную.
– Как скажете, Ваше Величество, – поклонилась ей женщина.
А после взглянула на меня с небывалым высокомерием.
Спорить дальше я не стала, наверное, потому, что запал закончился, когда начались ненависть и осознание загнанности.
Новая Королева вышла из моей комнаты. Но не успела она закрыть дверь, как дуэнья поспешно шагнула за ней, вернувшись через половину минуты с целой стайкой девчушек лет пятнадцати. Их забавные багровые платьица трепыхались при каждом шаге, выдавая для наблюдательной меня, что сделаны они совсем не из привычного для осени фриза, а из тонкой летней ткани, которая согреть не могла никаким образом. Это говорило о многом, в воспоминания вернулись обрывки вчерашних ощущений – на маме было надето крайне простое платье из чего-то грубого и совсем не подходящего для леди, а тем более для королевы. А это было уже вторым доказательством моей теории: Акифр был чем-то вроде колонии правящей династии Эдинака. И если война и резкая смена власти здесь не принесла оккупанту ровным счетом ничего, то вывернувшаяся из захвата родная страна находилась в глубоком упадке. Сильнейшим же ударом должна стать для нас зима – если подсчитать, то Ос отправился на границу относительно недавно, а это значит весь урожай с наших полей уже должен был быть выкуплен за гроши противником.
Очевидно, именно по этой причине мама рискнула выкрасть меня прямо из-под королевского леса. У неё просто нет иного выхода, кроме как продать меня подороже какому-нибудь заграничному лорду и тем самым поднять государственную казну со дна. Хороший ход – ничего не скажешь.
Я поднялась с кровати и добровольно прошла за молчаливыми девушками в ванную. Там всё было ещё хуже, потому как я усиленно думала, а когда со мной происходило что-то подобное, я не могла отвлекаться. С другой стороны, служанкам повезло, и я не сопротивлялась и выполняла все просьбы.
Одевали меня так же всей толпой. И вот что странно: корсет здесь был свободнее, количество юбок меньше в три раза, а открытые плечи не считались дурным тоном, как это было в Эдинаке. Свободные нравы и едва ли не вседозволенность играли со мной злую шутку – я чувствовала себя неодетой. Можно сказать, что в голове присутствовала мысль о том, что с меня сняли вторую кожу, броню или привычную защиту. Я была нага и беззащитна для этого мира, как это было с только родившимся котенком, перед которым уже стоит ведро с водой.
Однако, в отличие от мамы и всё той же дуэньи, меня облачили в приличествующий для аристократки бархат. От этого я только выдавила улыбку, в попытке скрыть ею усмешку. Мать желала выдать меня за правильную леди – принцессу, у которой нет за плечами чахнущей над пустой чашей матери и крайне позорной связи с принцем из страны-оккупанта.
Спускалась в трапезную на первом этаже я под шипение своей новой няньки, которая не стала менять гнев на милость от моей покладистости и молчаливости, а только усилила свою позицию, комментируя каждый мой шаг и одёргивая при любом нежелании ступать в оковах её правил.
За столом сидела мама в окружении двух уже женатых пар, знакомых мне по детским воспоминаниям, а также четыре лорда, видеть которых мне не приходилось. Я вздохнула полной грудью и ступила в залу, чтобы тут же поймать на себе три неприязненных взгляда мужчин и один от того, что находился в браке.
Вот и славно – половина претендентов отсеяна, значит необходимо заняться второй.
– Вероника, – мама мило улыбнулась мне, смотря так холодно, что хотелось потереть обнаженные плечи ладонями, – позволь представить тебе лордов…
Дальше шли несколько безразличных мне имен и титулов, которые я не планировала запоминать, а потому пропустила мимо ушей, и, наконец, настала моя очередь:
– Мамочка, – делаю глаза большими и немного глупыми, – ты вчера так быстро забрала меня! Оскар не отсылал тебе писем? Он ждал меня, и должен был волноваться.
Мама застыла, очевидно не ожидав такой подлянки – кто не знал имя принца, фавориткой которого я была?
– Лорды прибыли для того, чтобы познакомиться с тобой, Вероника, – сквозь зубы, но максимально доброжелательно продолжила она, – каждый из них может стать твоим супругом, если…
Я не выдержала, понимая, что про письма она неспроста не ответила, из-за чего решила завершить знакомство быстрее:
– А что, тебя уже отказываются покупать?
Секунда. Хлесткая пощёчина, знакомая мне с самого детства, и яркая, можно сказать даже родная боль. Тереть и даже прикасаться к ушибленному месту я не стала – в этом не было смысла, только покажу ей, что мне больно. Я же добивалась обратного эффекта, при котором меня выбросят на границу королевства, посчитав недостойной звания принцессы.
– Нам стоит уйти, – попрощались первые беглецы.
За ними потянулись и остальные –никто больше не обронил и слова. Королева уронила лицо на сложенные ладони и простонала.
– Ты – чудовище! – резко вскинула она глаза на меня, – гадкое поганое чудовище, способное думать только о себе!
Я печально хмыкнула.
– Я желала бы помочь тебе, если бы ты не начала с унижения и оскорблений, мама.
– Я не… – начала было оправдываться она.
Я хмыкнула.
– Я покидала эти места, когда была ещё несмышлёной девочкой, заглядывающей в твой рот при каждом умном слове. Ты не учла того, что я выросла. Выросла