Под воровскими звездами - Владимир Колычев

– Так я и не настаиваю. Так, один из вариантов высказал… Знать хочу… Мне потерять тебя никак нельзя.

Егор удивленно вскинул брови. Не новость, а самая настоящая сенсация!

– Я не шучу. – Старый вор совершенно серьезно смотрел на него. – Трения между нами есть, без этого никак. Но дело мы одно делаем, и все у нас путем. Власть крепкая, «общак» полный. Ты много делаешь, больше, чем я. Но так по-другому и быть не может, я старый, ты молодой. Мне уже тяжело, на моем дворе поздняя осень, зима скоро. Если тебя вдруг не станет, даже не знаю, потяну сам или нет. Может, и не потяну. Ты мне нужен, брат!

Каучук толкнул речь, которая тронула его самого. Он даже сощурил глаза, как будто для того, чтобы сдержать слезы. Затем поднялся, повернулся к Егору спиной и, не прощаясь, вышел.

Он уже исчез, а Егор в легком трансе смотрел ему вслед, в таком подвисшем состоянии его и застала Ника.

– Что-то не так? – встревоженно спросила она. – Какие-то «непонятки»?

– Более чем. Бойся данайцев, дары приносящих… – Егор в раздумье покачал головой. – Бойся, когда вор мягко стелет. И соловьем поет… Что-то распелся Каучук, не к добру это.

– Соловьем распелся?

– Ага, как будто баснями объелся. Я ему нужен, мы дополняем друг друга, без меня ему будет трудно, все такое.

– Жирные басни, – кивнула Ника.

– И червивые, чисто для соловья.

Не верил Егор в искренность Каучука, слишком хорошо он знал этого человека, чтобы развешивать уши.

– Может, глаза замыливает?.. – спросила Ника. – Про Москву спрашивал, про покушение?

– Он про Ченцова спросил, я ответил, но он не согласился. Сказал, что не мог Ченцов, а если мог, то против логики. А Ченцов не дурак, чтобы против логики.

– Дурак не дурак, а умом и сообразительностью точно не отличается. И Каучук хитро вывернутый, крутит, вертит. И соловьем поет. А сам в душе радуется. Ченцов отстрелялся и этим взял на себя и свою, и его, Каучука, вину. С этим делом разобраться надо, – решительно произнесла Ника. – Так уж и быть, разрешаю тебе поговорить с Ларисой.

Егор недоуменно вскинул брови. Какая Лариса?

– Ты же знаешь, с кем живет Каучук… – нахмурилась Ника. – И я знаю… Так что Ларису ты хорошо знаешь, ты ведь спал с ней? Вдруг ей что-то известно, она баба шустрая…

– Откуда ты про нее знаешь? – удивленно спросил Егор.

– Ольга сказала. Лариса ей на тебя жаловалась. Любит она тебя, а ты ее на Марину променял. Я, между прочим, ее понимаю. Глаза бы ей выцарапала, но с пониманием! Что-то я не то говорю, – вроде как спохватилась Ника. – Марине твоей не выцарапывала, зачем тогда эту шлюшку трогать?

– Родственная душа, – усмехнулся Егор.

Она глянула на него хлестко, с жестким осуждением во взгляде, но до истерики не опустилась.

– А чем твоя Марина лучше нас?

Егор плотно сжал губы, приставив пальцы к виску. Не было у него желания объясняться, копаться в грязном белье. Лучше Марина, хуже – кого это сейчас волнует? Да и не в тот лес тропинка свернула.

– Лариса Ольге на тебя жаловалась, – буркнула Ника. – Любит она тебя… Может, потому что ты крутой, вор в законе, все такое. Потому и к Каучуку переметнулась, он ведь тоже в законе… Или отомстить тебе хочет.

– Отомстить?

– Нет страшнее зверя, чем брошенная женщина. Я и сама себя иногда зверем чувствую. Да и возможности для мести у нее есть – Каучук со всем своим арсеналом. И еще ты сам по себе у него под ногами путаешься. Сам бы он, может, и не решился, но когда бес на ухо шепчет… Это я про Ларису… Седина в бороду, бес в ребро…

– Предлагаешь мне с бесом встретиться?

Ника думала недолго, ей хватило нескольких секунд, чтобы изменить свое же решение.

– Я сама с ней поговорю. Общая тема у нас есть…

– Не надо лезть в это дело, – покачал головой Егор.

Однозначно Каучук оставался под подозрением, и работу с ним надо будет вести по всем фронтам. У Егора есть люди, которые смогут взять его «под колпак», а Ника пусть отдыхает.

– Почему?

– А мною кто будет заниматься?

Ника сомкнула губы, чтобы сдержать радость, но улыбка все равно наползала на них, растягивая уголки рта.

– А Лариса… – зачастила она. – Мутная она какая-то, непонятно, с кем она, с ворами или с ментами.

– С ментами? – нахмурился Егор.

– Ну, она со мной когда-то работала, потом к Ольге в салоне перешла, а оттуда уже – к ментам «под крышу». С ними работала. Ольга думала, что Лариска в свободной охоте, человека своего к ней отправила, чтобы поговорил, а его менты завернули. Объяснили ситуацию, сказали, чтобы к Лариске совался…

– Интересно девки пляшут… – в раздумье проговорил Егор.

Глава 18

Ветер шелестел в кроне пластиковой пальмы тихо, убаюкивающе, он же обдувал и тело, по воле курортного момента отданного на милость летнему солнцу. Каучук не любил загорать, но Лариса сказала, что хочет побыть с ним, и он согласился полежать с ней немного возле бассейна.

Он лежал и думал, почему ему не нравилось загорать? Это же так приятно – лежишь, ничего не делаешь, балдеешь от солнечного тепла, а если припечет, всегда можно ополоснуться в бассейне. Кто сказал ему, что загорать – это плохо? Кто-то же сказал… И было это на первой ходке – мужики в свободную минутку вылезли на крышу цеха, разделись до трусов, разлеглись, молодой Каучук хотел последовать их примеру, но авторитетный Менцель сказал, что чисто спецом на солнце загорают только проститутки. Почему он так сказал, непонятно, но с тех пор Каучук не любил лежать под солнцем. А сейчас вошел во вкус.

И вообще, кажется, все, в принципе, идет хорошо. Ченцов наехал на Егорыча, и помимо своей взял на себя и чужую вину, а Каучук теперь – вне подозрений. Пусть Егорыч делает дела, пополняет «общак», а Виталий Михайлович будет почивать на лаврах. Не так уж и плохо их с Ларисой кормят доходы с легального бизнеса. Да и с «общака» кое-что перепадает… Не так уж и плохо ему живется на пенсии – спокойно, комфортно, в любви. Может быть, и скучно, но Егорыч не вечный, он на острие событий, рано или поздно с ним что-нибудь случится – или грохнут его злые силы, или менты заметут. Не станет Егорыча, и Каучук останется один на один со всеми проблемами, зато и «общак» окажется в полном его распоряжении. Он еще отобьет свое, и заживут они тогда с Ларисой…

– Хорошо здесь, – сказал он. – Но на Канарах лучше. Острова вечной весны, неплохо бы виллу там поставить.

– Здесь продать, там купить? – уточнила Лариса. В ее голосе слышались язвительные нотки. Его возможности расходились с желаниями, и она хорошо это понимала.

– Здесь оставить, там купить. И вилла будет самая лучшая, – сквозь зубы процедил Каучук. Он докажет Ларисе, что его рано списывать со счетов.

– Что ты задумал?

– Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как по воде плывет труп твоего врага.

– Время – субстанция незримая, и не видно, как оно плывет по воде. А оно плывет. И уплывает.

– Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю?! А что я могу предложить? Ты мужчина, ты и решай… А я, пожалуй, поищу другого мужчину, – спокойно проговорила Лариса.

– Что?! – встрепенулся Каучук.

– Река течет, время уплывает, а мне замуж пора. Я женщина, и мне нужно замуж.

– Но я в законе, я не могу.

– Если любишь по-настоящему, то можешь. А если не любишь, то найдешь массу отговорок… Да ты не говори ничего, не надо, я уже все поняла. И пока не поздно, нам нужно расстаться. Пока не поздно, надо выходить замуж за кого-то другого.

– Ты это серьезно?

– Вполне.

– Это тебя на солнце так напекло?

– Не напекло, это я на солнце созрела…

– Услышала про виллу и созрела?

– Да, услышала про виллу и созрела… Да, я хочу владеть этой виллой на законных правах. И виллой, и этим домом, и всем. И, главное, тобой. Я понимаю, это ненадежно, если с тобой что-то случится, у меня все отберут. Да и не в доме дело, а в том, что я хочу быть законной здесь хозяйкой. Пока с тобой ничего не случилось.

– А что со мной может случиться?

– А что случилось с Анжелой? Ты взял ее и запросто выставил за порог.

– Нет, что со мной может случиться? – распалился Каучук.

– Я не хочу об этом думать, я хочу жить сегодняшним днем и уверенно смотреть в завтрашний. Сегодня мы распишемся, и завтра у меня все будет хорошо.

– Сегодня распишемся?!

– А почему нет? Поедем в загс, ты договоришься. А свадьба нам не нужна, и о нашем браке никто не должен знать. Ты же вор, да я и – бывшая проститутка. Зачем нас светиться?

– Ну, не знаю.

– Или сегодня, или никогда. – Лариса лежала в шезлонге с закрытыми глазами, на губах – смутная улыбка. И непонятно, то ли шутит она, то ли всерьез.

– А если никогда?

– Тогда ты меня больше не увидишь.

Смутная улыбка не исчезла, но Лариса не шутила, она действительно поставила на кон – или все, или ничего.

Каучук пожал плечами, глядя на нее. Действительно, а почему бы им не устроить сегодня брачную ночь? Тем более никто не осудит его, если он распишется с Ларисой без оркестров.