Искатель. 1995. Выпуск №2 - Курт Сиодмак

— Тогда уговорите родителей забрать ее отсюда. Позвонить-то вы можете им?

— Они здесь, — сказал Фаллер.

— Прекрасно! Заплатите им столько, сколько потребуется, чтобы вывезти ее за границу штата. А окружному прокурору скажите, что несовершеннолетние беглянки не могут быть надежными свидетелями обвинения. Они слишком истеричны, у них воспаленное воображение.

— Но она слышала, как женщина назвала шофера Кириллом! — воскликнул Фаллер.

Донован встал.

— Так она прочитала об этом в газетах! — с досадой произнес он. — Мне ли вас учить тому, что нужно говорить в подобных случаях? Кто здесь адвокат — вы или я? Кажется, мне придется взять дело в свои руки.

Он заковылял к двери. Фаллер бросился следом.

— Послушайтесь моего совета, Фаллер, верните девчонку в родительский дом. Посодействуйте воссоединению ее семьи, ваши услуги будут щедро оплачены. И учтите, что в противном случае я буду считать вас не только слизняком, но и полным кретином.

Донован вышел в приемную.

Фаллер не осмелился возразить ему.

Немой свидетель этой сцены, я хотел закричать во весь голос. Фаллер мог услышать мой крик… Но у меня не было ни языка, ни гортани, ни даже легких. Я был не более чем мозг в лабораторном сосуде…

В приемной стоял Пальс. Увидев Донована, он с озабоченным видом произнес:

— Здравствуйте, доктор Кори. Я был в отеле, но не застал вас. Кажется, вы желали поговорить со мной?

Затем Пальс бросил пытливый взгляд на адвоката и вполголоса добавил:

— Я только что встречался с семьей девочки…

— Хорошо, ступайте за мной, — грубо перебил его Донован. — Побеседуем на улице.

Опешив от такой бесцеремонности, Пальс некоторое время стоял неподвижно, но потом опомнился и бросился вслед за Донованом. Тот уже вызвал лифт.

— Вы на машине? — спросил Донован.

Пальс кивнул. Он сам не понимал, почему так беспрекословно подчинился этому человеку.

— Отвезите меня к отцу этой девчонки, — приказал Донован, когда они сели в машину.

Устроив за рулем свое слоноподобное тело, Пальс нахмурился.

— Ситуация чрезвычайно деликатна, — объяснил он. — Ее отец священник.

— Я слышал, в церкви тоже берут деньги, — невозмутимо заметил Донован. — В свое время там даже продавали прощение грехов.

Пальс оторопел. Затем грузно повернулся к пассажиру.

— Я бы попросил вас не впутывать в это дело религию, — неожиданно твердым голосом произнес он. — Люди должны стремиться к добру, стараться быть похожими на Христа.

— Вы его только послушайте! Сразу видно, недавно побывал у священника, — засмеялся Донован. — А ну-ка, отвезите меня к нему — увидим, возьмет ли он деньги. Впрочем, заранее могу сказать — возьмет. Все священники берут на лапу, просто у них такса больше, чем у других людей, вот и все. Неужели вы так религиозны, Пальс?

Пальс не ответил. Его очки съехали с переносицы, и он с сердитым видом поправил их.

— Или хотите заключить пари? — саркастически добавил Донован. — Ставлю парочку кубинских сигар.

Последние слова, вероятно, напомнили Пальсу о деньгах, причитавшихся лично ему. Он сказал — прежним, миролюбивым тоном:

— В общем-то дела идут неплохо, доктор Кори. Нам удалось заполучить пять судей. Пять голосов будут на нашей стороне!

— Не так много, если учесть девчонку, — пробормотал Донован. — От нее нужно избавиться — любой ценой.

Он уставился в ветровое стекло. Казалось, его мысли были устремлены в будущее.

— Вперед, живо! — вдруг закричал Донован. — Быстрей, быстрей!

Пальс, опешивший от его крика, сам не заметил, как нажал педаль газа. Машина помчалась по бульвару Беверли.

— Отец девочки остановился в гостинице Уэтерби, на мысе Ван, — сказал Пальс.

Донован не слушал его. Он продолжал напряженно всматриваться в ветровое стекло.

Заточенный в своей ментальной тюрьме, я чувствовал какой-то необъяснимый страх, и этот страх нарастал по мере приближения к мысу Ван. Я знал, что схожу с ума; мои мысли потеряли ясность, затуманились.

Надежда на избавление, желание вновь обрести власть над своим телом — все это слилось в беззвучный крик отчаяния.

Только бы Шратт убил этот мозг! Если бы ему удалось перевернуть стеклянный сосуд или отключить электричество!

Шратт должен был догадываться о том, что творится со мной. Энцефалограмма не могла не зарегистрировать электромагнитные колебания новой формы — а он, опытный медик, не мог не расшифровать их.

Но, с другой стороны, он тоже мог находиться под влиянием мозга!

— Вот здесь, — сказал Пальс, показав на большое белое здание у дороги.

— Остановите машину, — приказал Донован. — И пересаживайтесь на пассажирское сиденье.

Пальс, помедлив, уступил ему, и они поменялись местами. Донован устроился за рулем, а Пальс обошел машину и сел справа.

— Чего мы ждем, доктор Кори? — внезапно насторожившись, спросил Пальс.

Он не мог понять странного поведения Донована, сначала торопившего его, а теперь тянувшего время. Донован не ответил — продолжал всматриваться в ветровое стекло. На его лице появилось испуганное выражение — оно-то и встревожило Пальса.

— Почему бы нам самим не сходить к отцу девочки? Я представлю вас, и, может быть, он согласится поговорить с вами.

Снова молчание. Пальс беспокойно поерзал на своем сиденье.

На улице не было ни одного человека.

Внезапно из-за угла гостиницы вышли двое: пожилая женщина в черном пальто и худенькая девочка лет тринадцати.

Донован вдруг переключил передачу и до отказа нажал педаль газа. Взревел двигатель, машина выскочила на тротуар и помчала прямо на женщин.

Пальс на мгновение оцепенел. Затем, испустив вопль отчаяния, вцепился обеими руками в руль и направил машину на проезжую часть. От такого маневра его новенький купе едва не перевернулся. Сделав головокружительный пируэт, автомобиль понесся в сторону Мелроуз-авеню.

— Остановите машину! — хрипло закричал Пальс.

Донован подрулил к обочине и выключил двигатель.

— Вы чуть не сбили их! — выпалил Пальс.

Его оторопь начала уступать место ярости.

— Вы пытались совершить убийство! Вы хотели убить девочку!

Донован вылез из машины.

— Нам нужно избавиться от нее, — устало произнес он и, словно в трансе, медленно побрел прочь.

— Но не на моей машине! — истерически закричал Пальс. — Не на моей машине!

Он не сводил глаз с удаляющегося Донована. По его лицу текли слезы.

Донован, прихрамывая, прошел до следующего перекрестка, где через несколько минут поймал такси. Плюхнувшись на заднее сиденье, он сказал:

— «Рузвельт-отель», чаевые за скорость.

На лбу Донована блестели крупные капли пота. Он обеими руками держался за бок — у него нестерпимо болели почки.

Внезапно он постучал в стеклянную перегородку, отделявшую его от водителя.

Таксист остановил машину.

Донован зашел в бар и купил бутылку джина, которую после нескольких безрезультатных попыток все-таки умудрился засунуть во внутренний карман пиджака.

Затем он снова сел в такси и вернулся в отель.

Я увидел Дженис в тот момент, когда Донован вошел в холл. Он тоже ее увидел — но прошел мимо, даже не поздоровавшись.

Дженис резко повернулась. Сначала она хотела догнать Донована — уже сделала два-три шага, — но остановилась и с недоумением уставилась на его правую прихрамывавшую ногу. Донован постоял у лифта. Дверца открылась, он вошел в кабину. У него была походка старого больного человека.

Поднявшись в номер, Донован сел на постель и стал ждать.

Он знал, что она придет.

Я молил Бога, чтобы она пришла.

Напряжение, не отпускавшее меня все последние дни, становилось невыносимым. Мне хотелось кричать, плакать, биться в истерике. Я крепился из последних сил. Нужно было сосредоточиться, чтобы сообщить ей о случившемся со мной.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Донован.

Дженис вошла в комнату и внимательно посмотрела на него.

Я надеялся на ее интуицию. Она не могла не почувствовать, что перед ней сидит не Патрик Кори, а Уоррен Горас Донован!

— Патрик, — мягко, но как-то не совсем уверенно произнесла она.

Ее зрачки были расширены — как у человека, всматривающегося в темноту, — но я не мог понять, что происходило за ними, у нее в голове.

Она стояла неподвижно. Мне показалось, что ей было страшно, но я верил в ее мужество. Дженис никогда не отступала. И главное — она не боялась страха.

Ее решимость придавала ей какой-то высокомерный вид. На Донована она смотрела пристально, как будто впивалась в него глазами.

— Чего тебе? — грубо спросил Донован.

В этот миг я понял, скорее даже почувствовал: мозг испуган. Он избегал этой встречи — не хотел вступать в поединок с равным противником!