Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - Андрей Анатольевич Посняков

– Конечно. Я знаю и черный ход… И даже ход на чердак и крышу!

И собаки нас не тронут – я их кормлю.

– Поистине, тебя мне послали боги! Скорее на крышу… Найдутся здесь свеча и огниво?

– Вон там, в углу… Но зачем? – Девушка удивленно посмотрела на своего спасителя.

– Подадим знак. – Ждан сноровисто прибрал огарок сальной свечи и кресало. – Ну, теперь идем.

Они быстро прошли вдоль по коридору – девушка не обманула, в дальнем углу, за портьерой, обнаружилась потайная дверь, а за ней – выход на крышу. В темном ночном небе ярко светили звезды, и серебряный серп месяца казался повисшим на вершине росшего невдалеке кипариса. Внизу, во дворе, слышались чьи-то крики и яростный собачий лай.

– Что ж, пусть лают, – доставая огниво, мстительно усмехнулся Ждан, обернулся к деве: – Увидишь, что вскоре будет!

– Ой! – вдруг вскрикнул та. – Кто это там, внизу?

– Где? – Ждан подошел к краю крыши.

Злобной фурией метнулась к нему дева, вытянула руки, толкнула, едва сама не свалившись. Внизу послышался слабый стук – тело юноши упало на землю.

– Надеюсь, он не разбился насмерть? – спустившись вниз, небрежно осведомилась дева.

– Нет, только сломал несколько ребер, – обернувшись, пояснил Филофей Мамона. – Да псы покусали малость. Ты зачем поторопилась, Гектания? Надо было бежать с ним.

– Что я, дура, прыгать с крыши? – Гектания пожала плечами. – К тому же он хотел подать знак, хвалился, что кругом его сообщники. Пришлось помешать.

– Знак, говоришь? – Филофей усмехнулся. – Черт побери, а я ведь и позабыл!

Быстро поднявшись в келью Ждана, он снял с иконы лампадку и, раздув пламя, подошел к распахнутому окну. Вглядываясь в темноту, резко накрыл огонек ладонью… и так же резко отпустил.

Наконец-то! Сидевшая в засаде Ирса улыбнулась, увидев условный знак. Одна вспышка – «все хорошо». Жаль, конечно, что нет никаких вестей, ну что же… Хорошо хоть со Жданом все в порядке, о чем и будет доложено.

– Постой, Гездемона! – тихо произнес князь, как только на другом краю огромной залы Мистериона появились две закутанные в черные мантии фигуры. Судя по всему, колдунья и евнух. Услыхав голос, обе фигуры замерли.

– Кто ты? – так же тихо спросила ведьма, прекрасно осведомленная о свойствах Мистериона усиливать звуки так, что даже слабым шепотом произнесенное в отдаленном уголке зала слово было хорошо слышно.

– Хочу, чтобы ты погадала мне!

– Не играй с нами в прятки, каппадокиец! – раздался гнусавый голос евнуха. – Я прекрасно знаю, кто ты и что делаешь во дворце.

– Что ж, я этого особо и не скрывал, – довольно нагло ответил Хельги, подходя ближе.

– Давно хотел предупредить тебя, купец, ты играешь с огнем! – Разглядев подошедшего князя, евнух нехорошо улыбнулся, Жирный, противный, хитроглазый, он вызывал у князя неприкрытое отвращение.

– Постой, Кесарион. – Ведьма дотронулась до руки Хельги. – Если купец чего-то хочет… – Она усмехнулась: – Что ж, он это получит.

– Как знаешь, – отозвался скопец. – А я умываю руки. Что же касается тебя, каппадокиец…

– Я знаю, что за твое молчание требуется платить. – Князь раздвинул губы в улыбке. – И поверь, заплачу более чем щедро.

Евнух заметно повеселел.

– Что ж ты медлишь, парень?

– О, Кесарион, – тихо расхохоталась ведьма. – Не будь таким киником.

– Завтра… – прошептал князь. – Где тебя разыскать, славный Кесарион?

– У статуи правосудия на форуме Тавра, – тут же отозвался алчный скопец. – Будь там сразу после вечерни, да смотри не опаздывай. Пока же – прощайте, у меня еще много дел.

Евнух исчез, словно растворясь в полутьме громадного зала. И зачем только скопцам деньги?

Кивнув стражам, ведьма Гездемона и Хельги покинули дворец и направились к церкви Святой Ирины, однако в храм не пошли, обогнули, хотя колокола вовсю благовестили к вечерней молитве.

– Я свободна только сегодня, каппадокиец, – оглянувшись, с усмешкой сказала ведьма.

И Хельги, разглядев наконец ее скрытое вуалью лицо, поразился красоте колдуньи. Это не была холодная красота опытной обольстительницы и несчастной женщины императрицы Евдокии Ингерины, и совсем не было похоже на домашнюю красоту Сельмы или на сладкую, зовуще-васильковую красу Ладиславы, о нет! Колдунья обладала хищной красотой пантеры или тигрицы, что так притягивает некоторых мужчин. Высокий лоб, тщательно завитые локоны, чуть выступающие скулы и такой взгляд… О, в нем полыхало нешуточное пламя, о которое вполне можно было обжечься.

– Хорошо, – склонил голову князь. – Сегодня так сегодня.

– Вечером, после захода солнца, мой слуга встретит тебя у крайнего портика на форуме Аркадия.

Гездемона махнула рукой – уверенно, будто царица, – и тут же перед ней появился, откуда ни возьмись, изящный паланкин, крытый тонким темно-голубым шелком. Верзилы носильщики низко склонились.

– До встречи… купец, – обернувшись, улыбнулась колдунья. – Надеюсь, ты придёшь.

– Обязательно. – заверил Хельги, приложив руку к сердцу.

Ведьма не обманула – чернокожий слуга-зиндж возник у крайнего портика, едва только солнце скрылось за городскими стенами. Низко поклонился.

– Идем за мной, господин.

Князь, молча кивнув, зашагал следом. Миновав площадь, вышли на силиврийскую дорогу, потом свернули налево, затем – направо, в общем, кружили где-то в районе пятибашенных ворот, как, вспомнив уроки Никифора, приблизительно определил Хельги. Впрочем, не так уж он и ошибался.

Дом ведьмы – просторный двухэтажный особняк со следами недавнего ремонта – располагался в глубине сада. От ворот к скрывающему вход портику вела посыпанная желтым песком дорожка, освещенная факелом, который нес перед собой привратник – тоже чернокожий, видно, колдунье чем-то нравились зинджи.

– Входи, господин! – Зинджи остановились, не доходя до портика, видимо, вовсе не собираясь входить в дом.

Пожав плечами, Хельги поднялся по широким ступенькам и оказался в небольшой зале с высоким потолком и апсидами, освещенной тремя свечами, горящими в высоком золоченом подсвечнике. Прямо посередине залы тускло краснели угли жаровни. Пахло какими-то сладкими благовониями, мускусом и чем-то еще, князь не смог определить чем. Перед жаровней располагалось низкое ложе, накрытое прекрасно выделанной леопардовой шкурой. Вот на шкуру-то Хельги, недолго думая, и уселся. С любопытством осмотрел висевшие на стенах клыкастые черепа, усмехнулся и перевел взгляд на стоявший в углу маленький столик с высоким серебристым кувшином и двумя кубками. В кувшине, вероятно, было вино… а может, и желчь жабы, или свиной помет, или кровь невинно убиенных младенцев. Все что угодно – на то и колдунья!

– Нет, – неслышно войдя, тихо рассмеялась хозяйка. – В кувшине и в самом деле вино, а вовсе не желчь жабы, не свиной помет и, уж тем паче, не кровь невинно убиенных младенцев! Хотя у меня найдется все, тобой перечисленное.

– Раз есть вино, – улыбнулся вдруг князь, – тогда,