Анделор. Тетралогия - Мария Куприянова

— За что же… За что же… — запричитала она, схватившись за голову, — такое горе… Господи, какое горе…

— Погоди, не реви, — Коля, не церемонясь, перешел на "ты". — Мы же сказали, поможем.

— Но как? — та захлюпала носом. — Милицию звать нельзя, а вы…

— Сначала надо проверить, подлинное ли послание, — подсказал Аргент.

— Угу, — Коля тщательно прощупал бумагу. ГлубОковдохнул и закрыл глаза, концентрируясь на зажатой в руках записке. Из черноты стали выплывать образы. Обрывочные, нечеткие.

На потолке болтается лампа без абажура, стены покрыты вздыбленной от сырости штукатуркой. По углам ржавые и черные разводы. Пусто, нет ничего, даже тряпки на полу. К батарее прикован молодой человек. Светлые волосы падают на худое лицо, скрывают кровоподтеки на щеках и виске. По затылку струится кровь, исчезая под рваной футболкой.

Над пленником возвышаются двое. Рассмотреть их как следует почти невозможно, свет слишком тусклый. Сквозь ватную завесу слышен хриплый голос.

— Бабло где?

Глухой удар, сдавленный стон.

— Нету.

Снова удар. Еще один. Еще.

Коля вздрогнул и открыл глаза.

— Сволочи, — прошипел он. — Бить-то зачем.

Евдокия испуганно вскрикнула.

— Вы что? Ты… экстрасенс какой?

— Я? Был бы экстрасенсом, определил бы, где его держат.

— Но ты можешь, — толкнул в плечо Аргент. — Магия крови, помнишь?

Николай скрипнул зубами. Вот дурак! Как он мог забыть? Если родственник пролил свою кровь, его можно было найти благодаря особенным магическим узам. В видении Алексея ранили, и пятно в прихожей — еще одно доказательство. Он встал, вытащил из выдвижного ящика нож, подошел к раковине и полоснул им по ладони.

— Ай! Что вы делаете? — вскрикнула Евдокия.

— Что надо, — Коля сжал кулак, наблюдая, как капает кровь. Главное, сосредоточиться на мысли о брате. Магия сделает остальное. Она укажет путь, приведет к цели. Притяжение растет. Здесь, на Земле, ощущения сильнее и ярче. Будто магнит тянет куда-то… По шоссе, прямо, за черту города, по проселочной дороге, в старинный особняк…

— Поехали, — коротко бросил он, выходя из транса.

— Куда? — сил удивляться у несчастной женщины не осталось.

— Алексея выручать.

— Нет! Нельзя! Вы же еще мальчишки! Давайте вызовем милицию, они профессионалы! Если вы знаете, где держат брата…

— Вы же сами сказали, что нельзя никому сообщать, — заметил Аргент.

— Вам-то что за интерес! — горько всхлипнула Евдокия. — Лезть на рожон из-за чужого человека! Зачем вообще мне помогать? Надеетесь получить деньги?

— Нам от тебя не нужно ни-че-го, — отчеканил Коля. — Я хочу спасти брата.

— Да, мой… — начала Евдокия.

— Да не твой. Мой! Понимаешь? Алексей, он же Элиор, — мой брат!

— Ты? — она удивленно захлопала глазами, замотала головой. — Нет! Невозможно!

— Да! Возможно! Его сны, увлечения, сказки — правда! Мы действительно родились в другом мире и волею судьбы оказались здесь. Прошло пятнадцать лет, и я узнал, что Элиор жив. И что он в беде. Потому и пришел. Аргент! — Коля повернулся к другу. — Поехали. Время не ждет.

— Прошу, — тихо произнесла Евдокия. — Возьмите меня.

— Исключено. Там может быть опасно.

— Но я могу остаться в машине. Помощь если что вызвать. И водить я умею. Пожалуйста! Умоляю! Лешка — единственный, кто у меня остался!

— Кайл, может, и ладно? Пусть едет?

Коля посмотрел в молящие глаза Евдокии и сдался.

— Только переоденьтесь. И быстро.

— Спасибо! — обрадовалась она и убежала в комнату.

Через несколько минут в коридор вышла миловидная женщина, в джинсах и легкой футболке. С длинным хвостом, ненакрашенная, в бейсболке и кроссовках, она теперь выглядела как девочка-подросток. Поймав удивленный взгляд, Евдокия смущенно улыбнулась:

— Что, не похожа на Мымру, да?

Николай смутился еще больше:

— Откуда вы…

— Знаю? Григорьев, вы, правда, думаете, что я не в курсе, как меня прозвали студенты?

— Простите, — искренне извинился он.

Евдокия внимательно оглядела Николая, будто увидела впервые. Приблизилась, дотронулась до его щеки.

— Надо же, — задумчиво протянула она, — шрам. А я только сейчас заметила… Я вообще многое в вас не замечала…

Потом мотнула головой и произнесла:

— Ну, что же мы? Идем?

— Да, конечно.

— И вообще, — она встала у порога, — предлагаю совершенно официально перейти на "ты", а то у нас путаница какая-то получается. И можно звать просто, Ева.

Вечернее солнце светило уже не так ярко, постепенно скрываясь за домами. Небо окрасилось в розовый цвет, и на этом фоне особенно красиво смотрелись медленно плывущие пушистые облака.

В час пик улицы заполонили машины, когда же они вырвались за черту города, уже почти стемнело. Коля молча управлял машиной, размышляя о судьбе брата. Перед глазами снова предстал тот злополучный день, когда их разлучили:

Тронный зал, родители, скрученные невидимыми путами, Элиор чуть поодаль, недвижимый, напружиненный, готовый действовать. Но что может сделать пятилетний мальчишка? Незаметно вытащить из сапога нож, спрятать его в полах длинного кафтана. И ждать. Ждать, когда к нему подойдет Фаридар. Чародей объединил кристалл, но еще оставалась надежда. Если удастся отвлечь внимание, отец сможет вернуть себе силу. Небольшой, острый кинжал с черным камнем на рукояти сослужит хорошую службу. Не зря ведь Элиор тренировался, едва не превосходя своих учителей в меткости. Одно движение — и острое жало вонзится в ничего не подозревающего чародея. Коля вспомнил напряженное лицо брата, настороженный взгляд, лезвие ножа, прижатое к бедру. Элиор защитит, он всегда защищал его. За ним, как за каменной стеной. И из любого, даже самого сложного положения, он находил выход. Но не тогда.

Сильный толчок в грудь лишил равновесия. Земля ушла из-под ног, перевернулась, расплылась. А в ушах зазвенел крик: "Дэнни! Дэнни! Держись! Я тебя не оставлю! Спасу!"

Странная штука, эта память. Она всплывает в самые неожиданные моменты жизни. И именно тогда, когда ждешь меньше всего. То, что пережил трехлетний принц Даниэль, вновь взметнулось в душе двадцатилетнего Николая. Казалось бы, прошло пятнадцать лет и целая сознательная жизнь. Что можно чувствовать к постороннему человеку? Ничего. Но именно сейчас Коля понял, что судьба брата ему небезразлична, что он с радостью прикончил бы похитителей, вырвал бы их сердца и скормил гворрам. Элиор, в отличие от него самого, помнил о своем происхождении. И, несмотря на преследовавшие несчастья: криво открытый портал, ранение, гибель родителей, — никогда не забывал, кем является на самом деле, и почему оказался на Земле. Если Элиор жив, то пришло время вернуть долг.