Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович

— Олес! — Клади выговорила имя как ругательство. — Опять!

— Чтоб меня растоптало конницей, хочет обстрелять нас! — предположил Пэвер.

— Тогда боюсь, это для него плохо закончится. — Сварог щелчком отправил окурок к земле.

Разумеется, Сварог прихватил с собой автомат капрала. Еще не хватало забывать оружие, когда неизвестно, как сложится полет, что ждет после приземления. И если Олес поднимет свое оружие, раздумывать Сварог не станет.

Дирижабль сносило к башне. И вообще машина шла неровно, длинными зигзагами. Ничего удивительного, Рошаль только приноравливается к управлению, с которым был знаком лишь в теории.

— Кстати, тросы пора выбирать, — сказал Сварог. — Нечего рассиживать, не пассажиры. Так что оканчиваем перекур и приступаем к воздухоплаванию.

Болтающиеся, как шнурки у неряхи, гайдропы могли задеть башню, если аппарат пройдет-таки над ней. Когда тупой нос баллона сравнялся с верхней площадкой, окаймленной зубчатой оградой, там появился человек. Все тот же Олес. Ничего похожего на оружие не обнаружилось в руках его.

— Чего он хочет? — выразила всеобщее недоумение Клади.

И тут намерения молодого князя стали ясны до прозрачности. Олес взобрался на один из зубцов башенной ограды, отцепил и отбросил перевязь с мечом и, поворачивая голову, внимательно наблюдал за гайдропами, описывающими в воздухе сложные кривые.

— Вот кретин! — произнесла Клади, впрочем, не без восхищения.

Дирижабль так и не снесло к башне, он проплывал не над ней — рядом. Но гайдропы раскачивало, водило непредсказуемыми изворотами, и какой-то запросто могло поднести к башне.

— Отчаянный сынок, однако, у князя, — прокомментировал Сварог и закурил еще одну сигарету.

В момент первой Свароговой затяжки центральный трос мотыльнуло к башне. Гайдроп не достал ее, но пролетел достаточно близко; Олес решил, что другого шанса может не быть. И прыгнул.

— Ай! — невольно вскрикнула Клади. Молодой князь не промахнулся. Вцепился руками в веревочное сплетение — и стал медленно съезжать вниз, к концу троса. Прижался к канату всем телом, обхватил ногами и все-таки затормозил. И летел пока не к земле, а над землей, раскачиваясь вместе с гайдропом.

— А как он думает взобраться?

— Такой заберется. Зубами втащит себя, — уверила Пэвера Клади.

— И ведь не может не понимать, заметьте, — спокойно сказал Сварог, наблюдая за болтающимся в пятидесяти каймах над землей Олесом, — что его видят и при желании избавятся от обузы в два счета.

Чего уж там сложного перерезать гайдроп и тем самым прервать династию правителей Гаэдаро…

Глава тринадцатая

А вместо сердца пламенный мотор…

— Значит, вы утверждаете, что это и есть компас?

— А что вас так удивляет, мастер Сварог?

— Я просто уточняю, мастер Рошаль.

Уточнить не мешало, потому что ну уж на компас эта штуковина походила ровно столько же, сколько и на аквариум: стеклянный шар, в котором бултыхался темный сгусток неприятного вида. Когда сгусток прибивало к какой-то стенке — в той стороне ищи полночь, или наудер по-местному. Сварог не стал рассказывать Рошалю о том, что кое-где существуют устройства гораздо более удобные в обращении и более отрадные глазу. Да и вообще рассказывать Рошалю о чем-либо сейчас — не самое удачное время. С Рошалем нынче общаться затруднительно. Старшему охранителю короны было плохо.

История знакомая. И позора в том для Рошаля никакого, просто не повезло. Так же не повезло с организмом десантному капитану Кучину. На земле его не могли испугать никто и ничто. Поди испугай, когда капитан прошел все огненные броды четырех материков, отстаивая интересы некогда могущественной державы. Не надо никаких уточнений и красочных описаний подвигов: он уцелел, и этим все сказано… Но в воздухе капитан Кучин становился другим человеком. И неважно, на чем он поднимался в этот самый воздух: на вертушке, самолете или чертовом колесе. Его ахиллесова пята — агорафобия. Боязнь высоты, болезнь высоты. И как всякая болезнь, она знает разные стадии. Например, умеренную и крайнюю. Крайняя проявилась и у капитана Кучина, и у мастера Рошаля. Старший охранитель, конечно же, не мог знать о своей ахиллесовой пяте, откуда? Разве что забравшись на какую-нибудь верхотуру посерьезнее… Гор Рошаль даже не мог предполагать, что уже сама по себе высота способна превратить здорового человека в больного.

Бледность лица Рошаля сравнима была только с белизной высокогорного снега. У него тряслись руки, слезились глаза, раскалывалась голова, его мутило. Он то и дело проваливался в полуобморочное состояние. Заклинания от высотобоязни Сварог не знал, и лекарств, которые на время снимают хоть часть болезненных ощущений, на борту не было. Н-да, несладко придется Рошалю до самого приземления. И чем дальше, тем неслаще.

Но Рошаль крепился изо всех сил, держался, как говорится, на морально-волевых. Потому что боялся Сварога. Чувствуя состояние хозяина, поскуливали собаки.

До кабины дирижабля Сварог добрался после того, как втащили на борт Олеса и Сварог с ним немножко переговорил.

Молодой князь в перепачканных, изодранных куртке с позументами и штанах лежал на струганых досках пола, раскинув руки. Ободранные ладони кровоточили. Впрочем, канатолазец пришел в себя довольно быстро. И, едва открыв глаза, расхохотался на всю гондолу:

— А? Видали, как я?! Думал, сорвусь к свиньям — ан нет… Теперь и в цирк не зазорно наняться… — Он с трудом приподнялся на локтях, огляделся. — Отец здесь?

— Нет, — сказал Сварог.

— Внизу остался?

— Князь… погиб.

— Ну и славно. Туда ему и дорога, — высказался сын своего отца. — Папаша тот еще мерзавец был… И не надо на меня зверем смотреть, подруга. — Отчего-то новоявленный князь нисколько не был удивлен или смущен нежданной воздушной встречей с баронеттой. — Папашка убил мою мать. Она, видишь ли, была женщина строгой морали, а ему страсть как хотелось навезти в замок своих… не скажу при тебе, кого именно… в общем, наложниц, чтобы в открытую забавляться с ними. Жаль, не я его пришил. Ну да ничего, переживу. Он бы и меня давно прикончил, если б я оказался дураком и жил с ним в дворце…

«С-семейка, чтоб мне…» — пробормотал Пэвер за спиной Сварога, плюнул и вернулся к прерванному наблюдению в иллюминатор за проплывающей внизу землей.

— А ты зачем во дворец сегодня примчался? — спросил Сварог.

— Верные люди простучали, что вас этот охранитель забрал, — весело ответил молодой князь и подул на ладони. — Черт, больно… Ну, думаю, тагорт — это тебе, гад, не нурский шпион, он вам всем задаст перца. Так и вышло. Как увидал эту хреновину в небе, сразу понял: это вы удираете, грохнув папашу и пса цепного его, охранителя.

Сузив глаза, Клади рассматривала своего старого знакомого.

— Чего ж сам править не захотел?

— Без этого? — показал Олес пальцем на потолок. — Без этой птахи мне трон ни к чему. А потом, кто его знает, вдруг папаша жив остался. Тогда б он совсем озверел без своего летающего мочевого пузыря.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовался Сварог, но вовсе не из айболитовских побуждений.

— Вполне, — ответил Олес и встал на ноги. — Готов лететь куда угодно.

— Тогда так. Поступаешь в мое распоряжение на правах испытуемого. Для начала сдай кинжальчик.

— Есть, капитан!

Сынок безропотно снял с пояса и отдал свое единственное оружие. Правильно понимает ситуацию — он на борту дирижабля кто угодно, но не князь, и жизнь ему, считай, подарили. А подарок надо отрабатывать.

— Он что, с нами? — уперла руки в бока Клади.

— Ну, не сбрасывать же, как балласт, — пожал Сварог плечами.

— А почему бы и нет…

— Между прочим, не ты тут командуешь, — миролюбиво заметил Олес, потирая запястья.

— Между прочим, мастер Рошаль летит с нами, — счел необходимым сообщить Сварог.

— Этот проныра и сюда залез?! — вскинулся юный князь, не сдержав, как видно, всей юношеской любви к охранителю, накопленной за годы соперничества с отцом, которому Рошаль до сего дня служил верно. — Вот сволочь! Вот кого сбросить надо, мастер тагорт! И собаки его тут? Проклятье! Зачем он вам нужен, мастер тагорт?!