Легенда о Рэндидли Гостхаунде - Puddles
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взгляд Рэндидли обострился; это предательство было неожиданной, но не невозможной угрозой. В то время как он начал делать свои последние приготовления, он зациклился на вторжении в свое тело. Она не должна открывать Альфа-Космос таким образом. И все же лучше не умирать в этом теле. Таким образом, самым разумным ходом может быть позволить Нешаме взять монету.
Но в то же время…
Уровни навыков для нерожденных быстро накапливались, пока эти два иллюзорных ужаса доблестно сражались с распространяющимся безумием. Им удалось удержать это подальше от разума Рэндидли, даже когда его тело становилось все более испорченным энергией цвета ржавчины. Сто Уровней Навыков, двести, триста… смехотворное количество накопилось всего за 0,2 секунды, их решительные усилия позволили маленьким существам догнать Рэндидли до самых высоких Уровней Навыков.
Вот какую ужасающую атаку развязал Девик.
Случайно изогнулся и сосредоточился на Нешаме. Его лицо исказилось хмурым взглядом. В то же время я не хочу, чтобы это закончилось. Нешама… пожертвование энергии было просто отвлечением, поэтому я не обратил на тебя внимания? Вы достаточно решительны. Теперь я не чувствую себя так плохо из-за того, что присваиваю себе все это значение.
Но у меня есть последняя карта.
Рандомно проигнорировал хаос собственного «я» и залил эфиром заранее подготовленный образец Гравировки. На всякий случай он использовал периферию своего шторма, чтобы заложить фундамент, чтобы реактивировать оборонительные укрепления дона Бейгона для башни. Он не планировал использовать его, чтобы остановить Нешаму, но
Эфир хлынул из него, и Гравировка активировалась. Но Рэндидли быстро побледнел; Гравюры, которые он сейчас реактивировал, были задуманы как барьеры. Конечно, теперь он мог удерживать тех, кто пытался пройти до истечения пяти минут, но поскольку Нешама был уже так близок к монете, он чувствовал себя беспомощным. У него не было выбора, кроме как смотреть, как она протягивает руку.
Нерожденные начали визжать, когда цепь скручивалась и затягивалась, угрожая выдавить их, как нежелательные прыщи, прорубая путь к сердцу Рэндидли.
Затем из глубин этого двойного тела в отчаявшийся разум Рэндидли пришло знание. Он знал тайны всех Донских Гравюр в Черепе Истины; он понимал их с такой же остротой, как если бы сам их придумал. Инстинктивно он корректировал узоры Гравировки на лету, чтобы отклонить все неудачи в пределах их границ.
Наконец, Рэндидли приблизился к своему умственному пределу. Но он отказался потерпеть неудачу сейчас.
Поздравляем! Ваш Навык Архитектура Первобытных Путей (М) вырос до 646 уровня!
Нешама завопила, когда ее сбросили с помоста. Дон Бейгон расхохотался. «Глупый конкурент! Вы не слышали правила? Требуется пять минут, прежде чем ты сможешь взять это сокровище.
Клодетт метнулась вперед, и Рэндидли снова поправил барьер, его разум быстро разогрелся. Из-за напряжения его зрение начало расплываться. Лунный Клинок взорвался, разбрасывая брызги ледяных осколков во все стороны. В груди он чувствовал, что Нерожденные вот-вот переродятся в буквальном смысле из-за злобного безумия Девика. Клодетта прошла через барьер.
В доли секунды позади нее бросок Лунного клинка врезался в оборону дона; он отскочил, рыча. Разум Рэндидли начал белеть от боли вторжения Девика. Рука Клодетт коснулась монеты
Поздравляем! Ваш навык Cursed Fates of the Unborn Due (M) вырос до 886 уровня!
Случайно рухнул на землю на том первом пляже в Алимиане, где проходила вечеринка, и его вырвало кровью. Брызги странной комковатой жидкости не блестели красиво на песке, а вместо этого были похожи на запеканку, слишком долго оставленную в духовке. Кровь, которую он изверг, была не только малиновой, но и смутно напоминала ржавчину.
Измученный Рэндидли несколько секунд завороженно рассматривал его, но затем встревоженно поднял голову. Его затуманенное сознание просканировало местность на наличие угроз. Однако пляж был почти пуст. Остались только он, Клодетта и дон. Прохладный ветер дул с моря, покалывая его влажную кожу.
Дон перекатился к Рэндидли с легкой улыбкой, все еще каким-то образом умудряясь без труда катиться по песку в своем инвалидном кресле. «Большинство остальных уже выведены из этого места. Ты был в промежуточном состоянии, почти мертвый в конце. Так что я позволил тебе немного саморегулироваться, прежде чем заставить тебя вернуться в свое тело. Девик оставил сообщение: «Хорошая работа». Должно быть приятно иметь такого поддерживающего вышестоящего офицера, а? Хотя я надеюсь, ты понимаешь, что я действительно не могу видеть, как ты портишь этот пляж прямо сейчас, Рэндидли Призрачная гончая.
Рандомли тупо посмотрел на Дона Бейгона, все еще слишком измученного, чтобы переваривать все, что ему бросали. Чтобы еще больше подчеркнуть, в какой опасной ситуации он оказался, его биологические инстинкты пересилили его любопытство, поэтому он наклонился вперед и извивался, выпуская еще больше крови. На этот раз цвет был ближе к меди, но в рвотных массах были и странные, шевелящиеся штуки, которые у него не было никакого желания изучать более внимательно.
Он пошатнулся, едва удерживаясь от падения.
Дон Бейгон повернулся и посмотрел на Клодетту, которая с удивлением смотрела на монету в руке. Немного фальшивого веселья осталось на его лице, когда он подумал о своей дочери. «Поздравляю. Я полагаю, теперь мы будем союзниками, а?
Его слова были встречены холодным молчанием. Затем с намеренной медлительностью Клодетт оторвалась от монеты. “Почему? Зачем тебе это? И из всего, что нужно выбрать в качестве сокровища, зачем тебе…
«Потому что бейгоны никогда не забывают о долге», — прошипел Дон Бейгон через мгновение, когда его лицо из фальшиво-веселого превратилось в злобное безумие. — Потому что эта монета — дело всей моей жизни, хорошо это или плохо; все достижения и все мои многочисленные ошибки, упакованные в небольшой пакет, который содержит последние функции моего сердца. Остальное, как вы, наверное, уже догадались, уже давно измельчено вместе с душой Дианы.
Даже Рэндидли, отвлекшийся на непрекращающуюся тошноту и истекающую кровью тревожного цвета, уловил в голосе дона живую эмоцию. Несколько секунд Клодетта стояла с отвисшей челюстью и рассматривала отца. Ее глаза проследили черты его лица и то, как он вцепился в подлокотники инвалидной коляски.
Она снова покачала головой. Замешательство, казалось, было ее доминирующей эмоцией, а не облегчением от ее успеха. — Это то, чего ты хотел все это время? Было ли это просто…
“Конечно, нет. Я бы предпочел любой
