История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 В 1082 г., когда страна находилась однажды в тяжелом положении, маркграф австрийский также призвал для отражения нападения чехов всю страну, вплоть до пастухов, волов и свиней101.

 Однако, общий мир 1156 г. предусматривал наказание, "если какой-нибудь поселянин будет носить оружие или копье", в предписывал отправлявшемуся в дорогу купцу укрепить свой меч на седле102, т.е. не носить его на перевязи, как рыцарь.

 Согласно поэме Росвита ("Gesta Oddonis", стих 194), Оттон I призывал наряду с рыцарями и большие народные массы:

"Собрал с великим усилием своих воинов И бесчисленное всенародное ополчение"

 Но под этим не нужно подразумевать поголовное ополчение; это значит только, что профессиональное войско было усилено навербованным народом, ибо, хотя крестьяне и горожане, как сословие, не были обязаны военной службой и не имели права носить оружие, однако военное сословие все время пополнялось сыновьями крестьян и горожан.

 Но вероятнее всего103, что Росвита под "воинами" короля подразумевал его собственных воинов, вассалов и министериалов ("scararii" времен Каролингов, "palatini" - Арнульфа, "aulici" - Генриха III)104 в отличие от ополчения всей страны, приведенного к нему графами.

 Нам совершенно непонятна приводимая Видукиндом (III, 2) шутка Отгона I о том, что он поведет против Франции столько соломенных шляп, сколько не видали ни герцог Гугон, ни его отец. Совершенно исключена возможность желания запугать неприятеля крестьянским войском.

РЕФОРМЫ ГЕНРИХА I

 Знаменитое место у Видукинда (I, 35) гласит: "Избрав каждого девятого из поселян-воинов, поселил их в городах, с тем чтобы каждый из них выстроил восемь жилищ для своих сородичей, получил и сберег третью часть всего урожая и чтобы остальные восемь сеяли, собирали урожай для девятого и складывали хлеб в предназначенных для того местах. Он пожелал, чтобы сборища, сходки и пирушки происходили в городах".

 Разбором выражения "поселяне-воины" (agrarii milites) занимался Д. Шефер (Dietr. Schдfer, Sitz.-Ber. d. Berl. Akad. d. Wissensch.; XXVII, 1905, от 25 мая). Нич в своей "Немецкой истории" (I, 106) категорически заявляет: "мы не знаем, что означает выражение "поселяне-воины"; Гегель понимает под этим "сельское население"; Кейтген - крестьян, обязанных воинской повинностью; Роденберг (Rodenberg, Mitteil. d. Instituts, f. Oesterreich. Geschichte. XVIII, 162, 1896) понимает под этим всех свободных; Шефер же поддерживает выдвинутый до этого Кэпке, Вайцем и Гизебрехтом взгляд, что "поселяне-воины" (agrarii milites) означают поселенных на земле профессиональных воинов короля, министериалов. Мне кажется, что все, что Шефер приводит в обоснование своего взгляда, правильно, но, оставляя в стороне вопрос о числе - девять человек, он не занимается рассмотрением аргумента против этого, а именно, что остальные восемь "воинов-поселян" должны сеять и жать.

 Но как раз в этом и лежит затруднение, и затруднение неразрешимое. Что "поселяне-воины" были профессиональными воинами, это Шефер указал самым убедительным образом. Однако, они были и крестьянами, - Видукинд определенно описывает их таковыми. Но профессиональные воины не могли быть одновременно и крестьянами105. Следовательно, рассказ Видукинда вообще не соответствует историческим данным, а является легендой. И стоит только рассмотреть его рассказ под этим углом зрения, как разрешается весь вопрос. В народных преданиях очень часто бессознательно воедино сливаются многие различные события. Во времена Видукинда существовал такой порядок, при котором одна часть военного сословия - скара Каролингов - жила в крепостях, являясь гарнизоном, а другая часть жила на земле в ленных поместьях. Поэтому Видукинд думал, что до этого все свободные граждане являлись одновременно воинами и крестьянами, и изменение этого положения старался объяснить особым законом Генриха I. Затем "воины-поселяне" старого времени (когда они были еще крестьянами) слились с новыми (когда они были профессиональными воинами), и, таким образом, получилась нелепица, что подати и урожай, собиравшиеся в крепости, считались податями вассалов, а не крестьян.

 Интересным сказанием о военном строе Генриха I, параллельным рассказу Видукинда, является уже упомянутый выше рассказ Бременского пресвитера, который в середине XV в. написал следующее: "Поселяне из епархий Шенефельд, Гадемерш, Вестеде, Норторпе, Борнехяведе, Брамстеде, Кольденкеркен, Келлингхузен с живущими по болоту Вильстрии называются голштинцами в собственном смысле. И с их помощью сеньоры, графы Голштинии имели триумфы. Из них граф Николай (середина XIV в.) избрал верных людей с больших поместий одного виллана, с двух малых также одного. Их в случае надобности имел он с собою в дружине. Ибо названный Николай приказал, чтобы упомянутые поселяне не подвергались притеснениям со стороны фохтов и чтобы держали ценных коней, а вооружением имели, главным образом, железный шлем, щит тройной или двойной, железные наручники, широкие перевязи. Остающиеся же дома поселяне выполняли работу за тех, которые были с владыкой той земли в походе до их возвращения в свои дома".

 Что же касается конной службы, Вайтц (Waitz, Heinrich I, стр. 391, 3-е изд., стр. 101; ср. "D. Verf.-gesch. " VIII, 112) пишет: "Возможно, что все ополчение Генриха было конным или по меньшей мере из ополчения была образована легкая кавалерия". Вайц категорически отвергает мнение Кэпке и Гизебрехта, утверждающих, что в данном случае речь идет о вассалах. Но что смогли бы предпринять крестьяне на крестьянских лошадях против венгров?

Безусловно Кэпке и Гизебрехт ближе к правде, но и у них все построено на предании.

 В "D. V.-G. ", VIII, стр. 114, и сам Вайтц полагает, что часто упоминаемые expediti equites не были, понятно, каким-либо особым видом всадников. Правильное объяснение дает Ламберт, цитируемый Вайцем: "Те, кто отбрасывал поклажу и прочие помехи, облегчали себе путь и сражение".

Глава II. СРАЖЕНИЕ НА ЛЕХФЕЛЬДЕ 10 августа 955 г.

 Сражение при Аугсбурге, или на Лехфельде, является первым германским национальным сражением против внешнего врага. Андернахский бой (876 г.), при котором сыновья Людовика Немецкого заставили отступить своего вестфранкского дядю, все еще носил характер династической распри. Истинное сознание германского государственного бытия рождается лишь с новой династией, эмансипировавшейся от единого франкского государства. Первым сражением, при котором это сознание государственного единства проявилось, была победа над венграми под Аугсбургом, одержанная воинами разных племен, боровшимися теперь сообща. Об этом сражении мы имеем подробный рассказ в саксонской истории монаха Видукинда Корвейского106, другой рассказ - в биографии епископа Ульриха Аугсбургского, написанный неким Герардом, пережившим осаду и пишущим как очевидец107; кроме того имеется ряд отдельных сообщений. Таким образом, можно с уверенностью проследить ход событий.

 После окончательного подавления большого восстания своих сыновей король Оттон вернулся в Саксонию. Здесь его и застает весть, что венгры, уже являвшиеся в Германию во время гражданской войны, снова вторглись в пределы страны. По дальнейшим известиям они пересекли Баварию к югу от Дуная и осадили пограничный швабский город Аугсбург на Лехе. Город защищал епископ Ульрих с отрядом смелых воинов. Герард описывает, как Ульрих укреплял дух своих соратников проповедью на тему из Давидовых псалмов, а при одной из вылазок сопутствовал воинам в епископском облачении, без шлема и панциря.

 Между тем на помощь осажденному городу король собрал большое войско. Оно разделялось на восемь отрядов, или легионов, как их называет Видукинд. Один из них составляли богемцы (чехи); Видукинд определяет его численность в 1 000 человек. Эта цифра так же, как и почерпнутое из источника108, свидетельствует о том, что отряд этот был очень силен. Но самым сильным был отряд короля Оттона (legio regia), состоявший из обычной, вероятно, довольно многочисленной, военной свиты короля, из незначительного числа саксонцев, а также из тех франкских рыцарей, которые находились непосредственно на службе у Оттона и при приближении его присоединились к нему. Главные силы саксонских ленников не смогли выступить, по-видимому, потому, что сама Саксония была занята войной со славянами; вернее же потому, что все равно они подоспели бы слишком поздно, так как между получением первого известия в Магдебурге и сражением не прошло и шести недель. Для всех северных и западных саксонцев этого срока не могло хватить на рассылку объявления о призыве, приведение в боевую готовность и поход до Аугсбурга. Поэтому все войско может исчисляться в 7 000-8 000 человек, - во всяком случае не больше, а скорее меньше этой цифры. Состояло оно исключительно из всадников. Было бы неправильным увеличивать эту цифру за счет конных и пеших слуг, сопровождавших рыцарей, и считать их за воинов. Конечно, большинство рыцарей имело при себе по одному, а более знатные по нескольку слуг. При известных обстоятельствах слуги эти несли и военные обязанности, но для боя они не годились. Войско из 7 000-8 000 всадников, из которых каждый является опытным профессиональным воином, представляет собой колоссальную мощь, и даже Карл Великий вряд ли часто соединял в одну армию такое число людей; возможно, что он и не располагал им никогда.