Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Моргать поочередно правым и левым глазом, — процитировал инструкцию Павел. — Прежде чем моргнуть обоими сразу — проститься с матушкой навсегда.

— Не только с матушкой! Моргнешь не по уставу — пропадешь без вести. Все уяснил?

— Так точно, — ответил Павел и подтянул штаны.

— Запомни, Паша: ты не должен терять меня из виду. Случится что — дай сигнал и пока не обернусь — смотреть только на меня! Только! Даже если на тебя кинется рысь, не мешай ей обедать, пока я не поймаю тебя в поле зрения. Твое главное дело — держать Нинку за руку. Я — твой маяк. Ты плывешь за мной, как пароход по фарватеру, понял?

— Никак нет.

— Что неясно?

— Плавают туристы на надувных матрасах, — пояснил Павел. — Пароходы ходят.

— Ходят…

— Так точно, ходят.

— На флоте служил?

— А что?

— Ничего! Только моряки бесятся, если корабли перестают ходить и начинают плавать.

— Я — сын моряка, — уточнил Павел, выпрямился и подпер макушкой козырек автобуса.

— Тогда кру-у-угом! — скомандовал Оскар. — Шаго-о-ом марш! — и, шатаясь от усталости, пошел к границе тумана.

Последние сто метров до поворота экспедиция продвигалась на животах вдоль оврага. Медленным ползком, под покровом тумана. Если гуманоиду по каким-то причинам не разрешено подходить к человеку близко, Оскар решил, подползти к гуманоиду сам. Он предполагал, что вокруг прораба скопились пришельцы, и он напугает их, если приблизится неожиданно. Возле прораба стояла только Ниночка, крепко держась за штаны, и сосала палец. Из туманного оврага вынырнули две головы. Прораб не обратил внимания на головы. Он ворчал, делал пометки в бумагах и грозил кулаком невидимым собеседниками, засевшим в лесу.

— Вижу их! — сказал Павел.

— Сам вижу. Тише! Родственники могут быть где-то близко.

— Какие родственники? Я вижу людей. Вон там…

Оскар обернулся, проследил направление взгляда Павла и ничего не понял. Взгляд был в точности, как у Настеньки Комаровой: девочки, погруженной в мир кукол и дурацких значков. Взгляд Павла не указывал ровным счетом никуда. У Оскара сложилось впечатление, что люди, которых увидел его товарищ, повисли на стволах деревьев в трех метрах от поверхности грунта.

— Где ты видишь людей?

— Да вон, курят! — Павел указал вперед, где за зелеными стволами поднимался холм. На холме сидели несколько озябших фигур, похожих на пни. — Видишь, в кустах?

— Ни хрена себе! — ответил Оскар и разом насчитал пять голов. Он выбрался из оврага. Ниночка отпустила штанину прораба, потянулась ручонками к Оскару, но тот переадресовал ее Павлу. — Дядя Паша поведет тебя, — объяснил молодой человек и рванул на холм.

Ниночка была согласна вцепиться в штанину Павла, но тот поднял ее на руки, как ребенка.

— А чего они курят посреди рабочего дня? — спросил Павел, глядя вослед убежавшему Оскару.

— Отчего ж посреди? Они и в начале дня курили, мать их… — ответил прораб, — и в конце курить будут… Я этим уродам сказал по-хорошему: если подписали договор, надо выполнять работу.

— Почему они не хотят?..

— Дебилы они! Им все по боку, хоть штрафы, хоть премии! Они вон травы насушили и смолят, как паровозы…

— Самокрутки вредят здоровью.

— А… — махнул рукой прораб. — Быстрее сдохнут! Заблудились мы, понимаешь? Строили дорогу, заблудились. И что теперь? Не надо работать? Их никто не освобождал от работы! Разве в трудовом кодексе написано, что можно не работать, если потерялась дорога домой?

— Ну, да! И работать не хотят, и домой не идут?

— Я ж тебе объясняю: по этой дороге из лесу не выйдешь. Хоть туды ходи, хоть сюды ходи, никакой разницы. Так хоть бы делом занялись. Я же им сказал: вы — ничтожные выродки! С вашей жизни и так никакого толку, а если вы перестанете строить дорогу, толку будет еще меньше. Или не так?

— Все верно, — подтвердил Павел.

Оскар поднялся на холм и никого не увидел. Только пустой шалаш и кострище с остатками сушеных листьев. Люди ушли за туман. Сбежали от человека, который шел им на помощь и не чуял ног от усталости.

— Эй! — крикнул он. — Кто смелый — выходи!

— Закурить есть? — спросил низкий голос прямо в ухо. Оскар вздрогнул от неожиданности. Человеческое лицо мелькнуло за деревом и исчезло. Оскар обошел дерево. Вокруг по-прежнему не было ни души.

— Конфеты есть! — он достал из кармана горсть леденцов и протянул в пустоту.

Две фигуры словно материализовались из воздуха. Один сгреб леденцы, другой облизнулся, но было поздно: товарищ смылся. Растяпа был схвачен Оскаром за рукав ватника.

— Стой! Что происходит? Почему прячетесь? Почему не выходите на дорогу?

— Так… Егорыч не пускает, — объяснил строитель, кивая на прораба, и спустил с плеча ватник, под которым разливался лиловый синяк. — Вот!.. Палкой меня побил.

— Не хочешь домой?

— Почему? Хочу. Егорыч не хочет.

— Зачем прячетесь от спасателей? Делать нечего?

— Зачем от спасателей? От Егорыча…

— Неделю ходит по зоне человек специально за вами! Просит по-человечески выйти на дорогу!

— Человек? Зачем человек? — удивился битый. — Нас тут и так много. Еще одна пасть… Самим еды не хватает. Папиросы кончились… Нам лишняя пасть не нужна.

— Спасатели с вами?

— Какие спасатели? Егорыч всех бьет!

— А водители лесовозов?

— Их тоже… Егорыч сказал, пока разметка не сделана — по трассе никто не поедет. А дорожные знаки спалили. Они консерву тухлую жарят на дорожных знаках, как на сковороде. Егорыч узнает — убьет! Им лучше к дороге не подходить. Слышишь… а папироски не будет?

— Если завтра принесу папиросы — пойдешь со мной? Поверишь, что я выведу тебя из леса, и никакой Егорыч тебя не обидит?

— Не… у Егорыча палка длинная!

— Завтра! — повторил Оскар. — На этом месте я буду ждать с сигаретами всех, кто еще не окончательно спятил от страха перед Егорычем. Полдень — крайний срок! Кто не придет — будет жрать зимой сапоги!

Рабочий приуныл.

— Сапоги — нет… — сказал он. — Сапоги Егорыч не даст.

— Сколько тебе надо выкурить папирос, чтобы очнуться мозгами?

— Принеси… — попросил строитель. — Сколько не жалко. Только чтоб Егорыч не видел.

Натан Валерьянович в тот день остался без обеда и оставил без обеда подопечных. Он извлек из служебной папки список пропавших, чтобы уточнить количество, и отругал ученика за то, что тот не спросил фамилию человека, с которым общался в лесу. Федор, воротившись из больницы, поехал обратно в город за куревом. Павел посвятил остаток дня деревянной кукле.