Сталин - Дмитрий Волкогонов

Конечно, пирамида из человеческих черепов с вороном наверху, изображенная Верещагиным в его "Апофеозе войны", могла бы стать символом сталинского личного единовластия. Но этот символ был бы слишком упрощенным; пирамида скрывает выживший народ, обманутый в своих надеждах и вере, народ, для которого трагедия минувшего - это его собственная история... А ей нельзя ни мстить, ни смеяться над нею. Прошлое вечно. Все, что привнесено в нашу жизнь сталинизмом, отдано суду истории. Долгому, мучительному, но очищающему. Слова Ленина: "Надо уметь признать зло безбоязненно, чтобы тверже повести борьбу с ним..."1184 - актуальны и сегодня. Хотя сам автор этой мысли обычно не следовал ей.

Да, зло сталинизма мы медленно преодолеваем, здесь нет никакого вопроса. Но думаю, что на этой почве трудно отрицать социализм вообще. Даже после крупной исторической неудачи (а для народа - трагедии) преждевременно говорить о полной бесплодности социалистического пути развития, если понимать под ним стремление к социальной справедливости, не отождествляя ее, конечно, с уравниловкой. Обновление, к которому мы приступили, не дало убедительного ответа: в чем исторический шанс социализма? И есть ли он вообще? Некоторые шаги и решения сегодняшнего дня пока выглядят социальной импровизацией, половинчаты и непоследовательны. С моей точки зрения, в немалой степени это происходит потому, что мы слабо осмыслили свой исторический опыт - неудачи и достижения. Мы, наверное, плохо учились у других народов и обществ. Вероятно, нужно говорить не столько о сталинизме, сколько о цивилизованном, демократическом обществе. Важно отрешиться от идеологизированного взгляда на социализм. Повторю, если он и имеет какой-то шанс, то только как выражение стремления к социальной справедливости, но без уравнительных идей. Видимо, большинство развитых стран, в отличие от нас, не сбились со столбовой дороги цивилизации. Хотя идеальных обществ не существует. Наш народ слишком велик, чтобы довольствоваться малым. Отторгнув сталинизм, он имеет право рассчитывать на лучшую судьбу...

Народная память вечна. По сути, она всегда является основной формой "реставрации" прошлого. Думаю, что вечность, о которой так много говорят философы, историки и писатели, не может существовать иначе как в памяти. Именно память дает в конечном счете беспристрастную оценку эпохе, событию, лицу, позволяет сохранить связь времен. Благодаря памяти мы сегодня знаем о Сталине больше правды, чем во время его жизни. С помощью памяти мы способны пройти очищение через покаяние: мы многого еще не сделали, чтобы вытряхнуть из души сталинское оцепенение. Только память поможет воздать должное миллионам мучеников - жертв Сталина и сталинизма.

Некоторые могут сказать: автор книги ограничил палитру красок при написании портрета только темными, мрачными тонами. У меня не было особого предубеждения к этому человеку. Но десять лет назад, когда я начал собирать материалы к книге, я еще не мог представить, в какие низины человеческого духа и безнравственности мне придется заглянуть. После посещения архивов, встреч с людьми, прошедшими муки сталинского ада, меня часто подолгу преследовали беззвучные голоса людей, у которых нагло и жестоко отобрали жизнь. Я не мог писать иначе.

Эволюция нашего прозрения прошла несколько этапов. Думаю, что, когда не останется людей, живших непосредственно в тени "вождя", где-то в XXI веке, отношение к Сталину будет более спокойным. Возможно, слово "спокойным" неудачно. Он сохранится в памяти истории как один из величайших деспотов человеческой цивилизации, но временная дистанция приглушит остроту боли. Время не только лучший редактор и биограф, но и целитель. Нас всегда будет поражать, как в условиях беспощадной диктатуры люди сохранили (не только из-за страха!) свою приверженность идеям демократии, справедливости и гуманизма, способность на подвижничество и долгое мученичество. Мгла прошлого, к сожалению, не поглотит тирана, но мы должны сделать все, чтобы не утонули в реке забвения и его жертвы.

Я понимаю, что такую личность, которая, хотим мы этого или нет, останется навсегда в истории (как Тамерлан, Чингисхан, Гитлер, другие тираны и диктаторы), нельзя понять без постоянной опоры на экономические, социальные, политические и духовные параметры. Я старался это делать. Но думаю, что многое в том вердикте, который вынесет история, будет связано с моралью. Что именно?

Самая высокая политика вне союза с нравственностью - драгоценность фальшивая. Сталин, будучи жестоким политиком, наполнил ею все свое существование, абсолютно не оставив места даже для элементарных нравственных ценностей. Поэтому человек для диктатора был средством, статистической единицей из необъятной аморфной массы. Преступное пренебрежение моралью жестоко отомстило "триумфатору"; его историческое поражение было предрешено и стало неизбежным. Таков, думаю, будет один из пунктов исторического вердикта.

Триумф Сталина и трагедия народа ярко высветили старую истину, что первой жертвой несправедливости всегда бывает правда, истина. Сталин, и это, возможно, его самое страшное преступление, смог деформировать многие великие идеи и подменить их своими мифами. Диктатор совершил преступление против мысли. Всей своей жизнью и деяниями Сталин доказал, что ложь - это универсальное зло. Все беды начинаются со лжи. Насилие, единовластие, бюрократия, догматизм, цезаризм - все освящалось ложью. А наше общество долгие семь десятилетий жило во лжи. Любой союз с ней всегда грозит бедой. Это тоже, думаю, будет отмечено в историческом вердикте.

Попытка написать политический портрет Сталина позволила мне до боли остро почувствовать, что многое свершившееся в нашей истории произошло из-за пренебрежения свободой. Она была целью всех русских революций. Но, завоевав ее, простые люди не смогли ею распорядиться. Сталин отверг свободу на том основании, что она опасна. Свобода живет лишь в условиях подлинной демократии. Если ее нет, свобода присутствует в виде тени, идеологического рабства, культовых мифов и штампов. Сталин не любил даже говорить о свободе. Он отправил ее на погост. Предполагалось, что она имеет один источник социальный. Однако социальная свобода может проявить себя только в союзе со свободой духовной.

В своей книге я часто, может быть слишком, обращался к совести. Такие люди, как Сталин, совесть считают "химерой". Речь идет не о совести диктатора. Ее у него просто не было. Но во всех преступлениях Сталина участвовали люди, которые часто понимали, что творят зло. К великому несчастью, слишком мало было тех, кто пытался использовать свой шанс совести. У очень многих в той системе отношений, которая была создана, совесть, говоря словами В. Короленко, "застыла". В результате великий народ позволил загнать совесть в резервацию, дав возможность Великому Инквизитору долгие годы творить свое черное дело. То, что мы не лишились всего, сохранили веру в высокие идеалы, оказались способными на покаяние, возрождение и обновление, не в последнюю очередь зависит от того, что мы освободили свою совесть от пут постыдной несвободы.

Да, освободили. Но рано бить в литавры. Еще раз напомню: в России, как и в Советском Союзе, было немало благих попыток обновления, но слишком многие из них окончились поражением реформаторов. Возможно, мы преждевременно стали утверждать, что процесс обновления необратим. Ведь сталинизм, к сожалению, политически еще не умер. Он по-прежнему опасен, потому что живуч. Кризисы и их разрешение имеют, если так можно выразиться, не только прогрессивную, но и консервативную логику. Дай Бог, чтобы мои худшие опасения не оказались пророческими. Просто философия русской, советской истории предостерегает нас. Мы находимся в длительном переходном периоде от тоталитарного, бюрократического общества к обществу цивилизованному и демократическому. Путь будет долгим; нужно запастись терпением и верой.

Лейтмотив моей книги был: шанс исторической совести существует всегда. Даже когда триумф одного человека оборачивается трагедией миллионов. Вероятно, где-то за порогом XXI века на Сталина - одного из вождей тоталитарной системы, потерпевшей в конце концов историческое поражение, - посмотрят по-другому, значительно глубже, вернее. Прошу, однако, не забывать, что книга была написана в основном тогда, когда все мы еще были в удушающих объятиях сталинского "творения".

Свобода не имеет альтернативы. Теперь я в это верю более чем когда-либо. Когда в 1985 году я завершил эту книгу, у меня было мало шансов опубликовать ее. Но тогда же мы вступили в эпоху, когда жизнь чрезвычайно богата потрясающими событиями, и многое из того, что казалось мне еретическим, стало обычным.

В этом переиздании я сделал лишь незначительные поправки и уточнения. Надеюсь, что невысказанное мной в "Сталине" я смогу произнести в моих следующих книгах "Троцкий" и "Ленин". Жизнь и судьба этих "вождей", думаю, дает представление о драмах и трагедиях советского периода нашей истории.