Фантастические рассказы и повести - Сергей Герасимов

Однажды случилась страшная вещь - прнинудительная медкомиссия из военкомата. Вадим подкупил товарища, чтобы тот обследовал свои зубы вместо него, но махинация была раскрыта. Вадиму пришлось открыть рот (в кабинете было ещё трое товарищей, ждавших очереди) и дантист чуть было не выронил свое орудие пытки. Потом все заглянули и убедились, что язык действительно змеиный. После этого случая Вадим перешел в другую школу, но позор болел в его сердце как колючка. Он чувствовал, что ещё одного такого случая не переживет. Не просто фраза, которая ни к чему не обязывает: "я этого не переживу" - он в самом деле чувствовал, что в нем надорвалась важная жизненная жила.

- Так не целуются, - сказала женщина, - так целуются только дети. Нужно хотя бы немного открывать рот. Так намного приятнее. Давай я поцелую тебя по-настящему.

- Нет, - ответил Вадим.

- А я хочу.

- Нет.

Ее взгляд погас.

Они стояли одни в пустом зале, танцевавшие уже разошлись, в комнатке первого этажа дежурный включил музыку, плакавшую о Елисейских Полях. Коридоры искажали звук и ему казалось, что музыка плачет так, как можно плакать лишь о потерянном рае.

- Не нужно меня провожать, - сказала женщина и замолчала, ожидая ответа.

Вадим спокойно смотрел на нее, угадывая какую паузу она сможет выдержать.

После всего, что ты говорил! - начала женщина и сбилась. Она отвернулась и стала собираться. Ее движения были не точны, казалось, она ещё не решила что делать и тянула время, чтобы позволить ситуации разрешиться самой.

За окнами мел снег и это будило древнюю радость в его сердце, наверное, такую же радость чувствовали охотники, зная, что зверю труднее уйти по глубокому снегу. Когда он отвернулся от окна, женщина уже ушла. Он переоделся, запер зал, спустился и отдал ключи дежурному. Дежурный был похож на студента-переростка.

- Я вас не знаю, - сказал он.

- Я вас тоже, - ответил Вадим, отдал ключи и вышел в снег.

Женщина все же ждала его у ворот. Она была одета слишком легко для такой погоды. Вадим почувствовал раздражение и жалость.

- Что случилось с тобой? - спросила она.

- Мне просто не хотелось тебя целовать. И давай без истерик. Либо ты уходишь, либо остаешься со мной, но я не буду тебя целовать если не хочу.

Женщина подошла и взяла его под руку.

- Смешно, но у меня нет денег на метро, - сказала она.

- Тогда поедем на такси, - сказал Вадим, - подожди меня здесь.

Он остановил машину. В Ладе сидел надутый усач, похожий на жука-скарабея. Вадим щелкнул ножом и вдавил острие в кожанную куртку. Почти бесшумные в снегу машины проезжали мимо и капельки света плыли по блестящему лезвию.

- Мне не нужно много, - сказал Вадим.

- Сколько?

- Все что есть при тебе. Если что-то оставишь, порежу. А я найду.

Скарабей посмотрел в его глаза и сдался. Денег оказалось сто восемьдесят долларов и немного местной валюты. Еще усач отдал пять длинных роз и большую пачку конфет. Именно то, что нужно женщине.

- Теперь все?

- Все.

- Я тебя ещё достану!

До чего же глупы бывают эти люди. Вадим использовал свое умение попадать в яблочко, которого не видишь:

- А за дочь не боишься? - спросил он.

- Откуда ты знаешь?

- Поезжай, - Вадим захлопнул дверцу и подумал о женщине, ждавшей его за углом. Нет, сегодня ему хотелось побыть одному. Он поймал ещё одну машину, сунул десятку и поехал по ночным улицам.

- Куда?

- Сначала покатай меня, а потом... (он назвал адрес)

Вечерний город не успокаивал. Белые струи в свете фар, заснеженные перекрестки, старые одноэтажки, будто пригнувшиеся под тяжестью снега, трамваи - толстые мохнатые гусеницы с яркими квадратиками вдоль боков.

- Теперь домой.

- Накатался?

Почему-то захотелось соврать и он стал нанизывать фразу за фразой ещё не зная, что они будут означать все вместе. Заканчивая фразу, он не знал какой будет следующая и каким будет общий смысл. Он любил врать вслепую, полагаясь только на свой язык.

- Нет, - сказал он, - я ищу свою дочь. Она пропала здесь, в этом районе три года назад. Ей было всего четыре. Весной нашли мертвую девочку в канале, но её нельзя было узнать. Я верю, что то была не моя дочь.

Таксист помолчал и предложил закурить.

- Нет? Тогда я сам, если ты не против.

Послушав выдуманную историю, он окончательно перешел на "ты". Сейчас он начнет рассказывать о своих личных драмах. Как будто не у всех есть драмы.

- Часто ты ездишь вот так?

- Нет, только когда соберу денег. Жизнь сейчас сам знаешь какая.

- Какая она, твоя дочь? - спросил таксист.

- Я плохо помню её, потому что тогда много пил. Когда это случилось, то бросил. И все равно, сейчас я бы её не узнал, она ведь стала старше. Но я не могу не искать её.

- Тогда, - сказал таксист, - я не возьму твоих денег, забирай, забирай. Они подьехали к дому и тепло попрощались. Было что-то человечное в этом случайном таксисте. Не потому что он отдал деньги, поступки вообще мало что значат, главное - почему мы совершаем эти поступки.

- На углу Конторской, знаешь, когда выезжаешь из арки, - сказал Вадим, - тебя остановят двое: мужчина и женщина. Не бери этих пассажиров. Им просто нужна машина, чтобы убраться из города с деньгами. Мужчина будет похож на свинью - ты его сразу узнаешь, не ошибешься.

Снег мел и древняя радость снега не исчезала.

Вадим поднялся пешком на четвертый этаж. На лестницах пряталась мягкая тишина, подсвеченная снегом. У мусоропровода грелась беременная Жулька. Вадим погладил её и решил впустить когда придет время.

...С каждым шагом становилось тревожнее на душе. Есть вещи, от которых никуда не сможешь уйти, они страшны. Он вышел в кухню и стал перед зеркалом. Вот его лицо, костяное, обтянутое тонкой кожей, но напряженно красивое, как красивы головы крупных змей. Лицо уже начало искажаться щеки становились больше - но пока это было заметно только ему самому. Это было...

И вот сейчас змеиный язык стал расти. Пока ещё он помещается во рту, но пройдет несколько месяцев и спрятать его будет невозможно. Вадим попробовал по-разному сложить язык во рту; щеки все равно раздувались. Хотелось плакать, как в детстве, но ведь не слезы не растворят безысходность.

Он налил стакан молока и выпил. Что будет, когда все увидят это? Конечно, он получит документ инвалида с детства, который ему предлагали ещё после того случая в военкомате, и сможет жить в каком-нибудь закрытом заведении рядом с себе подобными уродами. Есть и ещё один выход - операция. Шансы выжить один к одному, не так уж мало. Он улыбнулся и сделал ещё глоток. Хорошо, сейчас он почти решился. Хорошо, что на свете есть люди настолько глупые, что им можно доверять. Одним из них был Юра, в прошлом друг детства и светило медицины сейчас - единственный человек, который знал всю белую историю жизни Вадима. И даже часть черной; но он был хорошим другом, то есть слабым и все принимающим.