Дорога в Канзас - Пейдж Даниэль

— Мне жаль, — подал голос Пит. — Я не могу просить о прощении, но, может, вы сможете понять. Многоцветка собиралась убить меня. Выбора не было.

— Выбор есть всегда! — бросил Нокс.

Он был прав. Но почему-то злость в душе стала убывать, когда я увидела боль и осознание вины в глазах Пита. Он всегда был для меня тайной, но не раз помог выжить в Стране Оз. Намного ли его поступок хуже того, что ради выживания в этой волшебной стране делала я? И хуже ли?

— Оставь его, — попросила я.

Нокс удивленно на меня посмотрел.

— Шах и мат! — радостно воскликнула Озма, смахивая искусственные шашки с доски.

— Шах и мат в шахматах, Озма, — ласково сказал Пит, наклоняясь, чтобы поднять разбросанные камешки, и в голосе его слышалось желание ее защитить.

— Можешь сказать, о чем она думает? — спросила я.

Пит покачал головой:

— Наша связь распалась. Не думаю, что она вообще понимает, кто я такой.

Нокс потянул меня за руку и наклонился ближе.

— Почему ты хочешь, чтобы ему все сошло с рук? — тихо поинтересовался чародей. — Он предал нас.

— Глинда побеждена, так что ей он нас точно больше не выдаст, — заметила я. — Когда Дороти вмешалась в заклинание Волшебника, Пит и Озма почему-то окончательно разделились, больше они не связаны. Если у нас нет причин убивать его, то у Пита не будет причин действовать против нас.

— Может, не будете говорить обо мне в третьем лице? — возмутился Пит, поднимаясь с пола и позволяя Озме вновь расставить фигурки на доске. — Слушай, Эми права. Не стоило тогда обращаться к Глинде, но в тот момент это казалось единственным выходом, шансом остаться в живых. Я не думал, что она убьет Многоцветку или разрушит Радужные водопады.

— Ты мог придумать сотню выходов, — ледяным голосом упрекнул его Нокс, — а вместо этого обрек на смерть других. Таких, как Аннабель. Если бы не ты, Многоцветка была бы жива.

Я вздохнула:

— Нокс, я тоже не доверяю Питу, но не думаю, что теперь он может сделать нам еще хуже. У него нет причин связываться с Дороти.

— Иногда доброта — тоже слабость, — сказал чародей, сверля взглядом Пита.

— Но мне ты говорил иначе, — поспорила я. — Когда-то ты сказал, что именно она делает меня особенной.

Не знаю, почему мне было жаль Пита. Нокс прав: все время в Стране Оз, пытаясь быть доброй, я попадала в неприятности, а пару раз едва не умерла. Но если магия Оз превращает меня в монстра, может, именно желание простить Пита доказывает, что тьма еще не полностью меня поглотила?

— То есть вы просто отпустите меня? — с надеждой в голосе произнес Пит.

— Не так быстро, — остановила его я. — Может, я и не позволяю Ноксу прибить тебя, но видеть больше не желаю. Ты всегда приносил одни проблемы.

— Я спас тебя из темниц Дороти! — возмутился он.

— Это было очень давно, — парировала я. — К тому же спас меня не ты, а Момби.

Пит поморщился. Момби он недолюбливал, ведь именно она когда-то его зачаровала. А у колдуньи на Пита всегда имелись свои «планы», и я не желала вмешиваться в их «семейные» отношения. И без этого проблем хватает.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — закончила я. — Например… сейчас. Навсегда. И больше я не желаю тебя видеть. Все ясно?

Пит долго и задумчиво смотрел на меня изумрудными глазами. Когда-то мне казалось, что я даже испытываю к нему какие-то чувства. Но с тех пор много воды утекло, и теперь Пит — это просто большая проблема.

— Ясно, — наконец сказал он.

— Супер, — подытожила я и повернулась к Ноксу. — Я могу помочь тебе освободить их. Ботиночки меня защитят. — Это прозвучало куда уверенней, чем я себя чувствовала.

Нокс как будто хотел возразить, но промолчал и кивнул. Он прикрыл глаза, вновь опуская руки на цепи, сковывающие Пита и Озму. Что бы я ни говорила, я еще не совсем доверяла туфелькам-сапогам, а потому большую часть колдовства возложила на плечи Нокса. Однако в одиночку чародей не смог бы разорвать путы. Я положила ладони поверх его, концентрируясь на волшебных ботинках.

«Помогите, помогите мне и Ноксу».

Я чувствовала, как откликается, оживает их магия, но в то же время ощущала и магию Оз — темный, опасный омут, полный силы, которую организм просто не сможет принять. Этот омут звал меня, напоминал, как здорово полностью окунуться в магию, раствориться в ней, превратиться в непобедимого монстра. Но вместо этого я сконцентрировала мысли на ботиночках, умоляя, чтобы тьма отступила, и чувствовала ее разочарование. Нокс дернул цепи в последний раз, и они разлетелись на кусочки.

Чародей внимательное посмотрел на меня.

— Ты в порядке? Что случилось? После боя ты говорила, что туфли как-то могут помочь убить Дороти…

— В порядке, — отозвалась я. — Ботиночки помогают защититься от влияния магии Оз. Не хочу загадывать, но теперь я могу колдовать, если очень понадобится. Что бы там ни связывало нас с Дороти, ботинки от этого избавились.

Нокс покачал головой, но промолчал. Знаю, он не хочет, чтобы я пользовалась магией, считает, что это опасно. Что ж, он прав, признаю.

— Убирайся, — сказал чародей Питу. — Если я хоть раз увижу тебя снова… — Он замолчал, но Пит прекрасно понял угрозу.

— Вы желаете сами меня телепортировать, или стоит воспользоваться дверью? — В голосе Пита безошибочно угадывались нотки сарказма. Или все же боли?

— Дверь — неплохой вариант, — ответила я, встречаясь с ним взглядом. На лице его застыла непроницаемая маска, губы были плотно сжаты. Надеюсь, я не обрела сейчас нового врага.

Пит обернулся и крепко обнял Озму. Она широко распахнула глаза, и на долю секунды я увидела ее осмысленный взгляд.

— Шах и мат, — пробормотала принцесса, утыкаясь носом в его плечо.

Пит зажмурился, гладя ее длинные темные волосы, а потом отстранился.

— Позаботьтесь о ней, — сказал нам Пит. Он поднял руку, словно собираясь помахать нам на прощание, но уронил ее, качая головой. Когда Пит отворачивался, я успела заметить слезы в его глазах.

— Прощай, Пит, — тихо сказала я, глядя ему вслед.

— Надеюсь, мы об этом не пожалеем, — пробормотал Нокс.

— И я.

— Шашки? — спросила Озма, указывая на доску.

27

Этой ночью наше скорбное войско Злых вновь разместилось во дворце Железного Дровосека: три потрепанные, изнуренные ведьмы, один обессиленный чародей, группа раненных в бою солдат, полуметаллическая девчонка, непривычно спокойное войско обезьян и я.

Я наблюдала за выжившими союзниками, пока Нокс с Момби наколдовывали нам простенький ужин из хлеба, сыра и воды. Все мы были вымотанными, грязными, испачканными кровью и побитыми. Нельзя было с уверенностью сказать, что мы победили. Дороти еще жива, притаилась где-то и ждет, когда сможет нанести следующий удар. Мыслей в голове было слишком много, они сводили с ума. Я вспомнила улыбку Аннабель, ее длинные рыжие волосы… и крепко зажмурилась, чтоб не расплакаться. Прекратится ли когда-нибудь эта война? После нескольких дней в Канзасе все происходящее здесь стало казаться мне еще ужаснее.

Колдуньи были подавлены. Нокс исчез сразу после ужина, а я не стала его искать. Гламора была чуть жива и сидела теперь в углу зала, подтянув колени к груди и закутавшись в одеяло. В руках она сжимала большую кружку дурно пахнущего чая, который, как утверждала Лулу, помогал восстановиться. (Надеюсь, в нем не те же ингредиенты, что в обезьяньем самодельном напалме.) Рядом с колдуньей расселись раненые обезьяны.

Я волновалась за Гламору. Она выглядела не просто уставшей, а какой-то неживой. Как зомби. Может, заклинание, которое она использовала, чтобы тело стало аметистовым, забрало у нее кусочек человеческой сущности, как магия забирала его у меня?

— С ней все будет хорошо, — сказала Герт, прерывая мои печальные мысли. Она сидела на соседнем стуле за длинным обеденным столом и почти весь ужин молчала. — Гламоре просто нужно отдохнуть. Глинда была одной из самых могущественных волшебниц в Стране Оз. Невозможно сразиться с таким сильным противником и чувствовать себя хорошо.