Почему жирафы не стали людьми и другие вопросы эволюции - Станислав Владимирович Дробышевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Жирафы позднего плейстоцена – уже только современные центральноафриканские лесные окапи Okapia johnstoni и общеафриканские саванные жирафы Giraffa camelopardalis, безо всякой экзотики.
Современные жирафы, конечно, тут же начали разделяться на варианты. Обычно их считают подвидами, но некоторые знатоки, особенно генетики, даже склонны выделять несколько видов – Giraffa camelopardalis, G. peralta, G. reticulata, G. tippelskirchii и G. giraffa. Если всё же не вдаваться в дробительство, ныне существуют следующие подвиды жирафов: два южных – южноафриканский Giraffa camelopardalis giraffa и ангольский G. c. angolensis; два восточных – масайский G. c. tippelskirchii (иногда его относят к южным) и родезийский G. c. thornicrofti; пять северо-западных – сетчатый G. c. reticulata (иногда его относят к восточным), западноафриканский G. c. peralta, кордофанский G. c. antiquorum, жираф Ротшильда G. c. rothschildi и нубийский G. c. camelopardalis.
Ничто не говорит о том, что инфразвуковая песенка жирафов уже спета. Потенциал у них есть. Раз в прошлом появлялись многообразные удивительные жирафы, как знать, возможно, новые условия будущего создадут из жирафов ещё что-то новенькое…
Голоцен, Африка
Итоги: адаптации к лесу и саванне
Каковы же выводы из столь долгих эволюционных приключений людей и жирафов?
Первый и самый очевидный: эволюция прекрасна и бесконечно причудлива. При изучении коэволюции разных живых существ становится очевидной глупость пресловутого вопроса «почему обезьяны не становятся людьми?»; в равной степени законен вопрос «почему свиньи не становятся жирафами?». Коли уж в одних лесах и саваннах мы и жирафы, стартовав с единой позиции, дошли до нас и жирафов, то с какой бы стати кому бы то ни было становиться человеком под влиянием совершенно иных факторов? В одних и тех же условиях могут реализоваться самые разные варианты жизни, в эволюции нет предначертанности, только закономерности, опирающиеся на случайности и бесконечное переплетение взаимовлияний.
Планета велика, и в разных её местах потомки могут разойтись по совершенно разным дорожкам. Прекрасно, что и человекообразные, и жирафовые дали по две линии – лесную и саванную: в лесу сохранились шимпанзе и окапи, в саванне появились люди и жирафы. Эти варианты демонстрируют крайне показательные параллели.
В каждой линии были свои важные адаптации.
Шимпанзе, обитая в малоизменяющемся лесу, во многом сохранили старообезьяний план строения, но становились всё более и более древесными, по сравнению с первыми человекообразными отрастили большие клыки, их пальцы рук изогнулись для лучшего древолазания и обрели комплекс костяшкохождения, а мозги распухли втрое и достигли 292–500 см3 при весе тела 40–50 кг.
Окапи тоже бережно сохраняли исходное для копытных устройство, обрели большие слуховые капсулы и большие уши, а на ногах – межпальцевые запаховые железы для общения в непроглядных зарослях; их мозг оказался практически того же размера, что и у шимпанзе, – 450–475 см3, правда, при весе тела 240 кг.
Люди долго не хотели спускаться с деревьев, а когда слезли и приспособились к открытой саванне, резко изменились: развили наземную двуногость, длинные ноги и трудовую кисть, чёрную кожу, защищающую нас от ультрафиолета, а главное – очень большие и развитые сравнительно с другими обезьянами мозги – 1350 см3 при среднем весе тела 65 кг.
Жирафы ещё в самом начале своей эволюции очень быстро слезли с деревьев, но потом упорно цеплялись за их кроны, даже в открытой саванне, отчего вытягивались всё больше и больше, а потому заимели длинные ноги, длинную шею и длинный язык, который к тому же стал синим для защиты от ультрафиолета; мозги также стали очень большими и развитыми сравнительно с другими копытными – 650–720 см3 при весе тела 600–850 кг.
* * *
Автор этой книги – антрополог, поэтому не стоит удивляться, что рассказ о жирафах оказался повестью о человеческих предках. Даже говоря о длинношеих и пятнистых, у антрополога каждый раз получается о двуногих и головастых. Но жирафы прекрасны – нет в мире людей, которым бы они не нравились, без них рассказ о людях потерял бы половину смысла, ведь всё познаётся в сравнении. Мы начали свои эволюционные пути на одних и тех же ветках, но люди долго не хотели их покидать, а жирафы отважно спустились в подлесок. Люди и жирафы развивались в одних местах и при единых условиях, у нас были общие враги и конкуренты. Мы выходили из Африки, жирафы заходили в неё. И люди, и жирафы превращались в карликов и гигантов, а в итоге дали лесную и саванную версию. Мы вместе решали проблемы открытых пространств. Из-за исчезновения лесов мы вынужденно стали слезать с деревьев, а жирафы тянулись на них. Мы сохранили архаичную пятипалость ноги, но развили своды стопы, жирафы избавились от лишних пальцев и стали прогрессивно двупалыми. Мы отрастили длинные ноги, а жирафы – ещё и длинную шею. Мы почернели целиком, жирафы – только языком. Мы несколько раз меняли диету, жирафы оставались верны листоядности всю дорогу. При этом мы сохранили удивительно примитивную зубную систему, а жирафы бурно эволюционировали и потеряли верхние резцы. Наше лицо укорачивалось, а у жирафов – вытягивалось. У нас появились ловкие ручки, у жирафов – ловкий язык. Люди и жирафы параллельно умнели и развивали социум и голосовые способы общения. В конце концов, из былого великолепия на планете остался один вид людей и один вид жирафов. Мы расселились по всей планете, а жирафы вымерли везде, кроме Африки. Мы выигрываем в численности, они в красоте. Наконец мы совершенно уникальны – и люди, и жирафы. Нет на Земле ни одного такого вида, как человек, но нет и ни одного, подобного жирафу.
Как сложится наша дальнейшая судьба?. Мы склонны думать, что с помощью разума сможем решить проблемы и выйти на следующий уровень. Жирафы продолжают плыть по волнам естественного отбора и не планируют ничего. А значит, мы ответственны за то, чтобы наши соратники по эволюции не
