Журнал «Вокруг Света» №10 за 1993 год - Вокруг Света

Когда сирена наконец стихла, из сторожевой будки возник охранник или привратник и вежливо спросил, что мне угодно. Я поведал ему про поломку в машине, а поскольку надвигалась ночь и до ближайшей деревни было далековато, попросился переночевать. Мне сгодится любая койка, сказал я ему, или, на худой конец, обычное кресло.

Смерив меня суровым взглядом, он все же уступил моим настоятельным просьбам и сказал, что надо известить начальство. Осмотрев решетку и удостоверившись, что она наглухо заперта, он скрылся в домике неподалеку от больничных корпусов, а я так и остался стоять за оградой.

Он долго не возвращался, и у меня было время осмотреть пустынный парк и корпуса больницы, в сумерках выглядевшие ничуть не привлекательнее, чем днем. Когда же в парке решились наконец зажечь свет, я подумал, что в кромешной тьме было куда спокойнее: тут и там вдруг вспыхнули слабые огоньки, и в их мерцании по стенам поползли тени от кустов, похожие на пляшущие призраки.

У меня появилось смутное ощущение, что все здесь, начиная от выбора самого места до строительства и оборудования корпусов, было тщательно продумано: убийственная обстановка тревоги и страха — вот что было нужно профессору.

Я уже начал опасаться, что про меня забыли, как вдруг появился охранник и с ним какая-то женщина. Женщина распорядилась открыть решетку, и по ее властному тону я понял, что она не иначе, как сама «докторша», заместительница заведующего психушкой.

Действительно, это была она.

— Доктор Марта, врач-психиатр. Прошу прощения, что заставила вас так долго ждать за воротами. Были неотложные дела.

— Анри Венсен, журналист,— в свою очередь отрекомендовался я.— Нет, доктор, это вы должны извинить меня за неожиданное вторжение, но обстоятельства...

— Знаю. В нашем заведении не жалуют гостей. Не обижайтесь. Это плохо сказывается на пациентах, к тому же общение с ними не на пользу и гостям: ведь далеко не всякий чувствует себя легко в психиатрической больнице. Но ваш случай особый — мы не можем оставить вас ночью на холоде. Я говорила с профессором Трувером — он согласен вас принять. Однако мы заранее приносим извинения, если ваш покой время от времени будут нарушать необычные звуки...

— Уже слышал,— невольно вырвалось у меня.

— Это часть нашей повседневной работы, хотя я понимаю, постороннему нелегко привыкнуть к такому.

Пока доктор Марта говорила, я внимательно ее разглядывал. Явно не француженка. Безупречная речь, но сильный немецкий акцент. На вид лет сорок, нескладная фигура, улыбка, придающая некоторую миловидность невзрачному лицу. Голос ее звучал несколько равнодушно, но мне показалось, что мое появление не было для нее нежелательным — она, видно, подумала, что я привнесу хоть какое-то разнообразие в их жизнь.

Когда доктор Марта замолчала, я задал ей вопрос, занимавший меня больше всего:

— Не тот ли это профессор Трувер, который лет двадцать тому закончил Политехническую школу?

— Не могу сказать точно, когда именно, но закончил. Он вообще много чего закончил, блестяще защитил диссертацию и стал доктором естественных наук.

— Помнится, он интересовался многим — не только традиционными науками?

— Он и сейчас интересуется, не сомневайтесь. Таких в ученом мире раз-два и обчелся, уж я-то знаю. Вы, я вижу, наслышаны о нем.

Я предположил, что скорее всего он тот самый Трувер, которого я знал, когда мы были студентами. Она любезно улыбнулась.

— Хотелось бы, чтоб вы не ошиблись. Впрочем, скоро вы убедитесь, так это или нет, за ужином — профессор приглашает вас. А сейчас, простите, он занят. Так что обождите пока в библиотеке.

Должен сказать, что пока мы разговаривали у входа, я не раз слышал уже знакомые слабые стоны, от которых шел мороз по коже. Когда же входили в библиотеку, раздался пронзительный вопль, а вслед за тем — жуткие удары в стену.

Заметив, как я вздрогнул, доктор Марта снова натянуто улыбнулась, очевидно, надеясь меня ободрить.

— Этого-то я и опасалась, сударь. Ваши нервы не привыкли к подобным неожиданностям.

Я не выдержал и взволнованно произнес:

— Уважаемый... доктор, то, что вы называете неожиданностями, напоминает страдальческие крики людей, которых....

Доктор Марта, по-прежнему лучась улыбкой, вдруг громко рассмеялась, пытаясь, видимо, выразить искреннее недоумение.

— Которых мы мучаем! Вы это хотели сказать? Не волнуйтесь, сударь, здесь вам не остров доктора Моро1 и не тюрьма с камерами пыток. Просто несколько наших пациентов немного перевозбуждены, ночами такое бывает: покричат-покричат да успокоятся.

— А стук, удары в стену? Это тоже они?

Мой вопрос, похоже, сильно ее смутил — она ответила уклончиво и не сразу:

— Мы делаем все, чтобы их успокоить,— сказала она просто.— Эти звуки мешают работать. Но благодаря особому курсу лечения мы уже многого добились: теперь больные шумят гораздо реже, хотя полного эффекта достичь пока не удалось.

Тут она умолкла — видно, смекнув, что едва не раскрыла то, что постороннему знать не следовало. Ее слова действительно сбили меня с толку: «мешают работать», «особый курс лечения»... Подозрительно взглянув ей в лицо, я воскликнул:

— Особый курс лечения, доктор?!

Некоторое время она молчала, а потом опять рассмеялась.

— Да успокойтесь же, сударь. Еще раз говорю — вы не на острове доктора Моро, я не доктор Гудрон, а профессор Трувер, клянусь, не имеет ничего общего с профессором Плюмом. То, что вас так встревожило, на самом деле самый действенный метод лечения, и притом самый безопасный.

— Простите,— сказал я,— если мои нелепые подозрения оскорбили вас. Но согласитесь, у вас здесь довольно странная обстановка даже для психиатрической больницы, не так ли? Хотя, раз ваши пациенты душевнобольные, значит, нет ничего предосудительного, чтобы лечить их по своей системе самыми современными методами, если, конечно, это им не во вред.

Доктор Марта, явно смутившись, хранила долгое молчание. Потом заговорила медленно, взвешивая каждое слово.

— Это не совсем так. Наши пациенты вовсе не душевнобольные, как вы, должно быть, решили. Они обыкновенные подростки, мальчики и девочки, в ранимом переходном возрасте, а неуравновешенность дело временное: повзрослеют — пройдет.

— Вот вы меня и успокоили,— бросил я.— Значит, ваша задача — помочь им поскорее преодолеть этот сложный, болезненный период?

— Как раз напротив! — вырвался у нее удивленный возглас. Вся зардевшись, доктор Марта досадливо сжала губы и смолкла на полуслове.

— Вы сказали: «Как раз напротив!»,— произнес я, чеканя каждый слог.

Однако она живо овладела собой и уже спокойно продолжала:

— Выслушайте меня наконец и хорошенько поймите. Я не вправе рассказывать вам, чем мы тут занимаемся, какие методы опробуем. Я могу сказать лишь одно: мы испытываем гениальное изобретение профессора Трувера, о его значении пока что даже трудно говорить. Но для науки, поверьте, оно бесценно. И в недалеком будущем будет служить всему человечеству. И мне непонятно, почему вам стало жалко детей, мы же не делаем им ничего плохого! Наши опыты совершенно безопасны...

— Вы проводите опыты?

— Мы не причиняем им зла, и потом, они попадают сюда не на веки вечные. Если хотите знать, тех, у кого здоровье... идет на поправку, мы отправляем домой.

— Но почему, когда я заговорил о скорейшем выздоровлении, вы сказали: «Как раз напротив!»?

— У меня это вырвалось случайно. Повторяю, профессор сам обо всем вам расскажет, если сочтет возможным. А пока, с вашего позволения, я вас оставлю — мне еще нужно кое-что сделать. Пойду приготовлю вам комнату и через час вернусь. Потом мы поужинаем — прямо здесь. У нас немного тесновато, так что библиотека служит и баром, и столовой. Надеюсь, вы извините нас за меню, оно, как и вся здешняя обстановка, — аскетическое. Профессор Трувер весьма неприхотлив в еде, к тому же у меня совсем нет времени готовить. А прислуга...

Было очевидно: она говорит о всяких пустяках, чтобы уйти от моих вопросов. Я решил переключиться на другую тему.

— Какая чудесная библиотека,— заметил я, когда доктор Марта направилась было к двери.

— Тут много интересных книг, и мы даем их пациентам. А вот шкаф с фильмотекой. Поверьте, мы делаем все, чтобы детям не было скучно.

— Если позволите, я полистаю книги, пока вас не будет. Доктор Марта явно колебалась с ответом, потом сказала:

— Как угодно. Однако не думаю, чтоб они вам понравились. Во всяком случае, бар в вашем полном распоряжении,

С этими словами она вышла и закрыла дверь на ключ, оставив меня наедине со своими мыслями. Любопытство мое разыгралось не на шутку, в голове роились вопросы, на которые я пока не мог дать ни одного более или менее вразумительного ответа.