Тёмный Бог - Сергей Александрович Малышонок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что такое «профсоюз?» Профсоюз — это организация работников, отвечающая за выполнение законодательства владельцем предприятия относительно этих самых работников. В теории — вещь понятная. В мире, где все друг друга готовы кинуть, сбиваться в стаю и бороться за свои интересы — для «слабых» созданий вполне логичный шаг. Вот только местные юристы и здесь нашли, как усложнить всем жизнь. Итак, начнём с того, что даже в рамках одного предприятия профсоюзов может быть неограниченное количество. Есть пара ограничений, вроде невозможности работников состоять сразу в нескольких таких организациях, минимальной численности профсоюза и прочего. Но это ещё ладно, теперь что касается вреда. Казалось бы, я сокращаю рабочих в связи с модернизацией и внедрением большей автоматизации производства. В местном законодательстве есть даже пункты, по которым всё это можно спокойно провести. Но… Профсоюзы поднимают бучу, начинают вопить о бесчеловечности и жестокости нового руководства, а такая шумиха — это лишняя головная боль. То есть те твари, которым я (точнее, прошлый владелец, но это не суть) платил за услуги, поднимают вой и хай в мой адрес, когда я в их услугах перестаю нуждаться и оканчиваю наши отношения в соответствии с их же законами! На этом фоне даже необходимость хозяину-владельцу бизнеса регулярно отчитываться о своих достижениях и грядущих планах перед наёмными работниками в рамках всё того же «отчёта о стратегии развития компании» уже не казалась таким уж бредом.
Я просто не понимал… С юридической точки зрения всё было проделано совершенно законно, но при этом общественное мнение было на стороне профсоюзов. Нет, я понимал, что 95 % населения Земли — кретины, но хоть какие-то рамки быть должны? Хуже всего было то, что у этих Профсоюзов были Они. Негры-педерасты-ветераны войны. И я не шучу, это — самое худшее, что случалось со мной за прошедшее время. В США с её уже набравшей силу толерантностью тронуть такого — это всё равно, что приставить себе пистолет к виску и спустить курок. Во всяком случае, с политической точки зрения. Местные «радужные» сообщества заклюют, местные защитники прав негров (зачастую не имеющие в составе ни одного чернокожего) — ославят на всю страну, а уж работать с таким «измазанным» партнёром захотят разве что страны третьего мира, у них, правда, будут претензии к американскому происхождению, но это они пережить могут. И это вновь не шутки. Сделанная Кемпманом подборка прецедентов, где из-за одного-единственного «неправильного» поставщика сырья с теми или иными фирмами рвали торговые отношения их давние партнёры, красноречиво показывала, что тут даже на внушении и гипнопрограммах не выедешь. От одного человека тут ничего не зависело, система давно стала самоподдерживающейся, и юридические коллизии дошли до того, что было достаточно один раз не предоставить вовремя каких-то документов, чтобы автоматически угодить в «Бан-лист», будь ты хоть Лекс Лутор. У него как раз на эти случаи имелся огромный медиа-холдинг, готовый в любой момент встать на защиту своего работодателя, что регулярно и делал, компостируя обывательские мозги и выставляя Лекса большим защитником прав всяческих меньшинств, чем самые оголтелые радужные сообщества. И это при том, что на самом деле Лутор являлся одним из самых ярых расистов планеты, чего уж говорить про остальных крупных игроков местной песочницы?
А вот у меня медиа-холдинга не имелось, и пусть мне лично было бы плевать на крики простых людей и наличие потребителей моих товаров, но раньше времени выделяться было нельзя. Кстати, а ведь Стюарт — тоже негр и ветеран войны, но его никто на работу брать не спешил. Или… Как раз потому и не спешили, что потом, случись чего, замучаешься избавляться? Или проблема в его традиционной ориентации? Брр, нет, я не хочу об этом думать.
Самым «замечательным» в этом было то, что помимо всего вышеперечисленного, уволить глав этих самых профсоюзов я не мог. Точнее, мог, но тогда смотри пункт с политическим самоубийством, да и некоторые законы в подобном случае будут уже на стороне «невинно обиженных». Решить этот вопрос можно было, большинству рабочих хватило бы «компенсации по сокращению» чуть большей, чем оговорено контрактом. Нормальное и понятное желание любого индивидуума — поиметь больше, чем дают по умолчанию. С этим я ещё мог смириться: нарисовать на их счетах чуть больше этих бессмысленных циферок нетрудно, пусть с куда большим удовольствием я бы всех их пустил на пара-демонов, но всё же я мню себя достаточно разумным, чтобы понимать, что мимолётное раздражение на всяческие недоразвитые организмы не стоит срыва всех планов. Но ведь были и принципиальные, «идейные» борцы за справедливость и прочие больные на голову. И вот с этими деятелями мне приходилось разбираться уже лично, так сказать, в рамках превентивных действий. На поверку, большая часть этих борцов также хотела денег, только для себя и побольше. Тут уже включались мои юристы, кого-то «топили», кому-то рекомендовали «отстегнуть», в общем, рутина. Ну, а действительно сдвинутых поборников демократии и прав общечеловеков я уже обрабатывал сам. Одна простенькая гипнопрограмма — и нет проблем. Если бы это всё ещё не отнимало столько времени и внимания… Но не заниматься этим было нельзя, если я, конечно, хотел иметь свободу манёвра в нужный момент времени, кроме того, в перспективе «зачистить» предстояло в десятки раз больше предприятий, так что нынешние проблемы можно было считать разминкой. И не могу сказать, что меня это радовало…
Джон Стюарт. Нью Йорк.
Джон брёл домой, задумчиво покручивая Кольцо на пальце правой руки. Его текущее положение можно было назвать… странным. Да, пожалуй, это было наилучшим определением. С момента обретения этой «безделушки» прошло уже два месяца, и жизнь его… почти не изменилась. Да, он теперь не задумывается, на что оплатить его конуру, гордо именуемую квартирой, или как найти денег на еду — небольшие «трофеи» в виде наличности, изымаемые у местных гопников, вполне позволяли сводить концы с концами, но долго так продолжаться не могло — нет, вряд ли в трущобах иссякнет запас криминального элемента, скорее уж в Сахаре снег
