О, мой док... (СИ) - Янг Аида

— Значит, говоришь, ягодки впереди? — улыбаясь, спросил Левка, но не успел он закончить, как дверь резко распахнулась, являя Христа народу.

— Лика! Почему я только сейчас узнаю, что ты делала аборт?

Глава 35.

— Мамочка, прости, — непроизвольно брызнули слёзы из глаз. — Прости, прости…

Все повторяла и повторяла одно и тоже, едва соображая.

Было такое чувства, словно нахожусь между реальностью и сном. Границы стирались, и было не совсем понятно, где правда, а где вымысел. Мозг работал медленнее, не успевая за действительностью, а события развивались не по самому лучшему сценарию.

— Не думала, что ты опустишься до такого, бесстыжая… — гневно произнесла Мединская старшая, приближаясь ко мне всё ближе.

Между мной и матерью мгновенно встал Лев, загораживая собой её недовольный взгляд.

— Тот ребёнок был от насильника, и она не могла его носить, — чересчур резко, проговорил мой друг. — Вы не видели, в каком подавленном она находилась состоянии, другого пути не было. Лика правильно поступила.

Я слышала от него эти слова впервые. Мы никогда не разговаривали со Львом на эту тему. Словно для всех та ситуация была табу. Но, как бы сейчас ни была благодарна, согласиться с ним не могла.

— Неправильно. Всё неправильно, — рыдая, повторяла я, как заезженная пленка. — Нельзя было…

Разве это не грех? Мой ужасный поступок ничем нельзя оправдать.

— Лика. Послушай, милая, — повернулся ко мне друг и навис, прикасаясь горячими пальцами к щеке. — У нас ещё будут дети. Операция прошла успешно. Всё хорошо, — ласково прошептал, пытаясь меня успокоить.

Но мне не хотелось больше лгать. Пусть мама знает всё. Про аборт. Про моё желание усыновить детей. О том, что наши со Львом отношения не настоящие.

— Лев, всё неправда, — сотрясаясь мелкой дрожью, смотрела ему прямо в глаза и молила о помощи, так как сама не справлялась, едва находясь в сознании. — Не нужно… хватит. Скажи…

— Лика, тебе нужно поспать, — осторожно уложив меня на подушку, произнёс друг. — Введите ей успокоительное, — обратился он ещё к кому-то, но я не видела. Мои мысли и желание было об одном, чтобы, наконец, покончить со всей ложью.

Но не успела я произнести и слова, меня снова поглотила темнота. Обволакивающая. Исцеляющая разум. Дарящая спокойствие и умиротворение.

В следующий раз моё пробуждение происходило более мягко и безболезненно.

В помещение была тишина. Полностью отсутствовали признаки нахождения, помимо меня, ещё кого-то. Но моё подсознание всё же сумело уцепиться за одну очень важную деталь. Запах. Аромат парфюма, который мог принадлежать только одному единственному человеку.

— Ты? — распахнув глаза, посмотрела на сидящего у моей кровати друга.

— Я! Привет, спящая красавица. Как себя чувствуешь? — бодро, в своей привычной, беззаботной манере спросил он.

— Пока не знаю, — поморщилась, пытаясь подняться.

— Лежи, — остановил он меня, сжав моё плечо. — Тебе пока рано.

Его волосы были влажными, словно после душа, но он всё же выглядел уставшим.

И я догадывалась почему.

Скорее всего, беспокоясь обо мне, он просидел здесь очень долгое время. Да и перелёт из штатов был не близок.

— Меня оперировал Ворошилов, — сказала ему, словно он этого не знал.

Вот дурёха! Ведь это он сам все устроил.

— Спасибо тебе, Сладенький. Ты меня удивил.

Хотелось с ним поговорить. Расспросить о многом, но сил было очень мало.

— Не разговаривай. Всё потом, отдыхай пока. Позже посмотрю тебя.

— Нет, Сладких, хочу узнать всё сейчас. Стоп. Посмотришь? Ты спятил? — захлебнулась от возмущения. — Ни за что.

— Ты же знаешь, что таков порядок, — усмехнулся он. — Я ведь должен убедиться, что с тобой всё хорошо.

— Иди к чёрту, Лев. Меня осмотрит Ворошилов, а не ты, — прошипела из последних сил.

— Он уехал, — скрестив на груди свои руки, ответил он мне. — Сразу после операции.

Допустим, уехал. Но, в конце концов, у нас и другие специалисты имеются. Не один же Сладких у нас в хирургах значится. Любой другой, только не Лёвка. Как потом смотреть ему в глаза и не краснеть от стыда и смущения?

— Тогда его ассистента, — уцепилась за свои смутные воспоминания. — Второго хирурга.

Точно помнила, что Ворошилов проводил операцию не один. С ним был ещё кто-то.

— Заодно поблагодарю его…

— Начинай… — улыбаясь, закинув руки за голову, улыбнулся он мне. — Тот самый хирург сейчас находится прямо перед тобой.

Что? Получается Сладких меня ещё и оперировал. Мать твою… Хуже не придумаешь.

— Шутишь? — пискнула, прикрывая веки и надеясь, что просто ослышалась.

— Вовсе нет. Тебя оперировали мой отец и я. Пришлось попотеть, но всё прошло лучше, чем я того ожидал.

Услышанное меня ещё больше повергло в шок.

Ворошилов и Сладких — отец и сын? Вот так новости!

Очуметь!

Ну второй факт я как-нибудь переживу, вот что делать с первым? Мой друг видел то, что видеть был не должен!

— С ума сойти, Сладких, — сглотнув, произнесла на выдохе. — Ты меня оперировал?! И как прикажешь теперь с этим жить?

— Ты про то, что я видел тебя в не неприглядном свете? — усмехнулся он, явно забавляясь. — Поверь мне, ты просто супер, детка. Хотя признаться, предпочёл бы увидеть тебя обнажённой немного при других обстоятельствах, — засмеялся, запрокинув голову вверх.

— Выйди! — крикнула ему, становясь пунцовой. — Сейчас же… проваливай, чёрт тебя подери, Сладких!

Продолжая посмеиваться, он всё же поднялся со стула. И прежде, чем сделать то, о чём я просила, добавил:

— Через полчаса вернусь, и тебе придётся оголить животик и раздвинуть передо мной свои прекрасные ножки, Мединская, — подмигнув мне, шагнул к двери.

— Ни за что! — кинул ему уже в спину. — Даже не думай об этом! Придурок…

— Я тоже по тебе безумно скучал, Лика! — откликнулся он, прежде чем оставить меня одну.

Глава 36.

— Сладких — у нас настоящий герой, — рассыпалась в похвалах Элка, заканчивая мой осмотр. — Приволок Ворошилова, чтобы тебя прооперировать. У вас точно просто дружба? Такие поступки… знаешь, я уже начинаю сомневаться, — засмеялась она, убирая датчик и протягивая мне салфетку, чтобы вытереть гель с живота.

— Точно, Элка, точнее не бывает… — вздохнула я, поднимаясь с кушетки. — Ну что там?

— Да всё в норме, но, думаю, Лев захочет сам лично взглянуть. Ты же знаешь, он ведь никому не доверяет.

— Обойдётся… — прошипела сквозь зубы. — Хватит того, что пялился на меня во время операции. Стыдобища. Знала бы заранее, отправила бы его по известному адресу.

— Зря ты так…

— Заканчивай! — перебила её прежде, чем она начнет взывать к моей совести. — Я уже его поблагодарила за операцию. По гроб жизни его должница… Что мне теперь, может, отдаться ему?

— Нервная ты какая-то, — скривилась Ветлицкая, смотря мне в лицо. — Попей чего-нибудь. Успокойся.

— Непременно. И спасибо, что посмотрела.

— Без проблем. Обращайся. И забегай как-нибудь. Чайку попьём, — вздохнула она, но её недовольство никуда не исчезло.

— Эл, ну прости… ты тут не при чём. Просто столько всего произошло. Не знаю, о чём и думать.

— А ты и не думай. Ты в больнице. Лежи и выздоравливай.

— Легко сказать. Пока моя мама рядом — это нереально.

— О да, наслышана о ней уже. Сочувствую тебе, дорогая, — состроила она печальную гримасу. — И как ты с ней справляешься? Она же всю клинику на уши поставила, пока ты была в реанимации.

— Никак… — тяжело вздохнула я. — Просто живём в разных городах. Надеюсь, очень скоро она вернётся к себе. В противном случае я крышей поеду.

Легка на помине. В кабинет ультразвукового исследования вошла моя мама.

— Чего так долго? Квалификация низкая? — недовольно проговорила она, смотря на Ветлицкую своим пристальным взглядом. — Пусть мой будущий зять лучше посмотрит.

Только моя мама в одном предложении была способна оскорбить, унизить и обескуражить сразу нескольких людей одновременно.