Резервация монстров 2. Одна из них - Тая Ан

*

Во время их короткого диалога я старательно притворялась мертвым опоссумом, и даже дышала через раз.

Гер каким-то образом знал о местонахождении полуящера… И теперь он планировал с ним встретиться! Зачем?! На ум приходил только один ответ, и от него все холодело внутри.

Гер Тсарге оторвался от монитора, снова подошел к моему ложу и долгое время стоял молча, обдавая меня ванильным дымом из своей проклятой трубки, затем резко развернулся и вышел из комнаты. Позже я могла слышать его шаги внизу на кухне и тихое звяканье посуды.

Выждав пару минут, я медленно, осторожно поднялась со странным ощущением вакуума в голове. Мне даже понадобилось время, чтобы вспомнить, как правильно держать туловище, как глубоко дышать, и моргать двумя глазами сразу. Определённо, свою дерзкую тактику поведения надо было менять на что-то более дипломатичное, иначе долго я так не протяну.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Возле кровати на полу валялся мой слегка мокрый от снега горчичный шарф. Покачиваясь, как после дикого похмелья, я свесила ноги с кровати, и подняла свое творение, чтобы какое-то время медленно приходить в себя, медитируя с шарфом в руках. Когда я наконец попыталась встать, то вдруг поняла, что звуки внизу подозрительно стихли. Неужели Гер уже ушел, и я все пропустила?!

Оказалось, нет.

Я подняла глаза, и заметила его рядом со входом. Мужчина облокотился о стену, скрестив руки на груди и разглядывал меня со странным выражением, от которого мне снова захотелось упасть и притвориться мертвым опоссумом.

— Идем есть, — позвал он бесстрастно, потом развернулся и снова скрылся в проеме.

Сделав глубокий вдох, я поднялась с кровати и на нетвердых ногах последовала за ним на кухню, оставив шарф на кровати.

Мда, это мне не Кти со своими кулинарными шедеврами в виде моей любимой запеканки.

Гер сидя за столом, мрачно жевал какую-то бурду из глубокой миски, и глядел на меня исподлобья, периодически щурясь от боли в скуле. Неплохо так полуящер его приложил… При ярком кухонном освещении можно было во всех подробностях разглядеть жутковатую бордово-синюю полосу, растянувшуюся от самой скулы до края нижней челюсти, и полузакрытый от припухшего века левый глаз. Отчего же он не использует регенератор? Или считает, что подобные вещи на лице украшают? Красота внутри, Гер.

Я нервно сглотнула, и закашлялась. Печеньки, взятые с полки явно решили облегчить мою незавидную участь методом удушения. Что обидно, а я ведь даже не почувствовала их вкуса.

Бывший друг, к его чести, быстро подорвался, чтобы заботливо похлопать меня по спине. Очевидно, не желал, чтобы все его наполеоновские планы на мой счет вот так банально провалились. Прокашлявшись, я судорожно выдохнула, вытерла слезы, и отодвинула от себя злополучную выпечку. Гер следом протянул мне стакан воды, и с благодарностью кивнув, я отпила половину.

Он зачем-то стоял рядом, дожидаясь, пока я не поставлю посуду на стол, и не подниму на него глаза.

— Спасибо…

Мужчина коротко кивнул, не отрывая глаз от моего лица.

От этого его маньячного взгляда меня бросало в дрожь, и я поспешила отвести глаза, делая вид, что заинтересовалась разноцветной пачкой на полке. Как же я устала от этого постоянного напряжения… Кажется, еще немного, и мои нервы просто не выдержат.

И когда только Гер успел превратиться… в это?

 С таким другом следовало быть крайне осторожной, потому как его технику по усмирению буйной Рин испытывать на себе больше не хотелось. Я вспомнила про свое решение действовать иначе, дала себе для пущей смелости мысленную оплеуху, и снова подняла на него глаза.

— Больно?

Он сначала непонятливо моргнул, и когда я кивнула на его ссадину, отрицательно мотнул головой. Ну-ну. Я тяжко вздохнула, и поднялась со стула.

В холодильнике нашлась пачка льда. Вернувшись к бывшему другу, я дернула его за футболку, чтобы тот догадался опуститься передо мной на стул, и осторожно приложила лед к его раненой щеке.

 А он всё продолжал смотреть в мое лицо, не отрываясь. Я сжала зубы, и на этот раз не отвела взгляда.

Впору было повязывать себе передник с красным крестом. Местная врачевательница, мать Тереза, тоже мне. Сначала одного, потом другого… Как же всё сложно между нами… Вот только рядом с Гером я не испытывала больше ничего, кроме страха. Только и оставалось, что выбирать из памяти теплые моменты прошлого, связанные с тем, еще пока нормальным и совсем не страшным Гером, чтобы окончательно не свихнуться.

 — Что планируешь делать дальше? — Мой голос прозвучал так хрипло, будто я не разговаривала год. Однако стоило разбить эту неуютную тишину.

Он накрыл мою замёрзшую поверх льда ладонь своей.

— Ты разве не хочешь домой? — Поинтересовался он, забирая у меня лед, и перекладывая мою онемевшую конечность к своей груди.

— Хочу. — Кивнула я несмело, стараясь не обращать внимания на его манипуляции. — Но что насчёт Ктиарана?

— Что насчет него?

— Зачем тебе с ним встречаться?

Мужчина слегка пожал плечами. — Хочу пообщаться с ним с глазу на глаз, чтобы прояснить некоторые моменты.

— Какие?

Угол его рта медленно пополз вверх.

— Это мужские разговоры, Рин. Тебе там делать нечего.

— Ты обещал, что ничего с ним не сделаешь.

— Я не обещал. Я сказал, что с ним ничего не будет, если он не попытается сбежать из изолятора. Как думаешь, он всё еще там?

Одна его бровь саркастично изогнулась. Я перестала дышать. Он не посмеет! Хот я кого я обманываю, посмеет. Еще как посмеет! Но, несмотря на бушующие внутри эмоции, я изо всех сил старалась, чтобы голос звучал ровно и бесстрастно. Получалось через раз.

— Значит вот для чего ты его позвал? Хочешь избавиться от него …физически? Убить??

Гер недобро усмехнулся, и положил подтаявшую пачку обратно на стол.

— Видишь ли, Рин. — Моя вторая рука теперь тоже оказалась в его власти. — Ты – мой драгоценный приз, и делиться я ни с кем не намерен.

А я не хотела быть ни призом, ни драгоценным, ни, уж тем более, его, но сказать ему об этом означало опять подвергнуться ментальной пытке. Поэтому я включила мозг и новую тактику.

— Не делай этого, пожалуйста. — Попросила я мягко, делая большие глаза и не отнимая у него своих рук. — Ты ведь не такой, Гер.

Он улыбнулся