Пираты 2. Остров Паука - Игорь Пронин

— И это не все, — Клод решил меня добить. — Кристин, а зачем его вообще возвращать с того света? Я все понимаю, ты любишь отца и скучаешь по нему, но ведь однажды ты должна была увидеть его смерть. Случилось лишь то, что должно было случиться рано или поздно.

— Еще неизвестно, кого бы прикончили раньше! — закричала я сквозь слезы. — Может, я и не увидела бы его смерти!

— Ага, он бы увидел твою! — все же Клод бессердечная скотина, каким был, таким и остался. — Вот радость для папаши! Нет, вот уж этого он хотел бы меньше всего. Пусть все идет своим чередом, Кристин. Ван Дер Вельде-старший умер. И это его судьба. Он бы не захотел, чтобы ты все меняла, поверь. Его корабль в надежных руках, и о его дочери тоже есть кому позаботиться. Вот, разве что, если ты вернешься в Лондон и выйдешь замуж за…

— Заткнись! — я утерла слезы салфеткой. — Были у папаши и дурацкие желания. Не все же их выполнять?

Мы снова помолчали. Как ни странно, я не стала возражать. Увидеть отца очень хотелось, а спорить с очевидным — нет. Я капитан. Я должна иметь холодную голову. И Клод, конечно, прав. «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов» — отец не слишком жаловал Святое Писание, но эту строчку любил.

— Хорошо! — я встала из-за стола и сунула за пояс пистолет. — Если так, то и с Моник больше церемониться незачем.

Они, конечно, все трое тоже вскочили. В глазах Джона — мольба. Ох, шотландец, нежная душа! Все еще верил он где-то в глубине души, что Моник способна измениться, что не она виновата в своих несчастьях… Тот, кто ищет оправданий, всегда их найдет! Но суть человека никогда не меняется.

— Я пойду с тобой, — решил за всех Клод. — А вы, парни, останьтесь. Будет заварушка — поможете. Роб, не забудь прижать кобру к телу.

— Кристин, не надо! — все же не удержался Джон. — Я понимаю, что ты имеешь право, но…

— Да, она имеет право, — оборвал его буканьер. — Я тоже не хочу ее крови, но Кристин имеет право.

Больше говорить было не о чем. Я вышла из каюты и вместе с Клодом спустилась в трюм. В углу, где жили «бенёвцы», все спали, даже караульный спал в обнимку с мушкетом. Стонал раненый, про которого еще вчера было ясно, что не выживет. Повсюду — окровавленное тряпье. Под гамаками лежали пулеметы. Страшное оружие! Вот только зубов у него почти не осталось, я видела опустевшие ленты.

Гамаки Моник и Отто были, как и всегда, прикрыты занавеской. Я бесшумно отодвинула ее и тут же встретилась взглядом с Моник. У нее были какие-то пустые, ввалившиеся глаза, да и вся она будто почернела. Дело было не только во вчерашнем взрыве. Снова не поладили с Отто? Он тем временем спокойно спал. Не вступая в разговор, я молча приставила пистолет ко лбу Моник. Она открыла было рот, но тут же в ее глазах появился неподдельный ужас. Я рискнула на миг взглянуть в сторону: Клод с невозмутимым лицом приставил свой пистолет к виску спящего Отто.

— Мне очень жаль, Моник.

— Тебе не в первый раз убивать спящих, да, Клод? — прошептала она. — Прошу, не надо. Не стреляйте.

— Я против Отто ничего не имею, — меня немного удивил такой поворот. — Клод, оставь его.

— Он будет кое-что иметь против тебя, когда выстрелишь, — буканьер не пошевелился. — Ты наш капитан, и я не собираюсь ждать, когда он на тебя набросится. А ты, Моник, не грусти — многие хотели бы умереть во сне. Уснуть и не проснуться, это так легко.

— Не надо… — по щекам Моник покатились крупные слезы. — Я очень прошу тебя, Кристин, не убивай меня! Особенно сейчас! Я виновата, но я все верну, все исправлю!

— Врешь, — вздохнула я. — Если ты не убьешь капитана Ван Дер Вельде, то многого не случится. Например, ты никогда не встретишь Отто.

— Я добралась бы до него сквозь века… — почти застонала Моник. — Я бы вытащила его с той войны… Я бы попыталась. Кристин, пожалуйста, я очень тебя прошу! Не убивай меня! Я исчезну из твоей жизни, просто исчезну! Мне ничего не нужно, мы с Отто будем жить где-нибудь тихо, вдалеке от любого моря! Не убивай!

Она попыталась опуститься передо мной на колени, но я не пустила, уткнув дуло пистолета ей в грудь. Глупо все получалось. Я должна была убить ее тогда, в горящем городе! Или еще раньше, на Тортуге! Но я ошиблась, я не справилась. И теперь расплата: передо мной не жестокая тварь, не беспринципная авантюристка, а ревущая баба. Убить ее просто, но так гадко.

— Время идет, Кристин, — Клод не отводил взгляда от спящего. — Я не буду тебе ничего советовать.

— Куда вы с Бенёвским ходили на Мадагаскаре? — я вспомнила утренний разговор с Руди. — Ты там говорила с Прозрачными?

— Там — нет, они приходили раньше, во сне! — всхлипывая, затараторила Моник. — На Мадагаскаре я должна была показать Бенёвскому, где взять одну вещь…

— Волшебный предмет?

— Нет! То есть — да, но не как дельфин. Это такая коробочка, похожая на компас. Там стрелка. Она указывает на дельфина. Так сказали Прозрачные, я должна была передать ее Маурицию. Он захотел пойти со мной, и мы все нашли там, где и было обещано. Кристин, я говорю правду, не убивай меня! И Отто!

— Ты служила моим врагам. Нашим врагам! — чем сильнее я злилась, тем менее была способна спустить курок. Вот такие странные вещи стали со мной случаться. — Ведь это они вчера напали на нас!

— Мауриций согласился забрать у Дрейка дельфина уже после его кругосветного путешествия, — вздохнула Моник. — А должен был взять его еще там, в Вест-Индии. Коробочка помогла бы нам его найти. Сначала мы собирались идти прямо на подводной лодке, но не хватило горючего. Отто едва дотянул до Оука, там мы хотели взять у вас корабль и пойти на перехват Дрейка, так требовали Прозрачные. Но Мауриций решил поступить по-своему. Он не доверял Прозрачным! Они рассердились. Теперь мы все в опасности.

— А про способ вернуть моего отца с помощью записки самой себе ты, конечно, солгала?

— Я не знаю! — всхлипнула Моник. — Что я в этом понимаю? Но они сами сказали, что вернуться в то же время и место нельзя! Я старалась придумать… Не убивай меня, прошу!

— Вот заладила! — я влепила ей затрещину и убрала пистолет. — Все, Клод. Мы уходим.

— Ты бы предупреждала, когда вот так звонко бьешь! — пробурчал он. — Я ведь мог и выпалить с перепугу! Что ж, Моник, скажу честно: я рад, что ты осталась жить. Потому что мне тебя жаль.

Она ничего не ответила, только закрыла лицо руками. Мы вышли из-за занавеси. Караульный проснулся и удивленно смотрел на нас. Я помахала ему рукой.

— Люди ведь не меняются, Клод?

— Немного все же меняются, — он то и дело оглядывался через плечо, всего ожидая от Моник. — Умнеют, вот как. Не все, не всегда… Только те, кому повезет. Мне кажется, Моник начала что-то понимать.