Убить Уилла. Побег из Хэппидейла - Джек Куэйд

пока сестра покинет палату, и набрала свой домашний номер. Она должна была быть у Хизер несколько часов назад, и, вне всяких сомнений, подруга иззвонилась Нэнси, чтобы узнать, что случилось. Мама наверняка сходила с ума от волнения. Она вообще плохо справлялась со стрессовыми ситуациями, так что Нэнси определенно не собиралась сообщать о том, что на Трассе Пропавших ее чуть не прикончил здоровенный маньяк с топором. Девушка собиралась выдать историю про сломавшуюся машину, что через несколько часов будет дома. По мнению Нэнси, рассказать то, что случилось, лучше в спокойной обстановке, когда она будет рядом с мамой, а не вывалить на нее такие новости по телефону.

Вся последняя неделя прошла в ссорах с мамой, и Нэнси сейчас даже не могла вспомнить, по каким конкретным вопросам они конфликтовали. Возможно, все началось тогда, когда мама отказалась отпустить дочку на вечеринку Дженни Аскот в Вальпо. Но Нэнси все равно поехала туда, что еще сильнее накалило обстановку дома. Потом они с мамой стали ругаться из-за любой мелочи. Вспоминая это, Нэнси задумалась, что это продолжается отнюдь не неделю и даже не недели. Да что там! Если призадуматься, последние годы полностью состояли из споров, ругани и упреков. И все это так долго длилось, что невозможно было понять, с чего все началось, в чем причина конфликтов.

Сколько Нэнси себя помнила, каждое лето на мамин день рождения они наряжались в свои самые красивые наряды и отправлялись в Даллас, в знаменитый на весь мир "Девонширский Чайный Дом". Нэнси понятия не имела, реально ли это заведение было "знаменито на весь мир" и отличался ли девонширский чай от самого обычного чая в пакетиках, просто это была добрая традиция, которой они следовали каждый год.

Каждый, кроме этого. Потому что Нэнси сбежала на ту злополучную вечеринку и в отместку была наказана, и как раз на этот период пришелся день рождения мамы. Девушка заблаговременно отпросилась с работы, чтобы не нарушать добрую традицию. А вместо этого сидела в комнате.

И хотелось бы Нэнси сказать, что правила есть правила, она расплачивалась за то, что их нарушила, девушку наказали, и она понесла справедливое наказание. Но...В реальности Нэнси не поехала в Даллас, потому что вела себя как последняя стерва. Она не вышла из своей комнаты, пока мама одевалась. Не вышла, когда мама звала ее, пока не услышала в коридоре мамины рыдания.

Как же Нэнси мечтала повернуть время вспять! Взять назад каждое слово, вырвавшееся из ее грязного рта. Вернуться назад, надеть самое нарядное платье и отвезти маму на ее день рождения в Даллас, на чашку чая. Последний день рождения мамы Нэнси безнадежно испортила и сейчас дала себе слово, что подобное никогда больше не повторится.

Нэнси набрала домашний номер и в ожидании ответа слушала длинные гудки. Длинные гудки, тянувшиеся целую вечность. Трубку так никто не поднял, и звонок был переведен на автоответчик:

- Здравствуйте, Вы позвонили Уэйну, Лиз и Нэнси Синклер. Сейчас мы не можем подойти к телефону. Оставьте Ваше сообщение после звукового сигнала.

- Мам... Если ты дома, подними трубку... - Нэнси глубоко и тяжело вздохнула. – Я... Я просто хотела сказать, что люблю тебя и скоро буду дома.

Девушка нажала на рычаг отбоя звонка, вновь набрала номер и прослушала автоответчик.

- Мам... Пожалуйста, если ты дома, возьми трубку, умоляю, - Нэнси, не теряя надежды, ждала, но к телефону так никто и не подошел.

Нэнси вновь сбросила звонок, позвонила домой, прослушала голосовое приветствие, когда никто не подошел, сделала еще одну попытку. И еще. Но, сколько бы девушка ни набирала домашний номер, никто так и не ответил.

Но никто и не мог это сделать. Просто Нэнси не могла знать, что в гости к Уэйну и Лиз, в дом 23 по улице Чатсуорт, что в Седар-Спрингс, заходил Ураган Уильямс. А после подобного визита хозяева на телефонные звонки ответить не могут. Никогда.

XXVII.

Помощник шерифа Грейди, доставив Нэнси Синклер в больницу, приступил к следующему поручению шефа – вернуться на заправку Патрика и оградить от посторонних место преступления до прибытия специалистов из управления по расследованию убийств Амарилло. Поручение, конечно, не для человека его уровня, с этим любой охранник бы справился, но приказы не обсуждались.

На полпути к заправке Грейди заметил свет красных огней впереди, и по мере приближения взору помощника шерифа предстала машина "скорой помощи", перегородившая дорогу прямо перед железнодорожным перекрестком.

Грейди отпустил педаль газа, подъехал к "скорой" и остановился прямо перед ней. Передние двери открыты, но есть ли кто в салоне, разглядеть было невозможно, несмотря на направленные прямо в сторону "скорой" передние фары патрульной машины. С учетом всего, что произошло в эту ночь, Грейди был предельно сконцентрирован, и, взяв в руку девятимиллиметровый пистолет, помощник шерифа бесшумно выскользнул из патрульной машины.

Мужчина внимательно осмотрелся вокруг, в поле зрения не было ни человеческих фигур, ни силуэтов и огней других машин. Стояла такая мертвая тишина, что каждый его осторожный шаг отзывался, словно удар в гигантский колокол, который разносился на мили. Грейди наконец подкрался к машине "скорой" вплотную и дрожащей рукой отстегнул от пояса фонарик, включил его и направил луч света в салон.

То, что было внутри, заставило помощника шерифа стремительно зажать рот рукой. Но как мужчина ни старался сдержаться, шок от увиденного был сильнее. Грейди согнулся пополам и исторг из горла все содержимое своего желудка до последней капли. После этого мужчина собрал остатки мужества в кулак и еще раз посветил фонариком в салон.

Гордон был разорван. На куски. Которые были разбросаны по всему фургону. За исключением головы.

Огромного мешка с телом одной из жертв с заправки в "скорой" тоже не было. Грейди охватил ужас. Он не мог это объяснить, но помощник шерифа дико испугался, что, несмотря на полнейшую тишину, из-за машины кто-то может выскочить. Мужчина попятился назад, на открытую местность, лихорадочно крутя головой, чтобы не упустить из вида ничего подозрительного.

Грейди вскинул девятимиллиметровый пистолет, отстегнул с пояса рацию и поднес ее к губам.

- Босс, это Грейди, -