Дворецкий для попаданки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

В столовую вошла Лили Брайтон.

Я сразу не обратила внимания, но, когда сэр Бейгли вскочил, запутавшись в ножках стула, густо покраснел, стремительно приближаясь к гипертоническому кризу, и поклонился Лили, я посмотрела на свою дальнюю родственницу. Она выглядела напуганной и одновременно такой вдохновлённо-похорошевшей — разом, в одно мгновение, и я вдруг прозрела.

Да никакой эсквайр не любовник графини!

Он и письма писал мисс Брайтон, и замуж, наверное, хотел взять, а эта сучка эгоистичная, в чьём теле я оказалась, решила Лили оставить при себе. Тут такие нравы, что я не удивлюсь тому, что это в порядке вещей.

И такое облегчение вдруг наступило! Я улыбнулась и сказала Лили:

— Дорогая, мне нужно с вами поговорить наедине. Надеюсь, сэр Бейгли извинит нас?

Сэр Бейгли витиевато извинил, как он, наверное, делал всегда, сплетя из слов красивую фразу. Лили, скромно опустив глазки, последовала за мной в гостиную или кабинет с секретером. Я вынула из него пачку писем и показала ей:

— Это вам писал сэр Бейгли? Он сделал вам предложение?

— Да, миледи, но вы же сами… — тихо ответила Лили и запнулась. Я мягко спросила:

— Вы хотите выйти за него?

— О, миледи, я мечтаю, но как вы останетесь без меня?

Она бросила на меня заполошный взгляд и снова уставилась в пол. Да, зашугала графиня девицу! Небось, наплела с три короба баек о том, что помрёт тут в одиночестве, если Лили её бросит ради мужчины… Сволочь, что и говорить.

— Я даю вам своё благословение, — сказала просто и сунула письма в руку Лили. Та испуганно прошептала:

— Миледи, я сделала что-нибудь не так?

— Ну что вы! Всё прекрасно. Вы были мне отличной компаньонкой и помогали во всём. Но теперь пришло время вам создать свою семью и быть счастливой, Лили.

Она покачнулась. Я хотела подхватить её, но не успела. Девушка бухнулась на колени, схватила мою руку и принялась жарко целовать:

— Миледи, вы так добры к вашей бедной Лили! Вы сегодня возродили меня к жизни, миледи, вы…

— Ну всё, всё, — смущённо пробормотала я, поднимая её. — Идите же и обрадуйте вашего жениха.

Она сделала глубокий реверанс, которого я ещё не видела в её исполнении, и радостная, как птичка, выбежала обратно в столовую.

А я вздохнула свободно.

Ну, хоть одну осчастливила. Перед тем, как скрыться из этого поместья и из этой страны. Ах да… Надо же собраться. И деньги взять, то, что осталось после выдачи жалования. И кое-какие вещи.

Сегодня в полночь всё изменится.

Но до полуночи я переделала ещё кучу дел. Во-первых, притащился мистер Эметт Браун с отчётом по доходам и расходам приюта. Директриса воровала с задоринкой, с огоньком. Лихо завышала закупочные цены, так же лихо вставляла в список девочек мёртвые души… В общем, снять её с поста директрисы — плёвое дело. Но заниматься этим я не буду. Меня ждёт счастливая и безбедная жизнь во Франции. Или в Хранцузии, как там эта страна тут называется…

После того, как мистер Браун откланялся, прискакала мадам модистка с почти готовым платьем. Началась примерка, и Лили порхала вокруг меня, помогая портнихе, с таким видом, что это не поминальное платье, а свадебное. Модистка поприкалывала булавочки, зашила кое-где на живую и заверила меня, что к завтрашней церемонии платье будет обязательно готово.

А мне было всё равно.

Вот честно, всё равно! И церемония завтрашняя меня никаким боком не касается, потому что меня на ней не будет. Я буду далеко-далеко, наверное, уже в море. Буду качаться на волнах в объятиях доброго художника. А он будет меня целовать, целовать…

Вещи собирать я не стала. Зачем мне вещи, если можно купить шикарные платья в стране моды и королей! Взяла с собой деньги, надеясь, что фунты там поменяют на местную валюту. А всё остальное приложится. Я же умница, красавица… Даже в теле графини! Может, я ещё блистать буду при дворе! Может, стану какой-нибудь известной личностью…

И вот наконец настал час.

Все в доме спали. Я лично позаботилась о том, чтобы Хэтти приготовила ужин потяжелее и посытнее. Даже наливочки выдала слугам, хоть Нокс и зыркал подозрительно. А я сказала, что это за упокой души господина графа. Все и поверили. Сама я не пила и почти не ела. От волнения.

Я встала, стараясь не скрипеть кроватью, вытащила из-под неё саквояжик с утрамбованным туда платьем для смены и двумя комплектами исподнего, быстренько оделась, наплевав на корсет, и натянула сапожки на мягкой подошве, чтобы никого не разбудить стуком каблуков. Клаус, который тоже никак не мог успокоиться, уже давно сидел возле двери, возя хвостом по полу. Чувствовал, наверное, моё состояние и понимал, что одетая хозяйка — это повод для прогулки. Я шикнула на него и сказала:

— Главное, молчи, иначе я тебя тут оставлю!

Клаус заглянул мне в глаза с таким видом, будто я его уже наказала. Погладив пса по голове, я успокоила его:

— Нет, нет, конечно, я тебя не оставлю! Ты всегда будешь со мной, всегда, понял?

Открыв дверь, я огляделась по сторонам. В коридоре никого, только свечи в светильниках мерцают, догорая. Придерживая Клауса за ошейник одной рукой, я взяла саквояж и на цыпочках спустилась в холл. И вдруг…

БАМ-БАМ-БАМ!

Я чуть не померла от разрыва сердца, когда огромные напольные часы забили полночь. Приложила руку к груди, старательно пытаясь отдышаться, и ждала, замерев подобно воришке, пока по холлу не разнесутся двенадцать гулких ударов. Боже, не надо больше таких потрясений!

Может быть, надо было попрощаться с Тимоти?

Я взглянула наверх, где мальчишка спал в большой кровати своего отца. Нет, не стоит подниматься. Вдруг разбужу. Да и лучше ему будет без меня с родным дядей. Пусть. Надо бежать. И побыстрее, Николя ждать целую ночь не сможет.

По правде говоря, я стала немного сомневаться в успехе нашего с ним предприятия. Мне уже казалось, что всё это глупо и смешно. Ну разве я стою таких усилий? Разве я достойна настолько великодушного предложения? Да и вообще…

Но по парку шла очень быстро, торопясь, хоть и в мыслях царил кавардак. Спешила с замирающим сердцем, боялась, что Николя обманул, не приехал или наоборот — приехал и не дождался. Но вот за деревьями замаячил огонёк, и я шею вытянула, вглядываясь в темноту. Карета! И правда, карета, а над местом возницы лампа помигивает. Словно зовёт, словно манит меня к себе…

Я бегу, бегу!

Тяжёлая рука схватила за плечо и рванула назад. Я завизжала, Клаус залаял, заржали встревоженные лошади. Со стороны кареты раздались голоса, а мне зажали рот ладонью. Я попыталась брыкаться, лягаться, а в голове вопил ужас. Нет! Нет-нет-нет! Меня подставили! Меня схватили! Это полиция!

— Да тише вы, Антонина, — зашипела мне в ухо полиция голосом Нокса. — Куда вы собрались с этим прохвостом?

Я замычала из-под его ладони, чтобы отпустил меня, но дворецкий не понял, зарычал шёпотом:

— Вы с ума сошли, да? Вы захотели приблизить момент своей казни?

— Ы! — приказала я ему. Нокс отнял ладонь, и я с яростью боднула его головой в грудь: — Пустите меня, вы, эгоист! Николя хочет спасти меня! А вы приближаете меня к казни, да!

— Да вас поймали бы ещё до отплытия корабля! Вас поймали бы по дороге, вы под следствием и под наблюдением полиции! Антонина! Да очнитесь же! Это наваждение! Вас запутали артефактом!

— Каким артефактом? Николя влюблён в меня в отличие от вас, сухарь несчастный!

— О, господь всемогущий, — простонал Нокс и вытащил из кармана какую-то штучку, невидимую в темноте. Я отшатнулась:

— Не трогайте меня, отпустите немедленно!

Но он почти с размаху влепил штучку мне в лоб. Аж искры из глаз посыпались! Но больно не было, плоский круглый камушек повисел немного и упал обратно в ладонь Ноксу. А я…

Я замерла под деревом посреди сада в праведном ужасе.

Что я тут делаю?

Я собиралась бежать… С художником… В Хранцузию… Бросив Тимоти и маленьких девочек из приюта…

Что на меня нашло? Наваждение какое-то, и правда что! Как сказал Нокс? Меня запутали артефактом. А дворецкий распутал другим артефактом. Боже, как стыдно!