Мегатерион - Фрэнсис Кинг

В результате тринадцатого ритуала, проведенного 26 января, оба мага вспомнили, или, по крайней мере, думали, что вспомнили, предыдущую жизнь, в которой их души были инкарнированы на древнем Крите. Кроули был девушкой, храмовой танцовщицей по имени Айя; Нойберг был кандидатом на жреческое посвящение по имени Мардоклес. Последний был подвергнут суровому испытанию; он был вынужден наблюдать, как Айя исполняет эротический танец, и либо должен был оставаться полностью хладнокровным, не тронутым ее чарами, либо изнасиловать ее. Если ему не удастся это сделать, он должен был быть кастрирован варварским инструментом, напоминающим огромную ксилярию. Мардоклес был сексуально возбужден танцем Айи, но из жалости к девушке отказался овладеть ею насильно. Несмотря на это, он избежал наказания, так как был любимцем Верховного Жреца. Тем не менее, Мардоклес и Айя были проданы в рабство в одно семейство, где их главная задача состояла в «развлечении семьи различными совокуплениями».

Восстановление в памяти прошлой инкарнации вдохновило Кроули на философские размышления касаемо взаимоотношений между ним самим и Нойбергом: «Я всегда, — говорил он, — несчастлив для тебя, ты же понимаешь; ты всегда должен приносить в жертву все ради моей любви. Ты не хочешь этого ни в малейшей степени; и это потому, что мы оба держимся не того конца посоха. Если бы только я мог оставить тебя, и ты мог любить меня. Это было бы счастьем. Но этого никогда не случится, и шляпу не напялишь на две головы сразу. Взаимное безразличие и взаимная страсть, и так далее». Этот откровенный комментарий указывает на то, что Кроули по-прежнему любил Нойберга, но «Кроулитис» последнего — болезненная страсть, которую можно проследить по дневнику Нойберга времен его магического уединения 1909 года в Шотландии — уже бесследно исчезла.

Последний ритуал этой серии был проведен 12 Февраля. Он прошел «спокойно и глубоко, как самый аромат земли весной». Согласно Кроули, «Парижские Работы» были чрезвычайно удачными. Их задачей было доставить Нойбергу дар Юпитера, то есть деньги, и он, наверное, в достаточной мере получил их от своей тети Тай, неизменно великодушной по отношению к нему. Но, к несчастью для Кроули, Нойберг стал «Юпитером Дарующим и имел недостойных паразитов» — это, похоже, означало, что он давал деньги другим, но не самому Кроули. Впрочем, несмотря ни что, в целом Кроули был удовлетворен; он чувствовал, что техники сексуальной магии ОТО дают быстрейшие и лучшие результаты, нежели чистые ритуальные методы, которые он изучал в Золотой Заре, и принял решение начать с ними исчерпывающие эксперименты.

9

УХОД НОЙБЕРГА И ЕГО ДАЛЬНЕЙШАЯ ЖИЗНЬ

Как оказалось, «Парижские Работы» стали последней оккультной операцией, которую Кроули и Нойберг совершили вместе. Последний по окончании гомосексуальных ритуалов, в которых он принимал участие, бросился в Лондон, и некоторое время избегал Кроули, давая понять безучастным наблюдателям, что предпочитает компанию кого угодно, но никак не человека, коего все еще официально считал своим «Святым Гуру».

В мае Кроули разыскал Нойберга — впервые ему пришлось приложить для этого усилия, ведь ранее ученик следовал за ним как домашняя собачка — и у него произошел ожесточенный спор с Хэйтером Престоном, близким другом семьи Нойбергов, которые совершенно не одобряли связь между своим родственником и Кроули, и пребывали в состоянии, близком к отчаянию, по поводу своих значительных финансовых средств, в конце концов, оказывавшихся в кармане Кроули. Нойберг был приглашен провести лето с Оливией Хаддон, женщиной, некогда связанной с некоторыми эпизодами магической деятельности Кроули, которая снимала три коттеджа в Брэнскомбе, в Девоне.

Там у Нойберга проводил время за долгими беседами на оккультные темы с Витторией Кремерс, некогда поклонницей Кроули, которая теперь привычно ссылалась на него как на «этого самозванца» и «этого шарлатана». Она, похоже, укрепила зарождающееся решение Нойберга порвать с Кроули, и между 23 сентября и 24 октября он собрался духом, посетил Кроули и сказал ему о своей решимости покинуть АА (Серебряную Звезду) и не иметь больше ничего общего с человеком, которым, по его словам, он был «погружен в самые глубины ужаса, что переполнило чашу терпения». Кроули ритуально проклял его как предателя.

Распространено поверие, будто ученики Кроули обычно заканчивали свои магические карьеры самоубийством или насильственным заключением в психиатрические лечебницы. Так как Нойберг близко ассоциировался с Кроули и его оккультными практиками в течение пяти лет, не будет преступлением против истины сказать, что за всю жизнь Кроули ни один человек не имел такой продолжительной или тесной оккультной связи с ним, как Нойберг. К слову, его последующая карьера не лишена интереса. Сразу же после того как Кроули проклял его, Нойберг психически заболел — неспособный сконцентрироваться, писать или управлять своей жизнью должным образом — с ним произошло то, на что в то время ссылались как «на нервный срыв». Его лечил Э.Т.Дженсен, врач, руководивший церемонией в ходе Элевсинских Ритуалов и отредактировавший некоторые из произведений Кроули. Дженсен, после чего также разорвал свои отношения с Кроули, был одним из первых английских почитателей Фрейда и очень возможно, что он лечил Нойберга своего рода психоанализом. Или же он использовал традиционные бромиды английской медицины, или применял некоторую комбинацию обоих способов, однако нет никакого сомнения в том, что он завоевал признательность своего пациента; покойный К.Р.Кэммелл владел портретом Нойберга кисти Ховарда Соммервилля, на задней стороне которого была сделана благодарственная надпись: «Моему дорогому Лекарю, Эрнесту Томасу Дженсену, Эсквайру, Д.М. От его беспутного пациента-поэта Виктора Б. Нойберга, XIII: XII. MCMXVI».[73]

В следующем году Нойберг был призван на военную службу как рядовой в составе частей тыла сухопутных войск и отправлен во Францию, прибыв в Ле Гавр 20 сентября. Он был наименее воинственным из всех солдат, у него развилась хромота, из-за которой он был вынужден ходить с тростью, и командиры обеспечивали Нойбергу наилегчайшие из всех облегченных режимов. Его биограф Джин Овертон Фуллер привела описание Нойберга его старшиной: «Его можно было сохранять в целости, чуть ли не связав бечевкой и запаяв сургучом. Он никогда не мог побриться, не порезавшись, так что всегда выглядел как Смерть из «Тысячи Порезов». Он совершенно не обладал физической ловкостью и сноровкой. Его движения не были слаженными, как если бы его руки и ноги работали, будучи управляемыми двумя разными динамо-машинами. Он был ходячей насмешкой над всей армейской системой и всем, что из этого следовало».[74]