Волчьей тропой - Марина Милованова

Насмешливо фыркнув, девушка водрузила подсвечник на стол и принялась перебирать бумаги: приказы, доносы, стратегические разработки и прочий рукописный бред. Раздосадованно тряхнув головой, отложила бумаги в сторону, не желая копаться в грязном белье власти. Обшарила стол, вытряхивая содержимое ящиков прямо на ковер. Нашла несколько флаконов с непонятным содержимым, очередной кинжал в верхнем ящике — по-видимому, шенн всерьез опасался за свою жизнь, несмотря на отряд охранявших его стражников. Остальные ящики были искусной подделкой, а дверцы насмешливо продемонстрировали девушке пустые полки.

За картиной обнаружился сейф, но, как ни старалась, открыть его Ролана не смогла. Ударопрочная дверца не пожелала раскрывать свои тайны. Придя в состояние ярости из-за неудачных поисков и обманутых надежд, ледана опрокинула стоявший в углу стеллаж. Книги и свитки разлетелись по ковру, а пустая стена бесшумно отъехала в сторону, открывая очередное помещение.

ГЛАВА 4

Взяв со стола подсвечник, Ролана безбоязненно вошла в комнату и пораженно застыла на месте, понимая, что наконец нашла то, ради чего вернулась в дом. В узком, длинном помещении без окон, напоминавшем обычный коридор, обстановка была более чем скупой: потемневший от времени и частого использования внушительный лук на подставке и прислоненный к нему колчан со стрелами. А на самой дальней стене в конце коридора висел портрет, занимая собой практически всю стену, и его поверхность была щедро испещрена стрелами, словно пресловутый дикобраз.

Крепче ухватив подсвечник онемевшими пальцами, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле вместо груди, ледана пошла к портрету.

Сквозь густо торчащие стрелы едва удалось рассмотреть остатки художественной работы: мужчина, одетый в роскошный костюм, сидел в кожаном кресле. У его ног, обутых в высокие охотничьи сапоги, застыл белоснежным изваянием самый настоящий волк. Стрелы не пощадили ни лицо мужчины, ни его грудь. Угадываемыми остались лишь детали костюма — пояс с золотой пряжкой в виде оскаленной волчьей морды и несколько пуговиц. Еще была хорошо видна рука, лежащая на голове волка: пальцы, украшенные парой перстней, доверчиво погрузились в белоснежную шерсть. Самому зверю тоже досталось: десяток стрел, прочно вошедших в холст, изрядно попортили изображение. Но было ясно видно, что главная мишень в портрете — человек. И сколько ни старалась Ролана рассмотреть его черты, так и не смогла.

Попытка вытащить стрелы тоже не привела ни к чему хорошему — пробитый холст осыпался потемневшими клочьями вслед за извлеченным острием. Отчаявшись, ледана оставила картину в покое, а потом, словно повинуясь мимолетному порыву, прижала пальцы к губам и приложила их к нарисованной руке. Оставив незнакомцу своеобразный поцелуй, ощупала, как смогла, все остальные стены. Не найдя более никаких потайных дверей, вышла из комнаты. Оглядела устроенный погром в кабинете и не удержалась от кривой усмешки: когда стражники придут утром проверить, как идут дела в доме, то испугаются не на шутку, списав устроенный в доме бардак на разгул неупокоенной души.

Вернувшись в холл, Ролана пристроила плетку в холодных пальцах мертвеца и, усевшись на полу у гроба, некоторое время провела в раздумьях, не спуская с Орниса внимательного взгляда. Единственные вопросы, которые интересовали ледану, — это кто изображен на портрете и за что шенн его так люто ненавидел. Ни на один из них ответов дать никто не мог. А тот, кто мог, был безнадежно мертв из-за собственного упрямства. Точно было известно лишь одно: на портрете изображен не Орнис. Никто не станет методично расстреливать собственный портрет, да еще и запирать его в потайной комнате. Понимая, что здесь ей больше делать нечего, девушка вернулась в кухню и покинула дом через черный вход.

Небо понемногу светлело, обещая скорый рассвет, охранники на крыльце по-прежнему резались в карты, начав неизвестно какой по счету кон, а стража за оградой оказалась вовлечена в душещипательную беседу с женщиной, державшей за руку мальчика лет четырех. Понимая, что до нее никому нет дела, Ролана без проблем спрыгнула с уже знакомого дерева и прислушалась. Стоя в кругу столпившихся стражников, женщина указывала на малыша и громко поясняла:

— Глаза раскройте! Говорю вам, Орнис и мой сын — одно лицо! И сделали мы его в этом самом доме. Так что у него есть все права на наследство, и я требую, чтобы утром меня вместе с сыном впустили в дом!

Насчет «одного лица», по мнению Роланы, женщина явно погорячилась — сравнить милую трогательную детскую мордашку с раскормленной физиономией шенна, да еще и найти между ними сходство, мог только идиот. Но охранники были другого мнения. Присев перед ребенком, они старательно вертели его из стороны в сторону, изучая при свете факелов, и негромко переговаривались. Периодически слышались смешки. А вот насчет желания незнакомки утром попасть в дом — лучше дождаться, пока там наведут порядок, иначе расторопная бабенка рискует долгое время просыпаться по ночам от кошмаров, которые сумеет себе вообразить.

Впрочем, решив, что подобные разборки ее не касаются, ледана уже собиралась спокойно уйти, но тут увидела, что к дому приближается еще одна женщина. Своего ребенка она несла на руках, потому что он был еще крохотным. Подойдя к охране, предъявила в качестве доказательства родства с шенном родимое пятно на ягодице младенца и в свою очередь принялась отстаивать права на наследство.

Возразить ей никто из охранников не мог, поскольку достоверно не знал этой пикантной подробности, а первая претендентка застыла с раскрытым ртом, растеряв от неожиданности все свое красноречие.

Озадаченно покачав головой над разворачивающимся спектаклем, Ролана спокойно пошла вдоль ограды, уходя как можно дальше от неприятного места. В конце улицы встретила еще двух женщин, направлявшихся к дому Орниса с детьми. Обе шагали как можно быстрей и сверлили друг дружку испепеляющими взглядами, отлично чувствуя соперницу. Перепалка из-за наследства грозила перейти в настоящую баталию, во время которой трехэтажный предмет спора могли разобрать на камни.

Запах крови безошибочно привел охотника к оврагу, где пряталась Ролана во время дождя. В размытой дождем грязи не осталось следов, но примятая влажная трава сохранила отпечаток ее тела. Пес принюхался и принялся тихо поскуливать, с надеждой заглядывая в глаза.

— Не волнуйся, я тоже соскучился, — усмехнулся охотник и потрепал пса по ушастой голове. — Но видимо, она решила, что вряд ли сумеет нас дождаться, и ушла в этом направлении.