Платон. Книга первая. В прятки с судьбой - Алексей Секунов

— Арарат! Прием… прием… — начал говорить Семен в прибор связи, закрепленный на воротнике.

— На связи, — отозвался Верховцев.

— Не поверишь, что мы нашли, — радостно сообщил археолог, — нечего рассказывать, это надо видеть…

Эпизод 6

Капище

Земля, Россия, Урал, июнь 2356 года.

Интересно иногда бывает: в монотонность и обыденность нашей жизни вдруг врывается какая-то непонятная случайность, срывающая все наши планы и распорядки. У Платона в душе тоже резко сорвались все установки и стереотипы. Юноше попросту, казалось что он сходит с ума. Подобные вещи никогда не заканчивались ничем хорошим, поэтому ждать лучшего времени было просто глупо. Но что делать когда ты «связан» по рукам и ногам. Именно нужно искать удобный момент…

Андропов проснулся, оттого что ужасно захотел пить. Он разлепил сонные глаза, оглядел темноту палатки, пытаясь привыкнуть к густому сумраку. Во рту было сухо, как в пустыне, и поэтому Платон на ощупь стал искать свой рюкзак. Рюкзак ему, как и всем остальным археологам, заменял подушку, там было все, и оборудование, и даже какая-то еда, но к глубокому разочарованию фляжки с живительной влагой там не было и в помине.

Рядом кто-то громко всхрапнул, заставив Андропова вздрогнуть. Это был Роберто. Вторая ночь похода выдалась на удивление спокойной, не смотря на то, что лагерь разбили прямо на месте раскопок второго поселения. Первое время находиться в палатке было не уютно, потому что Платон, включив свой радар, рассчитал нахождение склепа под землей. Лагерь стоял почти над ним, и от такого положения вещей, не ровен час, можно было и свихнуться. Но вскоре смешанные чувства исчезли, ничего сверхъестественного ни Платон, ни кто другой не заметил. Было тихо и спокойно.

Роберто еще раз всхрапнул, заставив юношу дернуться от испуга. Он задрал левый рукав ветровки, чтобы посмотреть время на часах. Уже четвертый час ночи. Проклятая жажда.

Платон расстегнул края спального мешка и аккуратно вылез. В связи с предостережением сторожей, с собой он захватил пистолет, предварительно зарядив его.

Дорожка замка палатки с легким жужжанием разъехалась в стороны, когда Платон потянул собачку вверх. С улицы тут же подуло ветерком, который свежим потоком пробежался по палатке, заставив Че Гевару поежиться. Андропов скинул с лица мешающую челку и выбрался наружу.

В костровище расположенном по центру лагеря, сухо потрескивая и мигая красными раскаленными точками, лежали угли. Ночь была ясной: луна освещала землю своим голубым глазом, всюду на иссиня-черном небе мигали разномастные по размерам и яркости звезды. В сторожке на холме, уже давно все спали и Митрич, и неизвестный хозяин сторожки Родион.

Все было на удивление спокойно, даже очень. «Я думал Арарат поставит кого-нибудь дежурить на ночь», — протирая глаза, подумал Платон и, не найдя взглядом дежурного, подошел к столу, на котором по его мнению должна была быть вода.

Несмотря на дневную жару, которая была, мягко говоря, не приятной, ночь выдалась прохладной. Если бы Андропов оставил свою ветровку в палатке то, он бы точно замерз. Правый карман джинс обожгло холодом. Казалось, будто там лежит кусочек льда, который неминуемо тает, потому что холод словно бы стекал по ноге. Юноша сунул руку в карман и извлек маленькую металлическую фигурку. Непонятные и довольно смутные ощущения мешали Платону повесить фигурку на шею, все-таки снял он ее с мертвеца, а с этим контингентом ему раньше сталкиваться не доводилось. В стороне что-то зашевелилось. Андропов резко повернул голову на звук. Это был Сурянов, в наказание привязанный к высокому шесту, вкопанному в землю. Хоть наказание и выглядело довольно средневеково, но этот тип его заслужил. По крайней мере, так думал Платон. Занимавшийся связыванием, Роберто постарался на славу. Из таких узлов, которыми археолог связал Сурянова, было не просто невозможно выпутаться, их было просто нереально развязать.

Влад, проснувшийся, уже видимо, не первый раз за ночь, коротко свистнул, подзывая Платона. Андропов сунул фигурку обратно в карман и медленно стал приближаться к пленнику.

— Она не твоя, — выдохнул Влад, не стоящий на ногах, а просто висящий на путах.

— Да, ты достал уже! — возмутился Платон. Сурянов твердил эти три слова весь вечер: от момента как он очнулся, и до того как все легли спать.

— Ты даже не понимаешь что это! — из всех сил, которых осталось крайне мало, выжал из себя Влад. Платон вынул фигурку и подвесил ее на цепочке, держа перед самым лицом Влада.

— Если я такой глупец, то может, ты объяснишь что это? — спросил Андропов, покачивая фигуркой из стороны в сторону. Луна ярко освещала половину небосвода, и поэтому математик достаточно четко разглядел разноцветные глаза Сурянова, жадно следившие за фигуркой. Пленник сделал резкий выпад вперед, будто хотел вцепиться в холодный металл зубами.

— Развяжи меня! — прорычал он, — и я расскажу тебе все что знаю.

— Сиди и не рыпайся, — спокойно произнес Платон, — смотри, погода какая хорошая, наслаждайся.

Он убрал фигурку с глаз Сурянова, она действовала на студента как красная тряпка на быка (хотя красный цвет быку не очень важен).

— Ты еще сам придешь ко мне! — прорычал Влад и повис на веревках. Андропов развернулся и зашагал к столу.

— Надейся и верь, — произнес он на ходу. Было слышно, как Сурянов брыкается, будучи привязанным к столбу, но Платону уже было не до него.

Как и ожидалось, небольшая фляжка с водой лежала на краю стола, совсем неприметная для обычного взгляда, но обезвоженный Платон нашел ее в два счета. Вдоволь напившись, юноша отправился обратно в палатку. По пути к месту сна он слышал, как пленник тщетно пытается вырваться из прочных шнуров. Но воспитательный момент должен был остаться воспитательным моментом до самого конца…

Утро для московских студентов началось уже ближе к обеду. Уставшие за прошедший день все спали крепко и долго, и даже Сурянов изловчился и задремал в довольно удобной, для его положения, позе. Всех будил Че Гевара, в той манере, которая присуща только ему. Он бегал по лагерю, распевая гимн России, подобно радиоприемнику, который, кстати, имелся в сторожке на холме. Митрич, решивший проверить как «студентики» провели ночь, принес этот прибор старой сборки, еще года с 2280.

По виду этот ящик, из которого попутно с волновым хрипом вырывались непонятные слова, побывал во всех возможных и невозможных условиях, от безумной жары, до промозглого холода. Поэтому пока археологи завтракали, а, давно поевший, Че Гевара кормил с ложечки Влада, Митрич увлеченно настраивал приемник.