Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Терри Мори

Супруги Баретта убедили ее, что ей будет безопаснее поговорить с полицией, чем испуганно отмолчаться. Миссис Дэвис согласилась, и вечером 2 августа Тина позвонила в 10-й убойный сектор. Будучи шапочно знакомой с детективом Джоном Фалотико, она попросила позвать его к телефону.

Фалотико вместе со свидетелем Томми Зейно и полицейским художником Уильямом Маккормаком работал над портретом Сына Сэма, которому предстояло присоединиться к изображениям, полученным по другим нападениям. Имея на руках показания Виоланте, Алана Мастерса и четы Виньотти – последние видели, как к желтому «фольксвагену» подходил коротко стриженый мужчина, – следователи решили, что убийца, скорее всего, носил парик.

Детектив Джозеф Страно, тридцати шести лет, рослый ветеран полиции с пятнадцатилетним стажем, сообщил Тине, что Фалотико сейчас занят. Тина хотела было повесить трубку, но потом надумала рассказать все Страно. Услышанное Страно понравилось. В сопровождении детектива Джима Смита он немедленно направился в квартиру Баретта. Там их нетерпеливо ждала Сесилия Дэвис.

После небольшой беседы, призванной развеять опасения вдовы, Страно начал опрос. Знакомство с его отчетом (форма DD-5) показывает, что миссис Дэвис рассказала ему об оштрафованном «гэлакси» и заявила, что услышала выстрелы, едва добравшись до входной двери. Тот факт, что она видела, как «форд» уезжал с 17-й Бей до стрельбы, Страно во внимание не принял, поскольку он, как и все остальные копы Нью-Йорка, искал желтый «фольксваген».

Куда больше его заинтересовало описание внешности человека, прошедшего мимо миссис Дэвис в 2:33, и того, что он, казалось, прятал в рукаве куртки.

Выяснив у миссис Дэвис все подробности относительно одежды мужчины на 17-й Бей, Страно сосредоточился на предмете в его рукаве. Свидетельница, как следует из отчета Страно, подумала, что это портативный радиоприемник, но «возможно, оружие».

Тогда Страно засунул себе в рукав свой служебный револьвер 38-го калибра – стволом вперед, рукоятью вниз, – и миссис Дэвис согласилась, что да, выглядит похоже. Страно написал в отчете слово «пистолет».

Можно ли считать это точной идентификацией? Едва ли. К тому же так и не было объяснено, почему столь опытный стрелок носил оружие таким странным образом. Во время других нападений Сына Сэма убийца, как и в Бруклине, вытаскивал пистолет 44-го калибра из-под рубашки или из пальто либо приносил его в бумажном пакете. Таков был его модус операнди – так с чего бы в этот раз все должно было пойти иначе?

Также трудно поверить в то, что Берковиц, имея при себе печально известный «бульдог», стал бы лишний раз привлекать к себе внимание, давя на клаксон и преследуя полицейскую машину.

И если пистолет в итоге оказался у него под рубашкой – как увидел Зейно две минуты спустя, когда убийца подошел к машине Виоланте, – то почему он так дерзко или неуклюже выставил его напоказ в двух кварталах от места преступления?

Он хотел застрелить миссис Дэвис? Нет. В своем путаном признании Берковиц, изображая человека в парке, рассказал, что шпионил за Стейси и Робертом, пока они катались на качелях, – а это произошло за двенадцать минут до встречи Берковица с миссис Дэвис. Берковиц не хотел, просто не мог признаться в том, что он был на 17-й Бей почти перед самой стрельбой. Он должен был стать человеком в парке – убийцей, – чтобы его признание имело хоть малейший шанс быть принятым. Поэтому он скажет, что сидел в парке, наблюдая за Стейси и Робертом и держа пистолет в кармане куртки.

Но если на 17-й Бей у него не было оружия, что же тогда он прятал в рукаве? Возможно, фонарик, который найдут в его машине на следующей неделе. Фонариком можно помигать, подавая знак «все чисто» человеку в парке. Или это мог быть переносной полицейский сканер, который потом обнаружат в его квартире. Или портативная рация, хотя ничего подобного у него не найдут. В любом случае весьма сомнительно, что он нес тогда пистолет. Представляется разумным предположить, что демонстрация Страно произвела слишком сильное впечатление на миссис Дэвис, поначалу думавшую, что видела радиоприемник.

Вернувшись в 10-й убойный сектор, Страно передал отчет начальству. Детективы в лагере Фалотико, знакомые с данным Зейно описанием истинного убийцы, его одежды и приме́т водителя «фольксвагена», подумали, что свидетельница Страно чудит, привлекая к себе внимание. Когда же дело дошло до показаний миссис Дэвис относительно штрафных квитанций, многие полицейские окончательно убедились, что она ошибается. На той улице не выписывали никаких штрафов.

Страно вновь обратился к своей свидетельнице, и та осталась непреклонной: штрафы точно выписывались. Полиция ей не поверила. Миссис Дэвис пригрозила анонимно связаться с прессой и сообщить журналистам, что полиция отказалась искать квитанции.

Она была напугана и в то же время зла. Она сама пришла к полицейским, а теперь большая часть сотрудников 10-го убойного сектора откровенно ее высмеивала. Многие, но не Страно. У него появился собственный свидетель, это было большим прорывом. С одобрения своего начальника, сержанта Джеймса Ши, детектив вернулся в квартиру Сесилии на следующий день – в среду, 3 августа – и привел с собой полицейского художника Билла Маккормака. Там они начали работу над портретом подозреваемого.

Потом Страно и миссис Дэвис отправились в первую из нескольких поездок по бруклинским магазинам, пытаясь найти джинсовую куртку, аналогичную той, что была на мужчине. Единственное, что они в результате узнали: похожую носили охранники «Александерс». (Берковиц раньше работал в охранной фирме «Ай-би-ай секьюрити».) В конце дня они завершили набросок портрета, и Страно пообещал, что продолжит искать штрафные квитанции.

Важно помнить, что выписанные штрафы не имели никакой связи с самим Сыном Сэма. Полиция полагала, что Сыну Сэма принадлежал стоявший возле парка желтый «фольксваген», но никак не «форд», припаркованный в двух кварталах оттуда, на 17-й Бей. Да, у гидранта оштрафовали «форд». И да, миссис Дэвис сказала, что эта машина позднее уехала. Но все эти выкладки ничего не значили, потому что она не связала водителя «гэлакси» с мужчиной, который позже прошел мимо нее пешком, хотя и подумала, что они похожи. Более того, она знала: полиция считает, что убийца ездил на желтом «фольксвагене», и это знание еще больше разделило в ее сознании «гэлакси» и мужчину на улице.

Штрафные квитанции интересовали полицию по двум причинам. Во-первых, по ним можно было найти потенциального свидетеля. Во-вторых, что более важно, наличие таких документов подтвердило бы рассказ миссис Дэвис. Их существование гарантировало бы, что она действительно находилась на улице в нужное время в нужную ночь. Без улик вся ее история вызывала сомнения. Так что поиски продолжались.

Пресса ничего не знала о миссис Дэвис и масштабной охоте на желтый «фольксваген». На пресс-конференции 1 августа глава детективов Джон Кинан намеренно заявил, что сообщения о желтом «фольксвагене», по всей видимости, не имеют особого значения.

Заместитель комиссара Фрэнк Маклафлин добавил: «У нас есть только общее описание [убийцы] и, возможно, желтый „фольксваген“». Маклафлин также заявил: «Некоторым жителям района показалось, что они видели больше одной машины». Вот оно, ключевое замечание. Но развивать его не стали.

Вместо этого средства массовой информации широко освещали смерть Стейси и организацию похорон. Впрочем, «Ньюс» благодаря очередной утечке из Бруклина сообщила, что Виоланте и Стейси незадолго до нападения столкнулись в парке со «странным прохожим» и что полиция считает этого человека убийцей.

В газете со ссылкой на полицию, якобы цитирующую Виоланте, говорилось: «Он уставился на нас почти сердито и просто стоял, прислонившись к дереву или чему-то в этом роде». Ложная информация, намеренно вброшенная полицией. Мужчина не опирался на дерево, он стоял, прислонившись к кирпичному зданию туалета. Настоящий убийца об этом знал, и при его аресте полиция могла бы использовать данный факт в качестве «ключа», подтверждающего правдивость его признания.