Тайные пси-войны России и Америки от Второй мировой до наших дней - Виктор Рубель

После этого, 9 февраля 1982 года, с 9.30 до 10.15 утра Дозиер дал краткую пресс-конференцию в специальном подразделении средств информации (SCIF, здание 4554) по поводу нашей экстрасенсорной программы, которая тогда называлась «Пламя Гриля». Генерала тогда просили просмотреть протоколы и отчёты сессий Джо Мак-Монигла, чтобы внести поправки, касавшиеся места его нахождения или событий, которые сопровождали его похищение. Дозиер был так впечатлён нашими данными, что предложил, чтобы высших правительственных чиновников, офицеров, крупных бизнесменов и политических лиц специально инструктировали, о чём надо думать при похищении, чтобы экстрасенсы могли легко их обнаружить.

Но вернёмся к истории Эстер и её исчезнувшей дочери. Конечно, я согласился попросить трёх наших лучших ясновидящих попробовать описать физическую среду, где она могла быть в настоящее время, и её эмоциональное состояние.

Один из тех, к кому я обратился, был Невин Ланц, получивший докторскую степень по экспериментальной и клинический психологии. Невин был официально задействован в нашем проекте с восьмидесятых годов и отвечал за идентификацию личностных факторов, которые прогнозируют наличие парапсихологических способностей. Он работал с различными консультантами и проводил соответственные эксперименты. К тому же я озадачил этой проблемой Джо Мак-Монигла и Анжелу Д. Брод, тогда ещё работавшую на правительство, превосходную дальновидящую. Была поставлена задача: найти исчезнувшую молодую женщину.

Невин откликнулся детальным психологическим профилем отсутствующей женщины и хорошими новостями, что физически ей ничто и никто не угрожает, но она пережила существенную психическую травму. Позже мы выяснили, что эта психологическая оценка на расстоянии оказалось очень точной. Джо дал описание её места нахождения. В конечном итоге комбинация ответов от Джо и Анжелы помогла ФБР найти пропавшую женщину! Так что всё хорошо, что хорошо кончается.

Постскриптум к этой истории. Самое большое облегчение и счастье результаты наших исследований принесли Эстер. Но и я был убеждён, что теперь мы и наш проект «Звёздные Врата» не будем обойдены вниманием Западного Крыла Белого дома и, возможно, самого президента Клинтона. Так что я пребывал в эйфории ожидания лавины контрактов, готовясь продолжить и расширить наши исследования.

Но... единственная вещь, которая случилась в итоге — это несколько книг Джо по данной тематике были вручены президенту. Никаких контрактов вслед за этим не последовало. Однако здесь я должен взять ответственность на себя. Оказывается, это не очень эффективная техника сбора средств — делать что-то значительное и ждать благодарности от людей, надеясь, что они завалят тебя деньгами, на которые ты сможешь продолжать свою работу. Увы, этого частенько (или почти никогда) не случается. Мне стало ясно, что нужно быть более активным в сборе средств.

Работа по контракту с Министерством обороны

В 1986 году мы заключили с Министерством обороны довольно большой 5-летний военный контракт на 10 миллионов долларов. В результате наметился существенный прогресс во всех наших первичных задачах. Впервые у нас в наличии были средства, чтобы провести фундаментальные исследования для научной поддержки группы дальновидения и попытаться понять основные механизмы относящихся к парапсихологии явлений. До этого контракта мы главным образом были обязаны проводить оперативно ориентируемые исследования, то есть исследования, нацеленные на улучшение качества результатов и имевшие гораздо меньшее отношение к пониманию механизмов самого процесса дальновидения. Дополнительно мы продолжали проводить «иностранную оценку» — анализ потенциальных экстрасенсорных угроз от других стран, продолжая при этом изучение иностранных объектов посредством дальновидения.

Одним из пунктов этого большого контракта с армией США было то, что наша работа должна была соответствовать пожеланиям трёх отдельных групп, учреждённых армией, в отличие от предыдущих групп надзора, которых было много. Теперь это были: Комитет по научному надзору, Организационный наблюдательный совет (называвшийся Наблюдательный Комитет по Использованию Человеческих Ресурсов) и Наблюдательный Комитет по Внутренним Правилам Пентагона. Все участники комитетов были обязаны иметь действующие допуски секретности. Надо подчеркнуть, что эти комитеты не были организованы просто для галочки — они были долгосрочными и все относились к своим обязанностям очень серьезно. Как объект их надзора, могу засвидетельствовать, что результаты нашей работы существенно улучшилась.

Возможно, наименее активным, но всё же самым важным из них был Наблюдательный Комитет по Внутренним Правилам Пентагона. Он состоял из трёх членов, которые были привлечены из Совета по Внутренним Правилам Министерства обороны, а единственная обязанность последнего состояла в том, чтобы определять, отвечает ли наша деятельность целям и задачам Министерства обороны. В течение четырех лет меня попросили встретиться с этой группой в Пентагоне, кажется, три раза. Их рапорты были благосклонны к нашей деятельности и в целом ко всей нашей миссии.

Наш второй наблюдательный комитет многих из вас может удивить. Американское Министерство обороны очень серьёзно относилось к этическим аспектам использования людей в научных экспериментах. Возможно, это является следствием скандалов с проектом МК-Ультра. В то время как мы могли легко попросить находящийся у нас же Организационный Наблюдательный Совет Стэнфордского университета проконтролировать нашу работу, мы этого не делали; мы организовывали исследования заново, поскольку требования Министерства обороны фактически были более строгими, чем обычные, которые устанавливает Министерство здравоохранения и социального обеспечения.

В состав такого Организационного Наблюдательного Совета должен был входить священник, юрист и врачи разных специальностей. Хотите верьте — хотите нет, но наш духовник был буддистский священник, который имел допуск секретности! Наш Наблюдательный Совет состоял из нескольких светил медицинского мира, включая одного Нобелевского лауреата. Как и другие члены Совета, они требовали, чтобы мы составляли детальный протокол по использованию людей для каждого индивидуального эксперимента и обязательно приводили его в нашем отчёте по работе. Эта писанина должна была объяснять, почему мы проводили эксперимент, каковы были медицинские эмоциональные и физические риски для здоровья испытуемого, каковы финансовые затраты, а также указать ожидаемые результаты и наши соответствующие заключения. И наконец соответствовал ли каждый из этих ожидаемых результатов главной цели эксперимента? Другими словами, могли ли все возможные результаты оправдывать использование в эксперименте человеческих субъектов? Все участники наших сессий дополнительно были обязаны проходить всесторонние физические, психологические и нейропсихологические проверки. Если эти проверки вскрывали отклонения какого-нибудь пункта из перечисленного списка, а нам все равно хотелось, чтобы в эксперименте участвовал человек, мы должны были получить письменное заявление самого человека и его врача, что они не будут иметь к нам никаких претензий. Это отнимало очень много времени, но было критически важно для работы.

Третий и, пожалуй, самый активный из комитетов назывался Комитетом по научному надзору. В течение первых двух лет в нём было 12 участников, взятых из списков людей, предоставленных нами и армией. У армии было право окончательного решения, кто будет работать в комитете. Им всем платили из нашего контракта за затраченное время и командировки. Одним из ключевых пунктов для пребывания в этом Комитете было требование, чтобы человек скептически относился к парапсихологическим явлениям, но в то же время был достаточно открытым, чтобы захотеть отнестись к работе серьезно.

Кроме того, их обязательства были быть продолжительными по времени: работа по контракту предполагалась не менее пяти лет.

У Комитета по научному надзору было три основных задачи: рассматривать и одобрять детальный протокол для каждого эксперимента, проводимого согласно армейскому контракту; осуществлять необъявленный контроль, непосредственно наблюдая за происходящим и критически его оценивая; а также представлять в письменной форме заключительный отчёт по каждому из заданий, указанных в контракте. И таких отчётов только в течение одного первого года проекта было написано 38.

Поскольку наша группа была в высшей степени профессиональной, первая из трех задач Комитета была приоритетной. Время от времени они раскритиковывали наши протоколы. Но большинство из представленных нами протоколов были одобрены Комитетом полностью, лишь с небольшим поправками или даже вовсе без таковых.