Мальчик-менестрель - Арчибальд Кронин

— Пегги, почему ты плачешь? Что стряслось?

— Я не могу пойти к причастию, святой отец. У меня нет хорошего платья, — снова залилась слезами девочка.

Тут Десмонд припомнил свои слова насчет того, что девочки, чтобы порадовать Господа, должны быть в белых платьях.

— Пегги, все это не так уж важно. Ты можешь пойти в чем есть.

— В чем есть? Но другие девочки меня засмеют.

Только тут Десмонд заметил, как бедно она одета.

— А ты просила маму купить тебе платье?

— Да, — горько всхлипнула Пегги. — Мама сказала, что если мне надо новое платье, надо просить Христа, а не ее.

Десмонд не знал, что сказать. Он явно допустил непростительную оплошность. Хорошему пастырю не подобает отдавать распоряжения перед лицом столь вопиющей нищеты. Но ребенок не должен страдать. Десмонд улыбнулся и нежно похлопал ее по худенькой спинке.

— Пегги, я хочу, чтобы сегодня вечером, прежде чем лечь в постель, ты встала на колени и, как велела тебе твоя мама, попросила Христа дать тебе новое платье, — сказал он и, поймав удивленный детский взгляд, добавил: — Только никому не говори. Просто помолись. Обещаешь?

— Да, святой отец, — испуганным шепотом отозвалась Пегги.

— А теперь иди, а завтра посмотрим, что будет.

Десмонд решительно вошел в дом, где миссис О’Брайен, встретив его в дверях, сказала:

— Ой, как я рада видеть вас живым и здоровым, святой отец. На улице такой шум и гам. Что, ради всего святого, там еще стряслось?

— Да так, маленькие неприятности у вашего друга сержанта Даггана. Уверен, потом он вам сам расскажет. Ладно, это все пустое. Вот полкроны, что я у вас давеча занимал. А в ответ…

— Что значит в ответ? Разве это не мои полкроны?

— А в ответ, — обаятельно улыбнулся Десмонд, — я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали…

Он минут пять горячо убеждал ее и, не слушая никаких возражений, взбежал по лестнице и скрылся в кабинете.

В тот вечер за ужином — с ухмылкой на губах и хитрым прищуром, означавшим, что он сейчас выдаст очередную неуклюжую шутку, — каноник наклонился к Десмонду и сказал:

— Говорят, ты делаешь большие успехи в деле поиска утраченной собственности.

IX

Утро Светлого Христова Воскресения выдалось на славу — рассвет окрасил небо в золотые и розовые тона. Возможно, Господь услышал молитвы Десмонда, а возможно, у ирландского метеоролога, как ни странно, было хорошее настроение. Впрочем, как и у каноника, радовавшегося Воскресению Христа, а еще концу Великого поста и связанных с ним мучений. Он поздравил своего викария, по традиции приложившись к его щеке.

— Десмонд, торжественную мессу будешь служить ты. А я буду помогать, — заявил он зардевшемуся от неожиданности Десмонду и добавил: — Ты заслужил это право, приятель. Никто больше тебя не пекся о ребятишках. И вообще ты вроде как пришелся мне по душе.

Из «Маунт-Вернон» прислали охапки весенних цветов. Высокий алтарь, богато украшенный нарциссами и пасхальными лилиями, благоухал и поражал воображение роскошным убранством. Майкл, церковный служка, принарядившийся по случаю Пасхи и даже с бутоньеркой в петлице, доложил, что в церкви яблоку негде упасть.

— В жизни такого не видел. Даже в проходах стоят.

— Ты как, не слишком волнуешься? — спросил каноник у Десмонда и, когда тот покачал головой, добавил: — Я интересуюсь, потому что госпожа Донован вернулась. Надеюсь, она все же заметит, что алтарная преграда никуда не годится!

В этот момент послышались звуки органа, церковный хор запел вступительный хорал, и процессия медленно вошла под церковные своды: Десмонд в торжественном, белом с золотом, атласном облачении шел в сопровождении восьми алтарных мальчиков, одетых в монашеские рясы, и каноника, демонстрирующего величественное смирение.

Первый взгляд Десмонда был на его причастников, сидевших на передней скамье. Все было именно так, как он и хотел: мальчики — с белыми с золотом нарукавными повязками, девочки — либо в белых накрахмаленных передниках, либо в белых летних платьицах, но одна была одета особенно красиво — на ней была туника из белого газа.

Десмонд, весьма довольный увиденным, вошел в алтарь, преклонил колена, и месса началась.

Церемония шла своим чередом, каждое движение было выверено, медленно и торжественно разворачивали гобелен, тканный золотыми и алыми нитями. И только когда каноник начал читать отрывок из апостольского послания, Десмонд осмелился взглянуть на почетное место на передней скамье и тут же поймал пристальный взгляд госпожи Донован, не сводившей с него глаз. Вид у нее был вполне довольный — похоже, она привезла хорошие новости из Швейцарии, — и ей очень шел синий твидовый костюм, в котором она выглядела, как всегда, обворожительно.

Служба тем временем продолжалась, колокол известил об освящении Святых даров и о причастии. Дети поднялись со скамьи и чинно преклонили колени перед алтарем, после чего Десмонд подошел к ним, чтобы дать им их первое в жизни причастие. Затем к нему потянулись родители детей и остальные прихожане; к Десмонду присоединился каноник, чтобы помочь причастить всех желающих. Наконец, самой последней подошла госпожа Десмонд, которая, опустившись на колени, подняла глаза, чтобы поймать ласковый — полный чистой любви — взгляд отца Десмонда.

Но вот месса закончилась, снова зазвучал орган, и хор исполнил заключительный гимн «Наш Господь Христос воскрес». Когда они уже разоблачались в ризнице, каноник прошептал:

— Прекрасно, приятель. Ни одного неверного шага.

Детей отвели в школьный зал и усадили за длинный стол, чтобы под присмотром школьного учителя угостить пасхальным завтраком из овсяных хлопьев, яичницы с беконом, чая с тостами и фруктового торта. Госпожа Донован была уже там. Она принесла в подарок каждому ребенку маленький требник «Ключи от Царства Небесного». А вскоре к ней присоединились и Десмонд с каноником.

— Не вставайте, — остановил детей движением руки каноник. — Завтракайте спокойно. И благослови вас Господь. — Затем он поклонился госпоже Донован: — Счастлив видеть вас снова дома, мадам. Церковь сегодня была прекрасна. И все благодаря вам.

— Месса была прекрасна, — повернулась к Десмонду госпожа Донован. — Можно сказать, безукоризненна. Я была глубоко тронута. А эти очаровательные дети. И так хорошо подготовлены…

— О да, мадам, — перебил ее каноник. — Чудное зрелище. Вот только если бы преграда, перед которой встают на колени эти прелестные создания, была бы получше…

— Успокойтесь, каноник, — рассмеялась мадам. — Будет вам преграда, и даже раньше, чем вы думаете. Кстати, как у вас обстоят дела с «Маунтин дью»?

— Мадам, во время поста я не выпил ни капли. А вообще я позволяю себе только чуть-чуть, на два пальца, и только раз в день. Десмонд свидетель. И все же у меня такое чувство, что мои запасы скоро кончатся.

— Вам сейчас же пришлют еще один ящик прямо из Дублина.

— Благодарю щедрейшую из женщин, — низко поклонился каноник.

— А как насчет вас, Десмонд? Не согласитесь ли принять приглашение на чай?

— Всенепременно, мадам.

— Боже милостивый, — улыбнулась Десмонду госпожа Донован. — Мы с вами точь-в-точь как герои одной из этих жутких опер Кавалли[61]. «Орминдо», например. Можете приходить к четырем.

Когда она покинула зал, Десмонд не пошел следом за каноником, а обошел кругом длинный стол. Поравнявшись с девчушкой в белом газовом платье и встретив ее сияющий взгляд, Десмонд наклонился к ней и шепнул:

— Ты хорошо молилась, милая Пегги.

Когда он вернулся в дом священника, в столовой, где уже сидел каноник, он столкнулся с запыхавшейся миссис О’Брайен.

— Прошу прощения, каноник, — сказала она. — Я так закрутилась с этими детскими завтраками, что у меня для вас только сэндвич с ветчиной. Но на ужин обещаю приготовить седло барашка.

— Не стоит беспокоиться, миссис О’Брайен. Вы еще ни разу меня не подводили. И я с удовольствием выпью свою порцию «Маунтин дью» с сэндвичем.

— Надо же, сколько народу сегодня собралось! — всплеснула руками миссис О’Брайен, поставив бутылку на стол. — В жизни не видела, чтобы церковь была так забита… Пришли даже выпивохи и баламуты, ошивающиеся у Донегана.

— Скажите, миссис О’Брайен, — начал каноник, отмеряя себе ровно на два дюйма «Маунтин дью», — а вам знакома старая песня, которая начинается примерно так: «Как-то рано поутру из Типперэри я иду»?

— Нет, каноник.

— Ну, она еще кончается примерно так: «Сотворили все, друзья, те две хрюшки, а не я». — И когда миссис О’Брайен удалилась, удивленно качая головой, каноник сказал: — Десмонд, я вижу на горизонте ящик «Маунтин дью», а также, если Богу будет угодно, новую преграду из каррарского мрамора. А теперь ступай пить чай к нашей дорогой госпоже Донован и постарайся быть с ней как можно любезнее.