Пёс, балбес и Я (СИ) - Кувайкова Анна Александровна

М-да. Вот так спишь, никого не трогаешь, просыпаешься, а тут, оказывается, война!

Говорила мне мама, что рано или поздно я всю жизнь просплю.

Хотя… Знаете, а я согласна! Проснулась и оп – и мужик другой, хороший, и жилищные условия улучшились, и детей стало больше без девяти месяцев томительного ожидания, убойного токсикоза и многочасовых попыток выдавить из себя что-то размером с арбуз. Не жизнь, а сказка!

А с другой… Как бы этот сон не растаял с утренней туманной дымкой или вообще, не обернулся кошмаром.

- Я долго спала? – с огромным трудом я приподнялась на локтях, морщась от боли.

Барс, как будто знал заранее, протянул мне пару таблеток и стакан с водой:

- Не особо. Можешь еще подремать еще, пока я отмываю этих двух.

- Ванька снова у тебя? – я невольно улыбнулась, отдавая обратно стакан, боковым зрением замечая, как при слове «мыться» начали ползком тикать два воинственных телепузика.

- Брат пытался помириться с женой, - пожал Морозов плечами, будто речь шла о привычной провальной попытке малых поделить набор для песочницы. – Разругались снова. И каждый решил, что именно он или она обязательно должны уйти из квартиры, хлопнув дверью. Ванька оказался крайним. Ладно, хоть завезли, а не забыли одного дома.

- Ужасы рассказываешь, - поморщилась, пытаясь перевернуться на бок, одновременно прислушиваясь к ощущениям. Вроде немного отлегло. – Хотя, кому я это говорю? Сама такая же. Кстати, спасибо, что приютил.

И спасибо за то, что доверяешь мне чуть больше, чем моей соседке, раз готов впустить в свою холостятскую берлогу. Что ты вообще во мне такого увидел, чего нет в ней?

Но произносить это вслух, я, разумеется, не стала.

Говорят, чтобы не разочаровываться в человеке, нужно заранее им не очаровываться. А я и так тут же… очарованная, блин, по самое не могу!

- Рябинина, ты всегда такая дура? – усмехнувшись, вдруг поинтересовался Морозов, усевшийся рядом на подлокотник мягкого серого дивана.

Было даже не обидно.

- Исключительно местами, и исключительно по понедельникам, - согласно покивала, снова пряча нос под плед.

А смысл был спорить?

Да и пускаться в долгие путанные и неловкие пояснения из разряда «все мужики козлы, а ты не такой, я не ожидала» тоже бесполезно.

Я, может, и дурында. Но Барсу-то в сообразительности не откажешь! Он и без лишних объяснений сам все поймет. А еще – сделает.

Как там было-то? Мужик сказал, мужик сделал? И без того самого жизненного «женщина напомнила, женщина опять напомнила, женщина задолбала». Да-да, я слишком часто с момента пробуждения повторяю слово «мужик». Но что поделать, если Артур этим самым настоящим и аутентичным представителем сильного пола и является?

- Надеюсь, завтра будет лучше, - лаконично откликнулся Морозов. На секунду мне показалось, будто он коснулся ладонью моих волос, но его голос спустя пару секунд раздался уже в отдалении. – Пойду уложу воинствующую братию.

- Удачи, - от души пожелала ему…

Одновременно пытаясь не заплакать вслух. Честное слово! Разглядывая стену напротив, у меня слезы наворачивались так, что пришлось закусить губу. Мне вдруг стало так обидно!

За себя, за Мишку, за свою жизнь вообще.

В такие моменты начинаешь думать, а может, это со мной что-то не так? За что мне все это?

Из ванной в глубине дома доносился веселый детский смех и невозмутимый голос Артура. Чуть позже вся компания перебралась наверх, откуда доносились все те же голоса, но теперь дети были тише, а мужской голос приобрел размеренность и глубину, пока читал им на ночь сказки.

Тепло трещал огонь в камине, у задней двери на террасу дремал набегавшийся с непривычки Локи. Весь дом был наполнен тишиной и умиротворенностью. Да и сама обстановка была шикарной, правда. Не в том смысле, что богатой до неприличия, а в том, что каждая мелочь была подобрана с особой тщательностью, вместе создавая великолепную картину.

Изнутри дом отделали деревом, цвет серебристый кедр, если не ошибаюсь. Холл на первом этажа был без потолка и уходил ввысь, под самую крышу. Наверху виднелись искусственно состаренные изящные перила. Серый цвет присутствовал везде, разных оттенков и с редким вкраплением голубого: темные прожилки на камине, мягкие льняные шторы, кресло в этническом стиле, огромное зеркало в резной оправе с неповторимыми мотивами этники. Много плетеных вещей и мелочей, идеально вписывающихся в интерьер. Все продумано и умело подобрано рукой профессионала.

Дом был красивым и одновременно уютным. Живым.

Глядя на него, я с болью вспоминала, как полгода со слезами, руганью, скандалами и криками уговаривала мужа сделать ремонт в коридоре. Как неделями могла выпрашивать купить что-то для квартиры, даже самую мелочь! Как упрашивала и доказывала необходимость приобретения новой мебели, и с какими долгими истериками делала детскую, постоянно выслушивая упреки в духе «это всё нам нахер не надо».

А еще вспоминала, как упрашивала занять ребенка, пока поработаю. Или чтобы смогла подремать хоть час после бессонной ночи, когда Мишанька был поменьше и мучился то коликами, то зубками, то высокой температурой.

А еще, я никогда не забуду самого ребенка, который просил с ним поиграть, пытался что-то рассказывать… а потом, опустив глаза, уходил в свою комнату, волоча за собой по полу мягкую игрушку. А его папа, сидящий за компом, даже не замечал собственного сына, и на всё моё возмущение просто отмахивался, обвиняя меня же в невнимательности к мелкому.

Всё познается в сравнении.

И теперь, глядя на происходящее, мне было жутко и дико от того, насколько же на самом деле я позволяла вытирать о себя ноги. И, что самое ужасное, я и с ребенком позволяла так обращаться!

Неважно, пыталась ли я с этим что-то делать, все мои попытки звучат лишь как слабое подобие оправдания. Этот кошмар длился годами.

Какого, спрашивается, хрена я терпела?

В общем, остаток вечера был посвящен раскаянию, самокопанию и периоду острой жалости к себе. И я уже собиралась всерьез посыпать голову пеплом, когда Барс, наконец, объявился.

Реветь я к тому времени, конечно же, перестала, но видок у меня наверняка был тот еще. Локи, приоткрывший один глаз при появлении хозяина дома, вяло стукнул хвостом по полу, перевернулся на спину и, растянувшись мохнатой сосиской, продолжил сладко спать дальше.

Блин, мелкие его сегодня в санки запрягали что ли?

- Какие планы на вечер?

- Хорошо, что ты не спросил, какие у меня дальнейшие планы на жизнь, - покряхтев для приличия, я все-таки смогла сесть. После отдыха и лекарств провернуть сей сомнительный маневр удалось заметно легче. – Ибо я понятия не имею. Сначала жилье найду как можно скорее. Все остальное по обстоятельствам.

- А тебя кто-то торопит? – иронично вскинул брови Морозов, снова усаживаясь туда же, на удобный широкий подлокотник дивана. Парень, по всей видимости, тоже успел отмыться и теперь сверкал чистеньким голым торсом. Хорошим таким, крепким, загорелым и в меру мускулистым торсом… Зараза! – Рябинина, живи сколько влезет. По-соседски, разумеется.

- Балбес ты, Морозов, - фыркнула я, пытаясь аккуратно размять шею и потянуться. – Тебе мое вечное соседство еще не надоело? Но, реально, спасибо. Я не знала, за что хвататься. Моя квартира освободится еще не скоро, а с ребенком, да еще с собакой, не каждый пустит, не говоря уже о том, чтобы квартиру снять. Не считай меня неблагодарной свинкой, но я, правда, не знаю, что тебе сказать. Мозги в кучу после… всего. Куда бежать и за что хвататься в первую очередь, садик, документы, вещи, да еще спина эта! Я постараюсь тебя больше не утруждать, правда. Завтра попробую разобрать хаос в голове и… Ай!

Особо неудачный поворот заставил меня вскрикнуть и понятливо заткнуться. Спину хоть и отпустило, но боль оказалась ощутимой, словно говоря «Разогналась ты, мать, на подвиги. Рано еще, сиди на седалищном нерве ровно!».

Меня, естественно, перекосило прямо посреди проникновенно-сумбурной речи.