Аддский отпуск - Александр Копылов

А потом я перестал различать даже его, смазанное белое пятно также растворилось в темноте, оставив меня один на один с неизвестностью. В довершение всех бед пропали даже те редкие звуки, что возможны в этой неуютной темнице, - словно уши надежно залепили воском. Влажный, спертый воздух будто бы весь исчез, - обоняние тоже подвело. Окончательно растеряв последние остатки сил, я не мог пошевелить даже пальцем. Я чувствовал себя бесчувственной колодой и не мог точно сказать, где я и что со мной: сижу ли, стою, или меня опять куда-то тащат. Я цеплялся за редкие мысли, вялотекущие где-то в мозгу, как утопающий за соломинку, - только это еще не давало окончательно кануть в безвестность.

Я потерял всякое ощущение верха и низа, казалось, будто я плыл в мягкой, равнодушной черноте. Это была абсолютная темнота. Она подавляла своей необъятностью. Что ей было за дело до случайных песчинок, угодивших к ней в ненасытное нутро.

Где-то в глубине сознания прорезались тихие голоса, становившиеся все громче и громче. Я осознавал всю странность этих голосов, понимал, что им неоткуда взяться, но оставался недвижимым и равнодушным.

- Учитель, а почему люди смеются? - спрашивал кто-то.

- Мудрецы говорят, что это самый лучший способ борьбы с душевной болью, - отвечал низкий, размеренный и очень теплый голос. - Есть много ярких и не всегда приятных чувств, способных вызвать смятение или же горечь. Если душу изводят ядовитые сомнения, если она подавлена несправедливостью, изъязвлена обидами - смех приносит ей покой. Смех - верная защита от всего, несущего вред душе. Там, где особенно тяжело живется, если люди еще смеются над трудностями, над своими бедами, - они сохраняют себя.

- Учитель, а вот смотрите: идет человек - с ним все хорошо, и он улыбается. Как это объяснить? Ведь его душе не причинен ущерб. Не думаю, что все так просто.

- Здесь нет противоречий. Существуют многие оттенки смеха, вызванные разными причинами. Ирония, сарказм, язвительность позволяют противостоять всему зловредному, но обычный беззаботный смех, легкая, невесомая улыбка, - самый верный способ поднять настроение, и без того не отягощенное бедами и печалями. Человека не гнетут заботы - он чувствует себя легким, как перышко, и хочет еще более воспарить - и тогда-то появляется улыбка на его устах. Этот смех невинный и сладостный, он не помогает защищаться, он сам беззащитен и легко раним, - но и он же самый важный из всех. То место, где люди способны так улыбаться, - самое счастливое место на земле. Желаю и тебе когда-нибудь отыскать подобное.

- А все же я не могу во всем согласиться с вами. Ведь если... - слова все гасли и гасли, пока я уже не мог ничего расслышать. Голоса так же резко пропали, как и возникли. Жаль. Их странная беседа помогала удержаться на плаву моему затуманенному рассудку. Общество вымышленных невидимок всяко лучше, чем вообще ничего, чем эта равнодушная до беспощадности, мертвая пустота. Я продолжал бороться в одиночку.

Спустя какое-то время еще один голос всколыхнул туман в моей голове. Смертельно-холодный, уверенно-вкрадчивый и безжалостный.

- Ты терзаешься одиночеством? - шептал голос. - Не дают покоя тревожные мысли? Я помогу тебе... Ты... забудешь обо всем... Навсегда!

К горлу подкатил комок, я стал задыхаться. Напоследок вернулась подвижность рукам, и я судорожно зацарапал камень пола ногтями. Тут накатила милосердная чернота, еще более мрачная, чем тягостный сумрак, и я потерял сознание.

Глава 8.

Очнулся я, когда меня нещадно тряхнуло. С трудом разлепив веки, я, моргая, силился понять, что происходит и цел ли я сам. Оказалось, меня бесцеремонно, словно куль, набитый тряпками, волокли по узкому коридору два дюжих молодца самого разбойного вида. Сзади парочка таких же красавцев тащили моего напарника. Голова его моталась в такт движению. Черно-желтое обмундирование здешних носильщиков придавало процессу официальный характер. Кем только местные стражники ни подрабатывают.

- Ты глянь, очухался! - удивился один из моих "носильщиков".

- Крепкий малый, - уважительно сказал его собрат. - Даром что волшебник. Господин Морон говорил, что та комната смертельно опасна для всех колдунов, а этот еще трепыхается.

- Просто их мало там промариновали, - разъяснил первый, - иначе бы для опытов ничего не осталось. Эй, Храйбр, как там твой пленник? - крикнул он задним стражникам.

- Еще не оклемался... хотя погоди. Вон, зенки приоткрыл, мигает.

- В любом случае, он очнулся вторым. Ты проиграл мне десять монет.

- Эй, погоди! - взвыл Храйбр. - Ты сжульничал, сам как-то разбудил своего, а так мы не договаривались! И вообще, подожди до следующего месяца, я сейчас на мели.

- А на кой тогда спорил, если в карманах пусто? Ладно, я добрый к брату-стражнику, подожду недельку-другую. Поставишь мне за это выпивку. И чтоб мало не показалось.

Вся эта животрепещущая беседа прошла мимо моих ушей, все это время я усиленно пытался прийти в себя и собрать разбредающиеся мысли в одну кучку. Итак, я жив-здоров, Лори, по-видимому, тоже, нас опять тянут в неприятности помимо нашей воли. Все как обычно. Тут я неожиданно осознал, что моим ногам чересчур свободно. Вот же! Эти сволочи успели стянуть с меня сапоги - и отличные сапоги! Я же их совсем недавно купил! Гляжу, Лори тоже босиком. Здесь, видать, качественная обувь - дефицит. Впрочем, как и везде.

Но все это мелочи. Что они там недавно вякнули? Что-то насчет опытов? Однако все эти намеки меня весьма нервируют. Надо побыстрее сколдовать чего-нибудь, пока не поздно. И отобрать сапоги.

- Эй, а он чего-то магичит! - взволнованно воскликнул "добрый" стражник.

И тотчас увесистая оплеуха выбила из меня всё желание колдовать. Да что же это такое? Они что, все тут волшебники?

- Не давай гаденышам спуску!

- Все, мы пришли. Открывай дверь!

- У меня ключей нет.

- У меня тоже.

- Я думал, ты взял.

- Вы все идиоты!

- А сам-то каков? Тоже ведь без ключей!

- Их у меня нет, зато отмычка всегда при мне. И если не хотите топать за ключами, все заткнитесь и не мешайте!

Раздался скрежет металла, дверь со скрипом отворилась. Нас с Лори втащили внутрь. Я успел мельком заметить толстенные металлические петли, бурые от ржавчины. Если эти ребята будут и дальше так заботиться о своем имуществе, то скоро даже отмычка не поможет.

Новое помещение было пустое, но вроде получше прежней комнаты. Общее впечатление портили тусклые кандалы на стенах. Кажется, я догадываюсь, зачем они здесь нужны.

Довольно скоро мы с Лори уже оказались пришпиленные будто гигантские бабочки к холодной стене, скованные по рукам и ногам, и единственное, что могли, так это жалобно бренькать своими оковами, словно захудалые привидения.